Клодия Хэммонд - Искаженное время. Особенности восприятия времени
Казалось бы, у такого различия есть вполне логичное объяснение. Согласно традиции, китайские иероглифы должны располагаться столбцами и справа налево. Однако в наши дни это не всегда так. Сегодня иероглифы все чаще располагают на странице горизонтально и слева направо. И тем не менее «вертикальное» представление времени преобладает. Даже те китайцы, которым никогда не приходилось читать тексты, записанные согласно традиции, все равно чаще – согласно эксперименту, в семь раз – располагают время в пространстве вертикально.
С одной стороны, выражения типа «время подкралось незаметно» или «время летит» частично объясняются нашим желанием придать языку живость, экспрессию. Мы употребляем их в переносном смысле. И все же то, как мы описываем время, может многое рассказать о нашем ощущении времени. Не в последнюю очередь – о его причудливости и изменчивости.
В большинстве языков – за исключением языка амазонского племени амондава, в котором нет отдельного слова для обозначения времени, – постоянно встречаются отсылки ко времени в категориях пространства или физического расстояния. Мы говорим «длинный отпуск» или «короткое совещание», однако редко выражаемся прямо противоположно, заимствуя язык времени для описания расстояния. Мы говорим «ускоряющееся время», как будто оно – физический объект в пространстве, вроде машины, однако не скажем «улица длиной в четыре минуты». Но как все это проясняет механизм нашего ощущения времени? Используем ли мы соотносимые со временем фразы потому, что они органично встраиваются в структуру предложения, или же такие фразы обусловлены особенностями нашего восприятия времени? Наш способ восприятия времени довольно мудреный, ход времени часто сбивает нас с толку, что находит свое отражение в языке.
Влияют ли на наш способ восприятия времени те слова, которые мы используем? Психолог Даниэль Касасанто сравнил употребление метафор для времени как расстояния и времени как количества в четырех языках. В английском говорится о событии, занимающем длительное время (подразумевается расстояние), в то время как в греческом используется фраза, соотносимая с количеством. В испанском же, подразумевая длительность времени, говорят «mucho tiempo»[58]. Также с помощью Google Касасанто сравнил частоту употребления выражений much time[59] и long time[60]. Оказалось, англичане и французы чаще используют метафоры, подразумевающие расстояние, в то время как греки и испанцы – метафоры, подразумевающие количество[61]. Но самое любопытное в этом исследовании – впереди. Группе из говорящих по-английски и по-гречески дали задания с использованием компьютера; целью было выяснить, влияет ли язык описания времени на их представление о времени. В некоторых заданиях требовалось оценить, сколько времени потребовалось на то, чтобы линия заполнила все поле монитора. В других нужно было определить время, за которое контейнер наполнился водой. Были и задания, сочетавшие в себе два предыдущих. Результаты показали: англоговорящие отвлекались на расстояние, давая ему влиять на оценку времени, говорящие на греческом отвлекались на количество. Однако Касасанто обнаружил, что привязанность людей к метафорам на их родном языке может быть ослаблена – ему удалось обучить англоговорящих испытуемых думать о времени в категориях количества, а не расстояния.
Этот эксперимент может показаться неоднозначным, но что, если язык, на котором вы говорите, действительно влияет на способ обозначения связи между временем и пространством, тем самым меняя ваши суждения о скорости, расстоянии, объеме и длительности? Исследования в данной области начались недавно, но это не мешает нам строить предположения. Могут ли слова, которые мы используем, влиять на наше отношение ко времени как таковому?
Время и пространство вперемешку
Язык – не единственное свидетельство тому, что мы соотносим время с пространством. Да и не просто соотносим – время и пространство у нас смешиваются. Жан Пиаже, основоположник возрастной психологии, исследовал работу детского мозга в разные периоды развития ребенка. В одном эксперименте он использовал два паровоза на параллельных путях; паровозы двигались в течение одного и того же времени, но поскольку один шел быстрее, он останавливался чуть дальше другого. Маленькие дети твердили о том, что первый паровоз ехал дольше. Из чего Пиаже заключил: маленьким детям сложно делать различия между размером, соотносимым с временем, и размером, соотносимым с пространством. Оно и неудивительно – мозг ребенка еще развивается. Однако эксперименты Леры Бородицки говорят о том, что и взрослым в этом плане не намного легче.[62]
Мы хорошо оцениваем расстояние, однако это может исказить оценивание времени. Экран пересекают группы точек, причем, по мере движения расстояние между точками сокращается; под конец их движения нам кажется, что точки перемещаются быстрее, нежели в самом начале, когда расстояние между ними было максимальным. На самом деле их скорость на протяжении всего эксперимента не меняется. Нам трудно воспринять время правильно – в нашу оценку вмешиваются суждения о пространстве.
