Спецназ. Опять в прошлое?! (СИ) - Чинцов Вадим Владимирович
В Иркутске вооруженный до зубов отряд вызвал ажиотаж, особенно каждый встречный с удивлением обсуждал пацанов. Регулировка оборота оружия возлагалась на губернаторов и его применение разрешалось лишь в чрезвычайных ситуациях. Губернаторы в этом вопросе имели практически неограниченную власть — они, после проверки на нравственную и политическую благонадежность просителя, давали разрешение на право ношения оружия. Разрешение требовалось лишь на нарезное оружие, на которое мы имели разрешения. Гладкоствол продавался свободно.
Есаул Иркутского казачьего дивизиона Мунгалов Алексей Евдокимович. наведался в филиал «Первого Сибирского Банка», который размещался в построенном год назад неприступном форте. К гостю вышел Масло, во дворе деревянной крепости молодогвардейцы после перехода чистили лошадей.
Мунгалов кивнул на пацанов — Здравствуй, господин хороший! А что это за мальцы у тебя? Оружия на них больше чем на всех казаках моего дивизиона.
— А это, господин есаул, наша будущая охрана, с измальства готовим ее, обучая и грамоте и воинскому делу. Набрали из семей охотников, мальцы, прежде чем к нам попасть уже от отцов переняли многие их навыки знания леса. Как достигнут совершеннолетия, будут получать как и все мои люди хорошие деньги.
— Вот оно что! А кто же за их обучение платит, и за чей счет мальцы одеты, обуты и накормлены?
— Платит «Торговый Дом» из своих средств, а какое вам дело, господин есаул?
Мунгалов окинул взглядом высокого и физически развитого собеседника и на миг задержал свой взгляд на его глазах, в которых увидел готовность убивать и понял — у этого молодого парня за спиной свое собственное кладбище врагов.
— Хотел узнать, не возьмешь ли, господин хороший, к себе на обучение казачат, чьи отцы не вернулись с войны, павших в боях с узкоглазыми. Мальцы чуть ли сразу не после материной сиськи на лошади, в седле и без него как влитые сидят, шашкой владеют. Да и в тайге они твоим охотникам не уступят.
— И сколько таких сироток от двенадцати до пятнадцати лет?
Казак задумался, что-то считая в уме и наконец разродился — с полсотни будет. Мы им всем казачьим кругом жеребят справим и обувку новую. По рукам?
— По рукам! Мы через день выступаем обратно в Енисейск, так что завтра и приводите.
Олеся после вселения в съемную квартиру, подъезд которой был оформлен мрамором и гранитом, организовала оборудование на первом этаже врачебного кабинета, закупив все необходимое у поставщиков медицинского оборудования. На входной двери повесили изготовленную из металлической пластины табличку, на которой была выгравирована надпись: «Женский врач Строева Олеся Михайловна. Прием с 8.00 до 18.00». Наведавшись в общину сестёр милосердия Комитета при Красном Кресте «Христианская помощь», Олеся договорилась с молоденькой девушкой, окончившей курсы медсестры о работе и Светлана Петрова согласилась работать операционной сестрой и помогать по дому, ее нанимательница пообещала обучить этой науке и Света не раздумывая согласилась — помимо хорошего жалования ей предоставлялась небольшая комната на первом этаже для проживания.
По ее просьбе Андрей несколько раз среди офицеров своего полка упомянул, что его жена лучший женский врач на всю столицу.
У начальника штаба полка прихворала супруга и вот уже пару недель ей не помогали никакие прописанные доктором-немцем пилюли. А тут до начштаба слух дошел — жена новоприбывшего в полк подпоручика закончила университет с золотой медалью и спасла жизнь томскому губернатору, лично его прооперировав.
Что бы не страдать от безделья, Олеся вникала в счета, выставленные «Торговому Дому» за земельный участок и за оформление проекта, когда звякнул входной колокольчик. Выйдя в прихожую, Олеся нацепила на лицо улыбку и кивнула двум дамам — Доброе утро, дамы! Чем могу вам помочь?
Женщина лет сорока пяти поморщилась от боли но постаралась отзеркалить улыбку — Здравствуйте! Мое имя Вера Владимировна, мой муж служит в одном полку с вашим супругом. А со мной моя подруга Озерова Светлана Юрьевна, ее муж командует лейб-гвардии Преображенским полком. Вот уже больше двух седмиц как меня беспокоят боли в низу живота, вот уже двое врачей прописали мне пилюли от колик, но мне все хуже и хуже.
