Академия Управления глобальными и региональными процессами социального и экономического развития - Сравнительное Богословие Книга 2
Многообразие богов Месопотамии сопровождалось обилием культов, обрядов и праздников. Праздники устраивались в соответствии со всем предыдущим опытом постановки эгрегориально-культовых мистерий (в том числе и с опорой на опыт первобытных общинных мистерий). Особо интересен один из главных обрядов Вавилона - вершина эгрегориальной иерархии. Бог Мардук получил имя Бэл, то есть «господин» после того, как была создана «Поэма семи таблиц» - в результате переработки некоторых более древних шумерских мифов. Согласно этой поэме бог Мардук убивает Тиамат (чудовище, царящее в водяном хаосе), а из её тела творит мир животных, людей, строит небесный Вавилон и свой храм, по образцу которого должны быть выстроены все храмы на земле Вавилона.
Один из главных обрядов Вавилона изображал смерть и воскресенье главного бога Вавилона - Бэла-Мардука. При его совершении читался текст, рассказывающий об обстоятельствах смерти и воскресенья Бэла, которые во многом напоминают евангельские рассказы о смерти и воскресении Иисуса Христа, после ухода которого в иной мир стали строить храмы его имени [53]. Кроме того творение мира из тела Тиамат некоторым образом напоминает ветхозаветное сотворение мира людей в части сотворения женщины из ребра «первого человека» Адама [54]. То есть всё грядущее - оказывается на поверку не совсем забытое “жрецами”-посвящёнными старое. А цель одна - поддержка культовой мистерией эгрегориального могущества и преклонения перед «чудесно воскресшим» богом-эгрегором - покровителем богов, людей и царя.
Культами богов не исчерпывалась религия Вавилона. Сохранялись анимистические традиции, традиции похоронной и загробной магии. Повсеместно поклонялись духам умерших, которым в определённые сроки отдавали жертвоприношения. Месопотамцы верили, что живые могут облегчить судьбу мёртвых. А мёртвые - дать совет живым. Таким образом, по их представлениям связь между живыми и мёртвыми не прекращалась окончательно.
Вопросы взаимоотношений живых и мёртвых в свете взаимодействия живых с эгрегориальным наследием мы рассмотрели в главе 3.1.4 Анимизм в разделе «Погребальный культ».
Однако, если древние общинные обряды были направлены одновременно как на вычищение из родо-племенных эгрегоров всего нехорошего, что тянулось за покойником, так и на сохранение духовного наследия, к которому покойник тоже имел отношение, то в погребально-загробных обрядах и вообще в представлениях о смерти и бессмертии религии древней Месопотамии (и других древних национально-государственных религиозных систем) мы видим следующее:
· Совершенно правильно признаётся связь между живыми и мёртвыми, что в частности является наследием анимистических представлений и легко объясняется:
Ш долгоживучестью эгрегоров предков (по отношению к периоду смены поколений эгрегор может пережить не один десяток и не одну сотню поколений, а мыслеформы предков - если на них не наложено духовное “табу” - будут влиять на живущих как будто предки живут и поныне) воздействие которых на живущих людей воспринимается как воздействие на живущих мертвецов и их мыслей [55].
Ш а со стороны живых воздействие на мёртвых (в действительности на эгрегоры, к которым мёртвые имели непосредственное отношение и с помощью которых управляются живые) осуществляется как пересмотр живыми нравственно-мировоззренческих стандартов отношения к важнейшим наборам жизненных установок и стереотипов.
· Появление установок на «консервацию» духовного наследия (вне зависимости от наличия там объективного зла: отсутствуют даже попытки его выявления) если это духовное наследие устраивает верхушку иерархии государства-цивилизации. А вычищается лишь всё «лишнее» и мешающее управлению толпо-“элитарной” иерархией с позиции древнего «жречества» (как оно называется до сих пор: но лучше называть его знахарство).
Так отношение с мёртвыми (нужно понимать с эгрегорами духовного наследия живых) строятся по принципу максимального невмешательства в «царство мёртвых», чтобы «не беспокоить умерших предков» [56].
