Старуха 3 (СИ) - Номен Квинтус
— И когда?
— А вот прямо сейчас и исчезай. Экипаж твоего самолета уже на аэродроме… на моей машине поедешь туда. Тебе полчаса вещи собрать — и адью.
— Но я…
— Я спорить не собираюсь, я просто тебя информирую. С университетом… Тихонов завтра договорится, а Иосиф Виссарионович… он уже в курсе, он тебя из Москвы убрать и посоветовал. Сама понимать должна: его советы строже приказа. Беги уже, собирайся!
Вера еще подумала, что ситуация сложилась действительно аховая, если ее решили из Москвы вывозить на самолете ночью. Уже два года действовал строжайший приказ, запрещающий «ответственным товарищам» пользоваться авиатранспортом в принципе, а исключения «допускались» лишь для нескольких человек, перечисленных в приказе поименно. И, хотя сама Вера в номенклатуру не входила и в список «приземленных» товарищей не попала, однако ее имя всплыло в списке лиц, которым лететь «в случаях крайней срочности и необходимости» позволялось. Но вот ночные полеты — их в принципе выполняли лишь военные летчики, и не все, а лишь «специально обученные», в основном из бомбардировочной авиации. А не в основном — все пилоты военно-воздушных частей войск КГБ (то есть и летчики из особой военно-транспортной эскадрильи, и истребители из отдельного полка воздушного прикрытия транспортной авиации). То есть все шестьдесят человек — и то, что теперь им дали задание ночью вывезти Веру «куда подальше», свидетельствовало о серьезности ситуации.
Но проанализировав свои ощущения по дороге на аэродром (а Лаврентий Павлович лично ее туда проводил), Вера вдруг поняла, что она не боится. Совсем не боится: к тому, что любой ее день может оказаться последним, она привыкла еще «в прошлой жизни»: все же возраст «обязывал». А лететь ночью на самолете — это было вообще не страшно: в отряде «транспортников» КГБ летчики были опытнейшие, а аэродромы…
С прошлой весны, когда началось уже относительно массовое производство самолетов Мясищева и их начали всерьез так использовать в ГВФ, началось и массовое строительство хороших аэродромов. С бетонными посадочными полосами и с грамотно обустроенным освещением. К тому же взлетки этих аэродромов даже от наличия электричества в городской сети не зависели, все аэродромы были обеспечены и собственными электростанциями (как правило, «сельскими», с двумя генераторами и котлами, работающими на мазуте), а конкретно для ВПП предусматривался и аварийный генератор с бензиновым мотором.
И аэродромов было выстроено уже много: только в ближнем Подмосковье такие появились в Клину, в Волоколамске, Наро-Фоминске, Серпухове, Коломне, Шатуре и Сергиеве — а всего в радиусе полета Вериного самолета подобных аэродромов было уже за полсотни. И это без учета аэродромов военных, так что при необходимости приземлиться было много где можно даже в безлунную ночь. А просидеть эту ночь в самолете тоже особых проблем не представляло: именно Верин самолет внутри кроме шести кресел имел и диван, на котором можно было прекрасно выспаться. То есть в принципе можно было выспаться: на диване имелись даже ремни, чтобы пристегнуться и поспать без риска свалиться в случае какой-нибудь турбулентности…
Маршрут «Москва-Оренбург-Омск-Красноярск» самолет покрыл всего за двенадцать часов. В том числе и потому, что Владимир Михайлович самолет этот изрядно «доработал». То есть он доработал проект самолета, и доработки воплотил в том числе и на Вериной машине — и теперь она, с убирающимся шасси и с новыми пропеллерами изменяемого шага, летала с крейсерской скоростью чуть больше трехсот пятидесяти километров в час. Вообще-то самолет мог летать гораздо быстрее: рейс из Москвы в Ленинград занимал полтора часа, а в Нижний Новгород полет вообще меньше часа — но при этом моторы жрали бензина вдвое больше. Конечно, стоил бензин копейки — но ведь объем баков был ограничен, и на полторы тысячи километров самолеты Мясищева летали неспешно. Очень неспешно: так как в машине была установлена хитрая передача, позволяющая оба пропеллера крутить от одного, причем любого, мотора, то в дальних рейсах пилоты чаще всего один двигатель после взлета отключали — и могли пролететь уже тысячу восемьсот километров без посадки. Но и полторы тысячи на двух работающих вполсилы моторах было неплохо, к тому же шум в салоне, более равномерный при двух работающих двигателях, позволял спать спокойнее…