Олеся кивнула — Проходите на осмотр, за ширмой разденьтесь пожалуйста. Вам поможет моя медсестра.
Усадив в гинекологическое кресло, изготовленное столярами по ее чертежам, больную, Олеся приступила к изучению ее влагалища.
Жена полковника удивленно рассматривала непривычную конструкцию кресла — Очень необычно и довольно удобно! — мягкие валики из набитой кожи не вызывали для тела неудобств.
Олеся закончила осмотр и вынесла вердикт — С большой вероятностью у вас киста яичника, требуется срочная операция.
— Это не опасно? Я не умру?
— После операции все у вас нормализуется и вы сможете и дальше жить той жизнью, к которой вы привыкли. Но после операции вам придется седмицу пожить у нас в гостях, здесь оборудована палата на двух человек. Светлана будет за вами присматривать, я тоже два раза в день буду вас навещать. Вы согласны на операцию?
— Если другого выхода нет, то конечно согласна.
Через месяц среди дам высшего света распространился слух о женщине-враче, супруг которой получил потомственное дворянство и служит в гвардии. О успешной операции генеральши Озеровой сначала заговорили жены офицеров гвардейских полков, а затем стала достоянием двора. Помимо ежемесячных осмотров офицерских жен у госпожи Строевой в очередь к ней стали записываться и фрейлины. Первой записалась Княжна Кропоткина, фрейлина Марии Фёдоровны, которой пришлось по душе и осмотр женщиной и прекрасно обустроенный медицинский кабинет. С этого момента Строева стала знаменитой на всю столицу. Все дамы высшего света готовы были ждать своей очереди ради возможности лечиться и проходить обследование у нового врача-женщины, пациенткой которой быть было модно. А еще через три месяца посетителями Строевой стали вдовствующая императрица Мария Федоровна и затем императрица Александра Фёдоровна (Алиса Виктория Эллен Луиза Беатриса). Которые благодаря актерскому умению Строевой и ее кругозору стали приглашать Олесю вместе с ее супругом ко двору. Александра Федоровна, которая из-за слабого здоровья не любила балы, все же нуждалась в общении с интересными собеседниками и чета Строевых стали частыми гостями на чаепитиях, на которых императрица пользовалась случаем «поболтать» с умницей-врачихой, которая как то вдруг стала необходимой Александре Фёдоровне.
Мария Фёдоровна покровительствовала искусству и, в частности, живописи. Одно время сама пробовала кисти и познания Строевой в искусстве импонировали матери Николая Второго. Она даже немного ревновала общение Олеси со своей невесткой. Неожиданно для всех вдовствующая императрица стала частой гостью на семейных чаепитиях семьи Николая Второго.
Олеся не понимала, почему Императрица Мария Федоровна, которая была идеальной практически во всех отношениях, зачастую игнорировала свою невестку. Возможно из-за того, что принцесса европейского дома была самоуверенной, смышлёной, умной, честолюбивой и красивой. Ее сын, влюбившись в Аликс, проявил твердость — или она, или никто. Александр Третий считал, что его сын достоин более знатной невесты, а мать просто не хотела «немку». Так что, изначально свекровь была настроена по отношению к невестке критично. После того, как Мария Федоровна подарила несколько платьев Аликс и та ни разу их не надела, свекровь была в ярости. В конце концов Мария Федоровна стала ругать свою невестку уже не стесняясь в выражениях, называя её «гессенской мухой».
Строевой удалось немного примерить обеих императриц, удивив этим Николая, который как то на обеде, на который пригласили и Строевых, поинтересовался у Андрея — До меня дошли слухи, что вы, подпоручик, лучший стрелок не только в вашем полку, но и во всей гвардии!
Действительно, тренировки Строева на стрельбище привлекли к себе внимание всех, даже командиры гвардейских полков посещали стрельбище для наблюдения за снайперской меткостью Андрея, а стрельба с перемещениями и качанием маятника сделали Строева самым известным подпоручиком среди офицеров гвардии и у него даже появились ученики, в том числе и из знатных родов. Офицеры Собственного Его Величества конвоя, состоявшего из двух сотен терцев и двух сотен кубанцев, взяли за моду вызывать Строева на соревнования по стрельбе, делая ставки на победителей.
