Виктор Хандурин - Предназначение. Камень Давида (СИ)
После ужина, затушили костер, выставили часового, и легли спать . Я лег поодаль, постелив себе сосновых веток, а камень ,для надежности взял в руки.
Сон набросился на меня сразу же. Все та же знакомая картина. Яркое солнце, раскаленный воздух, шеренга рыцарей , блеск металла, копья наперевес. Опять ожидание, когда же из за холма появится, закованная в железо конница. Я оглядел ряды, и увидел знакомые лица. Яркая вспышка мелькнула в голове...но я тут же отвлекся . Из за холма под страшный гул и лязг появились враги. Мы начали двигаться вперед.....
Проснулся я от нежного прикосновения женских рук все в той же пещере, с водопадом у входа.
Значит эти все вижния, это не сон, и в пещере есть что то, связанное с обществом Хранителей. Пещера, кольцо с изображением свитков, а значит и камень, как то связаны. Мысли путались и сбивались . Уходили куда то. Хотелось думать о вкусе губ Лады на моих губах. О том, какой сладкий и жаркк был поцелуй.
Уже почти рассвело. Я подошел к склону, и осмотрел долину. Солнце вот вот взойдет у нас за спиной, из за горы. Небо уже посветлело и внизу стали видны очертания ручья, заросшего густой растительностю. Вдоль ручья, только чуть повыше, шла узкая дорога, и по дороге, быстрым шагом ехали два всадника. Издалека было трудно различить кто они, однако , по тому что всадники ехали по этим местам , не опасаясь встретить местных жителей, означало, что они здесь свои, или же между ними и местными есть какой то договор. В любом случае мы по этой дороге не рискнем так открыто продвигаться. Пора нам выдвигаться , надо будить своих спутников.
Я вернулся в лагерь. Рыцари уже проснулись и собирали пожитки . Мои вещи были уже при мне кроме... Не может быть. Нет плаща, он остался там , в пещере. У Лады. А у меня был ее луч света. Я его выронил, когда пытался схватить ее за руку и очнулся.
Наконец, мы были готовы двинуться в путь. После короткого совещания было решено перейти ручей и двигаться с другой стороны ручья от дороги . Местность там была каменистая, постоянно приходилось огибать обломки скал, стараясь не терять направления на замок.
За время всего путешествия, я не припомню и полутора десятка слов, которые произнесли бы трое рыцарей из свиты Конрада. Патрик, был более разговорчивым, хотя и не рвался к откровениям. И после осторожных расспросов , я выяснил, что они все потомки местных рыцарей, родившиеся и выросшие на Святой земле. Они привыкли не доверять западным рыцарям, пришлым королям и баронам. Они привыкли целиком и полностью полагаться на своего сюзерена, поддерживая его полностью, и соблюдая интересы королевства в первую очередь. Они не любили так же заносчивых и властолюбивых рыцарей орденов, разводящих интриги и беспокоящихся, в первую очередь, о своих владениях и влиянии. Идея отправиться в опасный поход, в резиденцию германского ордена, да еще в помощь чужаку, неизвестного происхождения, им очень не нравилась. Но обсуждать приказы Конрада они не привыкли.
Из за медленного продвижения мы пересекли долину только после полудня, и перед нами появилась крепость.
На выступающем гребне горы , за двумя рядами мощных стен, возвышались шпили дворца тевтонских рыцарей и главной башни - донжона. Чуть ниже были расположены сторожевые башни внутренних стен , и у самого основания горы , внешние стены, и небольшие башенки . Крепость выглядела неприступной с трех сторон, а с четвертой стороны возвышалась огромная гора, по которой если и можно было подобраться к крепости, но из за плохой проходимости и рва, выдолбленного в скале, атаковать было невозможно.
Главные ворота были открыты, но стража остановила нас , чтобы выяснить кто мы такие и зачем прибыли в замок. У нас была припасена история, которую пригототовил заранее Конрад. Письмо и значительная сумма денег к Вернеру фон Витингхофу объясняли и наш приезд и необходимость охраны. Но как только стражники услышали имя фон Витингхофа, то сразу же пригласили меня в сторожевую башню к начальнику стражи. Мои спутники с лошадьми остались во внешнем дворе замка, а я с двумя стражниками прошел в башню возвышающуюся над внутренней стеной замка. Башня была узкой квадратной и поэтому здесь не было каменных винтовых лестниц, а только деревянные вход находился на втором этаже башни, который служил и комнатой для стражников. Я поднялся на третий этаж и там меня встретил начальник стражи, одетый как и все стражники в белый плащ с черным крестом, но с фамильным гербом на куртке и в дорогих доспехах.
