KnigaRead.com/

Елена Хаецкая - Дама Тулуза

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Елена Хаецкая, "Дама Тулуза" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Епископ Фалькон, пеший, без кольчуги, в одном только пыльном дублете. Стоит, запрокинув к Симону светлое, спокойное лицо. Разговаривает с графом бережно, будто с больным.

– Подождите несколько часов, сын мой. Совсем недолго. Подождите.

Симон тихо стонет сквозь стиснутые зубы.

– Прошу вас, – говорит епископ. – Я решу дело миром.

Симон молчит.

Фалькону подводят коня. Ловкий, как юноша, Фалькон садится в седло. Последний взгляд на Монфора – тот будто в странном сне.

Епископ гонит коня в сторону города. Десяток солдат мчится за ним – свита.

Симон долго смотрит им вслед. Переводит взгляд на вигуэра. Вигуэр лежит лицом вниз, пачкая одежду из превосходной дорогой ткани, а на спине у него сидит солдат и сноровисто вяжет ему руки. Еще несколько лучших людей Тулузы валяются снопами в таком же положении. Остальные стоят на коленях, белые как мел.

У Симона проясняется, наконец, в глазах.

– В замок их! – кричит он. – В подземелье! На цепь!

– Брат! – Гюи хватает Симона за плечо. – Брат! Остановитесь!

Симон стряхивает руку Гюи и обкладывает своего брата последними словами.

* * *

Осадив коня у Саленских ворот, Фалькон кричит, чтобы посторонились и дали дорогу. Человек двадцать горожан, вооруженных чем попало, толкутся, преграждая путь. Толкутся бестолково, как овцы. Но вот среди них трое, одетых похуже, а вооруженных получше… И еще один – в кольчуге, и осанка у него что надо, и меч на бедре ладный, и глядит спесиво и с вызовом.

Конные за спиной у епископа сердятся, шумят.

Тот, со спесивой рожей, хватает лошадь епископа под уздцы.

– Назовитесь, – требует он. – Сперва назовитесь, мессен.

Фалькон произносит свое имя. Тотчас же один из горожан – кому и раньше красивое, скучноватое лицо всадника показалось знакомым – выскакивает вперед:

– Это же наш епископ!

– Какой же он «наш»? – Спесивец отворачивается от Фалькона. – «Наш»? В армии Монфора?

– А разве Монфор – не наш граф? – спрашивает простодушный горожанин.

Фалькон повышает голос:

– Скорей, пока не случилось беды!

Лошадь мотает головой. Спесивец выпускает поводья, отступает в сторону. Фалькон теснит горожан.

– Расступитесь! Дорогу! Дайте дорогу!

Он врывается в город. Десяток мчится за ним. Спесивец орет им вослед от Саленских ворот:

– Какая еще беда?..

Улицы наполнены громом копыт. Отряд растянулся. Более двух в ряд даже на самых широких улицах не помещается. Сворачивая в переулок, Фалькон едва не сшиб женщину с угольной корзиной на голове. Корзина обрушивается на мостовую. По камням рассыпается уголь. Прижавшись к стене и пропуская мимо епископа со свитой, женщина плачет и бранится. На волосах у нее сбилось покрывало, грубого полотна, в черных пятнах.

* * *

Симон, не глядя, бросает на руки своего сына Гюи плащ и пояс с мечом, так что Гюи совсем погребен под этой грудой и делается как бы невидим.

Навстречу отцу выходят Амори – старший сын, наследник – и сенешаль Жервэ. Симон здоровается с сенешалем, дружески обнимает старшего сына, прижимает к широкой твердой груди. Спрашивает на ходу – как мать, как другие дети, здоровы ли.

– Не озорничали? – спрашивает Симон, оглядываясь во дворе. – Донжон не уронили?

Хохочет.

Не по-доброму смеется отец, исполнен гнева и тревоги. Амори совсем не весело, когда он видит это, однако и Амори улыбается тоже. Попробуй не улыбнись, если граф Симон шутку изрыгнул…

В раскрытые ворота на веревке, будто полон, тянут лучших граждан Тулузы. Всех – числом сорок один, во главе с вигуэром. Обернувшись, Симон все с той же недоброй ухмылкой глядит.

И Амори глядит. Радость от встречи с отцом сменяется на его лице заботой.

Симон говорит своему сыну Амори:

– Это заложники.

Амори молчит. И Жервэ молчит.

Симон повторяет (а ухмылка все шире, и беловатая корка в углу рта – засохшая слюна – трескается):

– Я взял от Тулузы заложников.

Амори молчит.

– Я хочу, чтобы вы разместили их в казематах, какие посуше.

– Хорошо, – говорит Жервэ.

Заложников загоняют во двор. Ворота с грохотом отхлопывают их от равнины, от Гаронны, от милой Тулузы. Солдаты – у многих сохранилась неизгладимая печать палестинского солнца – опускают полон на колени. Пусть ждут, что уготовил им граф. Они пленные, у них времени навалом. Пленным торопиться некуда.