Нас, людей, можно назвать счастливыми обладателями сложно устроенного мозга, который способен не только совершать подсчеты в нескольких измерениях, но и осознавать при этом свои действия. Однако такая сложная организация мозга может сыграть с ним злую шутку. В нашем случае мозг «спотыкается» именно из-за того, что осознает связь между временем и пространством. «Больше» иногда означает «быстрее», но не всегда. Лев быстрее мыши, но пуля – еще быстрее. В повседневной жизни мы постоянно производим в уме вычисления, связанные со скоростью, временем и расстоянием, например, ловя мяч или переходя через дорогу. А поскольку эти понятия взаимосвязаны, нет ничего удивительного в том, что иногда они у нас в головах путаются. Покажите детям две лампочки и спросите, какая горела дольше – они выберут ту, что ярче. Покажите детям два игрушечных поезда в движении – они скажут, что быстрее едет тот, который больше. Дети усвоили понятие «самый большой», но часто применяют его не к месту. Это возвращает нас к теории, о которой я говорила в предыдущей главе: в нашем мозгу должна быть структура, обеспечивающая восприятие именно длительности, а не времени в целом. Повзрослев, мы делаем меньше подобных ошибок, однако остаточные перекрестные связи между пространством и временем нет-нет, да и дают о себе знать.
Во всей этой истории есть один загадочный момент: наши представления о времени и пространстве лишены симметричности. Покажите испытуемым три лампочки накаливания, расположенные одна за другой. Включите лампочки по очереди и попросите испытуемых определить время между каждым включением. Чем больше будет расстояние между лампочками, тем более длительным покажется им временной отрезок. Данный феномен называется каппа-эффект. Тест с лампочками схож с экспериментом, где группы точек движутся на экране. Задание с лампочками точно также действует и в обратном направлении. Включите лампочки по очереди и попросите испытуемых определить расстояние между ними. Чем быстрее вы будете включать лампочки, тем меньшим покажется расстояние между ними. Этот феномен называется тау-эффект. Мы знаем, что лев большой, а значит, бегает быстро; то же самое происходит и в данном случае – нам непросто игнорировать наши знания о скорости и расстоянии, и мы предполагаем, что «быстрее» значит «ближе». Однако из исследований Бородицки и Касасанто ясно: отношения между пространством и временем несбалансированны. Мы думаем о времени в категориях пространства чаще, нежели о пространстве в категориях времени. Это возвращает нас к разговору о языке и отсутствии в нем выражений вроде «улица длинной в четыре минуты».[63]
Макаки-резусы ведут себя иначе – у них соотношение между восприятием времени в категориях пространства и пространства в категориях времени симметрично[64]. Интересно, это потому, что у них нет языка, или потому, что они чувствуют иначе? Известно, что макаки-резусы не могут научиться бросать мяч как человек. Означает ли это, что им ничего не известно о силе тяжести, времени и расстоянии: чем сильнее мяч запустить, тем дальше он улетит, но и тем больше времени пройдет до момента его приземления? Похоже, время и расстояние (или пространство) ассоциируются в человеческом мозгу уникальным образом. Возможно, те причудливые умозрительные образы десятилетий и дней недели, о которых я рассказывала в начале главы, значат гораздо больше, чем нам кажется. Ведь с их помощью мы проделываем нечто невероятное: представляя время в пространстве, мысленно совершаем путешествие во времени, что недоступно ни одному животному. По собственному желанию мы можем представить следующую неделю или вспомнить о том времени, когда нам было семь лет, а потом снова перенестись обратно. Эту замечательную способность мы обсудим подробнее в главе пятой. На мой взгляд, именно способность представлять время позволяет нам думать о будущем, а также воображать самые невероятные события. Я запросто могу представить – как и вы в любой момент – мышонка, который в канун Нового года летит на Луну верхом на зубной щетке, уворачиваясь по пути от фейерверков. Неизвестно, что за картинки возникают в голове макака-резуса. Уж не остановилось ли его воображение в развитии из-за того, что он не способен представить время в пространстве?