Из Красноярска самолет полетел дальше в Лесогорск уже без Веры — а девушка пересела в рабочий поезд и не спеша поехала на стройку ГЭС. Городок с оригинальным названием «ГЭСстрой» ей понравился: сразу было видно, что люди сюда приехали всерьез и надолго — и сразу же старались обеспечить себе максимальный комфорт. Даже вокзал был выстроен не в виде деревянного сарая, а солидный, каменный, двухэтажный, а уж дома и улицы — им могли и многие старые города позавидовать. В принципе, ничего вроде особенного — простые трехэтажные, без особой вычурности, здания — но они все же не были примитивными «коробками», и было видно, что строили их с любовью и с желанием, чтобы город выглядел красиво. Городок: Вера заранее знала, что после завершения стройки в нем населения останется не более двенадцати тысяч человек (если не разместят в нем какой-нибудь новый завод, конечно) — но с улицами, некоторые из которых уже были вымощены камнем, он смотрелся именно городом, а не большой деревней.
И инфраструктура (Вера даже удивилась, вспомнив вдруг это слово) была именно городская: в гостинице, где ей был забронирован номер, имелось центральное отопление, из кранов лилась и холодная, и горячая вода. В самом номере имелся (кроме туалета, конечно) лишь душ — но дежурная по этажу гордо сообщила, что в жилых домах в каждой квартире оборудована ванная комната с большой чугунной эмалированной ванной.
А в магазине «Электротовары» (и такой в городке нашелся) в продаже имелись и электрические стеклянные чайники, и холодильники, и стиральные машины. И даже электрофоны были, причем не только дешевенькие: на витрине стоял и здоровенный агрегат за полторы тысячи рублей. А самым крутым девайсом в магазине оказалась микроволновая печь: Вера слышала, что на заводе в Новосибирске вроде бы приступили к выпуску этого «аппарата из будущего», но вот так, живьем, она увидела устройство впервые.
По магазинам девушка не просто так гулять пошла: вероятно, где-то произошел «сбой связи» и обещанные Вере «сопровождающие лица» со стройки в понедельник в гостинице не появились. А дежурный ей принес телефонограмму, в которой говорилось, что «за ней придут» только часа в четыре — поскольку «нужные люди» уже убыли на стройку. И этот же дежурный сказал, что в гостинице, конечно, есть буфет — «но все вкусное и съедобное там рано утром сожрали командировочные», а в столовой напротив вокзала готовят очень вкусно и недорого. Вот по дороге из этой столовой (где действительно все было очень вкусным) обратно к гостинице Вера и решила посмотреть ассортимент местной торговли…
А в четыре, как и обещали, за ней приехали «энергетики» — и уже через полчаса Вера поняла, в чем была проблема. На огромных ящиках, в которых сюда привезли элегазовые переключатели, большими буквами было написано «Осторожно! Электрический газ! Опасно для жизни!». Вера, которая несколько раз заезжала в Энергетический институт, где эти переключатели и разрабатывались, примерно представляла, что это за устройства такие — и тут же постаралась объяснить сопровождающим, за какое место и в какой позе следует подвесить тех, кто это на ящиках писал:
— Вообще там, внутри, закачан гексафторид серы. Звучит довольно страшно — но этот газ сам по себе для человека практически безвреден. Ну, примерно, как чистый азот или аргон: дышать им не рекомендуется, потому что без кислорода людям свойственно помирать. Но если немножко газа вытечет и люди его вдохнут, то они вообще ничего не почувствуют. Вот если переключатель проработает достаточно долго… от искр, даже не от искр, а от электрической дуги он может разложиться частично, и тогда дышать тем, что внутри переключателя образуется, будет не очень полезно. Но сейчас… давайте, распаковывайте их и везите на подстанцию.