Рыцарь, который привел меня , сказал ,что я прибыл к Вернеру фон Витингхофу. Начальник стражи нахмурился, но тут же обратился вполне дружелюбно:
- Я Рудольф фон Зост, начальник стражи крепости, прошу Вас назвать свое имя и цель прибытия.
Я Рауль Монбар, друг Конрада Сафедского, по случаю тяжелого ранения которого, выполняя его волю , отдаю долг Вернеру фон Витингхофу и в качестве признательности за услуги, кинжал редкой работы в подарок.
К моему глубокому сожалению, я ничем не могу Вам помочь, сегодня около полудня Вернер фон Витингхоф, был найден у себя в комнате мертвым . Кто то заколол его и сумел выбраться из замка незамеченным.
На моем лице , видимо, было ясно выражено изумление и досада, поэтому начальник стражи продолжил:
Я понимаю , что это для вас такая же неожиданность, но я прошу Вас до окончания расследования не покидать замок, и если вы не против , я хотел бы взглянуть на письма и посылки, которые должны были передать фон Витингхофу.
- Прошу со мной, все находится во дворе. - я ожидал этой просьбы - Скажите, где я и мои люди могут остановиться ? И если это возможно, я хотел бы ознакомиться с обстоятельствами смерти фон Витингхофа. Возможно, что Конрад Сафедский будет очень заинтересован в расследовании убийства его друга.
Во дворце , на стороне коннетабля ордена есть свободная комната для гостей, там же находится и комната Вернера фон Витингхофа. Вы не были знакомы с ним, или известно ли вам что либо ,что могло бы угрожать библиотекарю ордена.
Нет, к сожалению, я не был с ним знаком. Скажите, много ли приезжих было за последнее время в замке?
Мы подошли к моему маленькому отряду, и фон Зост переключился на другую тему. Пока мы поднимались по крутым тропинкам, лестницам к дворцу, я рассказал Патрику , что случилось, и добавил, что нам во что бы то ни стало, надо знать , кто убил фон Витингофа.
Пока рыцари устраивались в чистой но тесной комнате на стороне коннетабля, я спросил где находится комната убитого библиотекаря, мне указали комнату , в том же крыле , в конце коридора. Только мы с Патриком зашли в комнату , сразу же в глаза бросился беспорядок. В комнате не было много вещей, поэтому, тот, кто искал что то, перевернул все за считанные минуты. Тело уже унесли, но лужа крови указывала место где был убит фон Витингхоф. По видимому, он был убит сидя за столом. И кажется, умер не сразу. Потому что на столе, слабеющей рукой успел написать кровью , по французски :" в воде "
Мы с Патриком переглянулись и я задал этот вопрос:
Почему...
...он написал по французски - услышал я за собой голос - и почему сверху надписи лежало это?
Я обернулся и увидел священника, который держал в руке кольцо со скрещенными свитками...
Глава 33
Надькин брат ждал нас под нашим корпусом. Надежда глушила его рассказами с точным перечислением событий за весь наш отдых. Он почти не слушал ее,засовывая наш багаж в машину. Одну сумку я ему не отдала. В ней лежала самая дорогая для меня вещь,плащ Рауля. Я прижимала эту сумку к груди,не желая ее засовывать в багажник,и Надька была бессильна меня уговорить.
Когда я вернулась с плащом,она уже спала. По-этому,моя подруга даже не догадывалась,что он у меня есть. Оставшиеся пару дней от нашего отдыха я ломала голову,куда же мне податься дальше. Я решила,что все-таки стоит попробовать вернуться домой. Может я смогу наконец начать приводить свою жизнь в более привычное русло. За время моего отсутствия все могло вполне нормализоваться. Только я думала,стоит ли мне сразу ехать домой или сначала позвонить Маринке. А вдруг к ней еще кто приходил? Так ничего толком не решив,я сейчас ехала в родной Питер в несколько растрепанном состоянии. На месте разберусь,уже привыкла я к этому. Надя жужжала всю дорогу. Я не слушала ее,не слушала ее балагура брата. На душе было тоскливо. Хоть я устала от своей подруги,но уже привыкла к ней,она стала олицетворением жизни без страха. Я очень расслабилась за последнее время и снова втягиваться в то,от чего убежала мне совсем не хотелось. Очень хотелось верить,что оно не вернется. Наконец,я разозлилась на себя. Сколько можно распускать сопли. Поеду сразу домой и там уже видно будет,что и как. С таким решительным настроем я и вышла из машины,когда меня высадили недалеко от моего двора.