Амори разглядывает их издалека. Забота все глубже бороздит его молодые черты. Кое у кого из заложников лица уже расцвечены побоями.

– Как их много! – говорит Амори отцу.

– Будет еще больше!

Симон отвечает громче, чем нужно. Пусть слышат. Пусть все слышат, даже те, кто с радостью отвратил бы слух от него, от Симона – Симона де Монфора, графа Тулузского.

– Господь с вами, мессир! – вырывается у сенешаля Жервэ. – Не слишком ли сурово вы поступаете с этими людьми?

А Симон – на весь двор – р-ряв:

– А коли и впрямь вздумает Тулуза бунтовать – повешу их на стенах. Одного за другим. Одного, – тык пальцем в сторону полона, – за другим – за другим – за другим… – Вытянув вперед темные, навсегда сожженные солнцем крепкие руки в белых шрамах: – Своими руками! – И, к Амори, без всякого перехода: – Где ваша мать?

– Ждет вас, мессир. – Амори показывает, где.

Все дальнейшие хлопоты о заложниках Симон переваливает на сенешаля, а сам широким шагом направляется к башне – туда, где ждет его дама Алиса.

Гюи, брат Симона, всё еще остается за стенами замка. Он возвратился к арьергарду и теперь следит за тем, чтобы все сеньоры с их отрядами разместились на равнине, не чиня излишних беспокойств друг другу.

* * *

Тулуза тревожится.

Тулуза знает за собою грех и потому страшится.

* * *

Фалькон влетает на площадь, распугивая беспечных кур, резко осаживает коня перед самым собором Сен-Сернен. Тотчас же двое из его свиты подбегают, чтобы помочь епископу оставить седло. Фалькон задыхается. Однако едва лишь его ноги касаются земли, как он отталкивает поддерживающие руки и опрометью бросается в собор.

Споткнувшись о нищего, всполошив двух унылых богомольных старух, врывается в ризницу.

– Где аббат?

Находят и приводят аббата. Тем временем Фалькон уже пробудил от сонного полузабытья ленивого дьякона. Дьякон устрашился и в одночасье сделался усерден.

А Фалькон отдавал приказы – будто пожар тушить прибежал.

Велел звонить.

Велел созывать народ.

Распорядился послать за консулами, за нотаблями и членами большого совета. Вынь да положь Фалькону нотаблей. Хоть из-под земли!..

Сомлев в страхе и неизвестности, Тулуза, едва только заслышала колокола, встрепенулась: вот оно!.. Сейчас все расскажут, все разъяснят!.. Что – как там Симон? Очень ли гневается? Будет наказывать или нет? И если повесит, то кого?

Сейчас!.. Сейчас!..

Площадь и базилика быстро заполняются людьми. Конники Монфора, отряженные в епископскую свиту, вздымаются над толпой. То и дело расталкивают людей, чтобы освободили путь для городской знати: тем место не на площади, а в соборе.

На ступенях, среди нищих (те-то уж рады-радешеньки приключению), утвердился Кричала – передавать толпе на площади слова, говорящиеся в соборе. Одним ухом Кричала в базилике, другим – вовне, на площади.

Вышел Фалькон – как был, в запыленной одежде, без надлежащего облачения, с одним только посохом в руке.

– Кто это? – понесся шепот.

Фалькон заговорил.

– Возлюбленные дети! Что вы натворили? Зачем подвергли себя смертельной опасности?

Этот голос – высокий, ломкий – многие узнали, ибо нередко слышали его прежде.

– Вроде, епископ это, Фалькон, – зашелестели голоса в паузу, пока Кричала надрывался на ступенях: «Зачем, говорит, опасности себя подвергаете? Смертельной!»

– Фалькон, Фалькон. Епископ. И посох у него.

– Мало ли что посох! Если б в ризах – тогда да, конечно. В ризах – тогда был бы Фалькон, а то…

– Дурные вести доходят до графа Симона, вашего доброго господина. Будто бы за его спиной Тулуза задумала предаться в руки еретиков.

– «За спиной у Симона, значит, Тулуза предалась еретикам! – вот что подумал Монфор», – драл глотку Кричала, а в толпе внимали, ужасаясь. – «Симон о том возьми да проведай! Вот что случилось!»

Тихий, от сострадания трепещущий, голос старого епископа:

– Я знаю, что это неправда. Господь знает, что это неправда. Этого не могло быть. Тулуза клялась Симону в верности. Не могла солгать Тулуза.

И столько спокойной убежденности в словах Фалькона, что слушатели его в то же самое мгновение проясняются лицами, просветляются взорами и невольно кивают головами, доселе клонившимися под тягостью дум. Ну конечно же, не может лгать Тулуза!.. Тулуза никогда не лжет. Вот и Господь это знает.

– Симон, граф Тулузский, в сильном гневе.

– «Гневается Симон. Зол ужасно!» – самозабвенно орет Кричала.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*