Буря (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

— Я хочу, чтобы мои бриллианты ты истратил на танковую колонну.

— А это удобно? Все-таки, это твое приданое? — озадаченно спросил я. — Стоит ли тратить бриллианты на танки? У меня в казне деньги есть. Если уж совсем плохо станет, тогда можно и потратить. А сейчас-то зачем?

— Приданое у меня лежит в банках, ты не забыл? В Берне четыре миллиона, в Лозанне — десять. Есть ещё, но надо посмотреть записи. А это мне отец дал на расходы. Насыпал из своего ларца стакан… Знаешь, не ваш стакан, а наш… Ну, такой, как тюльпан. У нас есть маленькие стаканчики, а есть побольше.

Про турецкие стаканчики я знал. Те, что поменьше, которые и используют для чаепитий — армуду, они вмещают грамм сто, а те, что побольше, ажда бардак. Ажда, который бардак, вмещает не то сто семьдесят, не то двести миллилитров.

— Я не хочу ждать, чтобы стало плохо, — заявила Соня. — Я хочу, чтобы всё было хорошо, а для этого и отдаю свои бриллианты. Если будет плохо, то я отдам и драгоценности, что я должна носить, как твоя жена. Их мне дали мой отец и моя мать, когда они провожали меня к тебе. Думаю, что твоя матушка и бабушка не обидятся, если я отдам и их подарки. Ещё я могу отдать все свои сбережения. Я назову пароли, ты отправишь кого-нибудь в Швейцарию, из самых надежных людей.

— Сонечка, спасибо тебе огромное, — растроганно сказал я. — Ты только что дала средства на целую танковую роту, плюс еще три танка.

— Я не очень-то разбираюсь в военном деле, — покачала головой юная императрица. — Ты сказал — рота? Но если останется ещё три танка, то значит, нужно добрать до второй роты?

— Лучше сразу до батальона, — улыбнулся я. — А батальон — это тридцать один танк.

— Значит, до батальона нужно добрать еще… — прищурилась моя девочка и чуть ли не мгновенно подсчитала, — миллион шестьсот тысяч рублей.

— Я могу добавить денег из своих средств, — сказал я. — А можно попросить у матушки, у ее сестер. Будет у нас батальон имени императрицы Софьи. Или — святой Софии.

Моя маленькая царица опять призадумалась, слегка нахмурив свой прекрасный носик, потом хмыкнула:

— А можно пока не просить ни у матушки, ни у тетушки. Я сделаю по-другому. Я попрошу, чтобы мои соотечественники, живущие в России, поделились деньгами. Как думаешь, сколько моих соплеменников живет в империи?

— Двести тридцать пять тысяч, — тотчас ответил я.

Мне, как императору, положено знать, каков демографический состав Российской империи. Вру, разумеется. Просто я специально выяснял количество турок как раз во время назревавшего конфликта с Османской империей. И выяснял-то не просто так, а для того, чтобы прикинуть — насколько многочисленна в моей империи потенциальная «пятая колонна»?

— Двести тридцать пять тысяч… — задумчиво повторила императрица. — Если обратиться к ним с предложением создать танковый… Там у нас что дальше?

— Полк, потом дивизия. А можно и корпус. Корпус — это сто пятьдесят танков, — сообщил я.

— Значит, твои верноподданные, и мои соотечественники, начнут сбор средств для создания танкового корпуса, — решительно заявила императрица. — И назовем этот корпус — Османский поток. Или — Турецкий поток.

Турецкий поток в моей истории имелся, а может, так и до сих пор имеется. Гонит себе газ из России в Турцию.

— А давай лучше назовем его «Турецкий марш». И звучит красиво, и враги не догадаются.

— Турецкий марш? Как у Моцарта? Давай. Так ещё красивее.

Я задумчиво почесал затылок, а потом вздохнул:

— Милая, так у меня столько танкистов не наберется. Четыре человека — это один экипаж. Одних лишь танкистов понадобится шестьсот человек. А ещё штабы, связь. А сколько обслуживающего персонала? На один танк человек пятнадцать потребуется. И одних только танков для корпуса — это мало. В корпус нужны ещё зенитки, минометы, противотанковые орудия. Одних только грузовых машин понадобится пятьсот штук. Снаряды на себе возить не станешь, горючее, провизию для солдат. Давай, начнем потихоньку.