В подземном царстве месопотамцев-вавилонян существовали нормы поведения: здесь надо держаться тихо и не привлекать к себе внимания одеждой и украшениями, стараться не высказывать своих чувств, например, не целовать умерших жену и ребёнка и не ругать их. Чем человек занимался в земной жизни, тем он продолжает заниматься в подземном царстве [57]. Так “жрецы” были обязаны выполнять все те же ритуалы, что и при жизни [58]. Декларировалось, что погребальные приношения должны были гарантировать благотворное влияние умерших (нужно понимать эгрегоров общих с умершими) на живых, которое будет продолжаться.
Погребальные приношения естественно сопровождались культовой мистерией (таинством) в ходе которого перед толпой разворачивалось действо, призванное закрепить в толпе уверенность в абсолютной благотворности умерших предков (конечно особо «благотворными» были высшие сословия). В ходе такого действа “жрецы” понимали и делали своё дело (закрепляли свою духовную иерархию и власть, столбя основы духовной жизни нужные им), а толпа получала уверенность в незыблемости духовности предков - после чего в эгрегорах предков мало чего менялось к лучшему.
В шумерских и аккадских сказаниях смерть изначально - великое, но неизбежное зло: тьма, которой нельзя противостоять. Но постепенно в шумерской и аккадской мифологии появляется новый мотив - идея бессмертия, правда не физического, а духовного. Человек умирает, но он бессмертен в своих делах, заслугах родных.
И в общем-то в последнем нет ничего плохого: душа действительно бессмертна, а праведность при жизни должна стать «бессмертной» - то есть невычищаемой никогда из духовного наследия (из набора эгрегров), оставшегося от умерших людей, чтобы быть теми праведными автоматизмами для самоуправления живущих людей. Праведность предков должна остаться тем что в дальнейшем должно быть принято как «само собой разумеющееся».
И всё было бы вроде правильно, если бы не следующая конкретизация принятых моралей в связи с учением о бессмертии [59]. Появляется учение о градациях жизненных страданий. С теми, кто имел большие семьи, кто пал на поле битвы, с теми, кто достойно прожил жизнь - в подземном царстве будут обращаться лучше, чем с остальными. Если в одних мифах тени умерших бродят во тьме без еды и пищи, то в других - праведные получают еду и воду в подземном царстве.
Принятая «праведность» получает в месопотамской религии своё представление о грехе. Грехом считалось нарушение ритуала по отношению к тому или иному богу, оскорбление бога. А для умилостивления бога нужно было посредничество “жреца”. “Жрец” употреблял очистительные средства: огонь, воду, елей, молитву. Он омывал, окроплял грешника освящённой водой, иногда жертвенной кровью. Очищаемый обязан был каяться, иногда даже рвать на себе одежду и бить себя в грудь [60]. Существовали специальные покаянные тексты.
Учение о градации жизненных страданий с последующим наказанием грешников есть ни что иное как ранняя форма-предвестник библейского (и не только библейского…) ада и рая - духовные кнут и пряник для толпы страдающих живущих рабов, заменяющие идею прижизненной справедливости [61].Обряды, описанные в последнем абзаце - ни что иное как древнейший предвестник библейского обряда покаяния. Зачем нужен этот обряд в библейской системе мы опишем когда будем разбирать библейское христианство. Здесь же можно сказать, что мистерией «очищения» отступник от веры при жизни возвращался «на своё место» под духовную опеку тех религиозных богов-эгрегоров, к которым считал нужным его «вернуть» “жрец”-священник, контролирующий всю иерархию эгрегоров и людей (либо свою часть иерархии).
Официальное “жречество” храмов боролось с так называемой «народной магией», основанной на вере в демонов, духов, ведьм и колдунов. С ведьмами и колдунами, существовавшими параллельно официальным “жреческим” структурам, и боролись храмовые “жрецы”. Эта борьба в месопотамской религиозной системе не была столь жёсткой как при католическом христианстве, например, и так и не достигла полной победы “жрецов”. Однако, она свидетельствует о том, что народное духовное начало, которое является прямым наследием древних общинных родоплеменных религий, сохранялось и существовало параллельно духовно-храмовой государственной иерархии.