— Тогда, давай для начала создадим батальон, — согласилась императрица. — Солдат, которые рядовые, можно из турок брать, а офицеры пусть тоже турки. Если у нас не хватит, можно у батюшки попросить. Правда, у него танков почти и нет.

А что, в предложении императрицы есть интересная мысль. Перспективная. Танки-то все равно нужны. Это такая вещь, которой много не бывает. И ломаются они, и враг сжигает. А мои подданные, которые турки, люди не бедные и на свою танковую часть разорятся. А ради императрицы-турчанки, так вдвойне. Вот, если бы Соня осталась мусульманкой, тогда бы вообще всё отдали.

И танкистов готовить нужно. В принципе, их у нас все равно готовят.

Для начала создать турецкий батальон… Нет, можно хотя бы с роты начать, а потом и до батальона дойдем. На роту мы этнических турок найдем, это точно. Офицеров — этих вряд ли, а вот механиков-водителей, радистов, стрелков — вполне себе реально. Турок обученных не хватит, так можно кого-то ещё взять, из числа тюркских народов, проживающих в империи. Тех же азербайджанцев. Омар своих офицеров-танкистов не даст, да и сколько там их у него? Танков, насколько помню, в Османской империи двадцать штук. Ничего, своих собственных турок создадим. Скажем, Иван-оглы или Степан-оглы — чем не турки?

Постепенно создадим «турецкую» бригаду, потом и дивизию, а там и корпус. Зато можно показать, что вместе с нами, плечом к плечу сражаются воины Османской империи.

— Значит, завтра даю приказ, чтобы начинали создавать «Турецкий марш», — сказал я. — На заводах начнут собирать новые танки, подбирать танкистов.

— Подожди, но сначала надо бриллианты реализовать, — резонно сказала супруга. — Надо решить, кому их выгоднее продать… Раньше бы во Францию можно было отправить, там за них и два миллиона можно бы выручить, а теперь только в Америку. А это время.

— Сонька, а тебе турчанка проснулась, — засмеялся я. — Ишь, продать повыгоднее…

Не удержавшись, опять поцеловал любимую женщину.

— За бриллианты ты не переживай, продадим. А пока ищем покупателя, можно весь процесс запустить. Я уж как-нибудь денег отыщу на одну-то роту, вроде, как взаймы возьму…

— У самого себя? — фыркнула Соня.

— Вроде того.

— Тогда бери больше, я деньги потом возмещу, — пообещала императрица. Посмотрев на мою подушку и на кота, попросила: — Васенька, солнышко наше… Ты бы уступил место государю-императору. А не то мы тебе мешать станем…

Василий услышал, приподнял свою наглую харю, открыл один глаз, потом второй. Поднявшись, «сделал верблюда», а потом соскочил с кровати и ушел.

Явится, разумеется, но потом. Вася всё делает вовремя.

Глава 13

Город воинской славы

Я с досадой выключил радиоприемник. Ведущий гордо рассказывал о стойкости наших солдат, о доблести нижнего чина Смирновского, вступившего в бой с целым отделением противника. При этом — троих он ранил, а остальных захватил в плен. И за проявленное мужество нижний чин удостоен Георгиевского креста.

М-да, нижний чин, наверное достоин крестика, да и для слушателей все звучит прекрасно, но у меня вопрос — какого… э-э лешего нижний чин оказался в одиночку перед целым отделением? И как он вообще оказался за линией обороны? Пошел погулять и пособирать полевые цветочки? Ага. В середине сентября месяца. И перелез через колючую проволоку? Так за такое нужно и его наказывать, и его взводного командира. А за компанию — по всей вертикали — от ротного и до командира батальона.

Или немцы умудрились зайти в наш тыл? Тоже вопрос — как прошли? Какими силами? Уж явно, не силами отделения. В глубокий тыл заходят не меньше, нежели взводом. Куда остальные фашисты делись? Виноват — не фашисты, это я так, по привычке. Дам команду — имел ли подвиг нижнего чина реальное место, или мои пропагандисты опять придумали героическое деяние, чтобы радиослушателям было что слушать?

Нет, народу нужны герои. Но вот беда — если в средствах массовой информации идет речь исключительно о героях, совершающих громкие подвиги, значит, дела хреновые.