Merlin - Великолепная семёрка
- Разрешите мне, Лаврентий Павлович - вмешался в разговор Москаль. Его кто-то "привлек" во "временное правительство" под предлогом, что он единственный смог кормить полгорода мясными продуктами не имея ни грамма этого мяса. - Я для своих целей список составил, в плане кого кормить на предприятиях. Тут - полный список предприятий и число работающих на них. Поскольку нормы питания предполагались разными, список по отраслям получился…
- Так, это очень хорошо. Так, всего по машиностроению… двадцать шесть тысяч. По химической промышленности… ага, три тысячи. По стройкомплексу… четыре тысячи. Ага, транспорт и связь… школы и детские сады… Подождите! А остальные заводы и фабрики, они какого профиля?
- Какие остальные? Тут все предприятия города.
- То есть, вы хотите сказать, что в городе на полтора миллиона человек работают только пятьдесят две тысячи людей? Включая учителей и воспитателей в детских садах? Потомки, вы чего?
- Ну, получается что так. Кстати, подшипниковый завод производил одни из лучших подшипников в мире даже тогда. Сейчас же, я думаю, таких подшипников никто в мире делать не может. Я точно знаю - я сам на подшипниковом работал, пока свой бизнес не открыл.
- Подшипники - это хорошо… Товарищ Москвин, вы правы. Давайте вы пока соберете информацию, вам в помощь мы пришлем наших специалистов тоже. И встретимся, думаю, где-то через неделю. А я тогда, давайте, этот подшипниковый посмотрю что ли. И ваш Турбоатом.
На этом первая «встреча в верхах» закончилась.
Благодаря Москалю удалось добыть более полную статистику по «промышленному потенциалу» уже к среде. Печальная оказалась статистика: в промышленности хоть как-то работали всего двадцать семь тысяч человек. «Хоть как-то» означало что шестнадцать из них работать «по профилю» не могли из-за отсутствия сырья и материалов. Например, весь плиточный завод: цемента в городе не производилось и взять его было неоткуда.
Но все же ситуация была не совсем безнадежной: подшипниковый завод СССР смог загрузить заказами сразу же на все сто процентов, и, впервые за последние двадцать пять лет, у проходной завода выставили огромное панно с капитальным заголовком «Предприятию на работу требуются»
Народ на заголовок начал быстро подтягиваться: рабочим платили советскими рублями. На советские же рубли была переведена и вся торговля продуктами, поскольку в ближайшее время они могли поступать только из «закромов Родины». Берия чётко поставил вопрос: дармоедов страна кормить не будет поскольку не в состоянии.
Не простаивал и коксовый завод: уголь из Караганды пошел мощным потоком со вторника. Химики и энергетики смогли «поделиться по-братски» и ТЭЦ-2 удалось на полную мощность запитать коксовым газом. Временно конечно, но энергия пока городу была нужнее всего. Соляркой СССР город обеспечивал.
К концу недели удалось согласовать производственные программы Турбоатома и Электротяжмаша. По всему выходило что до конца года на основе имеющихся заделов можно было поставить недалеко от города полуторагигаваттную электростанцию. Угольную конечно. И - всё. СССР не производил и половины материалов, необходимых для дальнейшего производства. Да и производимые в СССР материалы были в страшном дефиците.
К первому июля план включения города в народное хозяйство СССР был (вчерне конечно) готов. Москвин наконец-то спихнул свою "диктатуру" приехавшему ему в помощь (а фактически - на замену) из Москвы Кагановичу и занялся уже "своим" делом. А дело было весьма и весьма непростым.
Его батальон был преобразован всего-навсего в дивизию. Каждый боец Российского спецназа был произведен непосредственно в младшие лейтенанты и назначен командиром взвода. Каковой он был обязан обучить за полгода до кондиций годов так семидесятых минимум. Сержантский состав батальона сразу скакнул в лейтенанты, все офицеры тоже "прыгнули" через два звания. Майор же просто получил к своему званию приставку "генерал-".
К каждому офицеру новой дивизии было дополнительно приставлено еще по пять офицеров в том же звании для прохождения обучения уже в роли соответствующих командиров. Москвин порадовался лишь тому, что лично ему "на повышение квалификации" прислали все же полковников.
Дивизию дислоцировали в поселке со странным названием "двадцать шестая точка". Вообще-то там занимались сельским хозяйством "члены семей врагов народа", но похоже они были врагами и той части народа, которой являлись сами - "обрабатываемые" ими угодья их самих-то не прокармливали, кроме небольших и дурно возделанных огородов иных угодий рядом с поселком не наблюдалось. Так что этих "членов" быстренько выселили в Караганду и силами стройкомплекса города начали быстренько ладить военный городок. Феерический военный городок получился: поскольку избытка стройматериалов не было, городок ставили разбирая Барабашовский рынок.
Зато быстро построили, всего через неделю первый полк заселился в футуристические "казармы". Правда еще недели две Олега очень радовали дощатые сортиры за рядами казарм, к которым вели галереи со стеклянными крышами, но к середине июля подключили и водопровод с канализацией.
Лазарь Моисеевич оказался не просто толковым городским главой, а управленческим гением. Все промышленные предприятия города к тому же пятнадцатому июля заработали с полной нагрузкой в три смены. На развалинах "Серп и Молота" ударными темпами начал расти новый, "танкоразрушительный", завод. Танкостроительный-то в городе уже был, но танки строить ему было не из чего. Станкостроительный по спецзаказу за две недели разработал и приступил к изготовлению бронепрокатного стана, которую предстояло катать из переплавленных старых танков, показавших свои практическую непригодность к войне. Всего, по прикидкам, предстояло переработать сто тысяч тонн старой брони. А в пересчете на Т-54, которые в итоге и решили производить, это худо-бедно три тысячи машин.
На завод Малышева "перенимать опыт" приехал Михаил Ильич Кошкин. Пневмония - пневмонией, но цефалексин в городе еще не закончился. Лазарь Моисеевич, кстати, лично объехал все фармакологические предприятия города и долго ругался матом. Но после того, как он эмоции свои выразил в доступной народу форме, руководство вновь учрежденного предприятия "Новохарьковское фармакологическое объединение" пообещало наладить производство антибиотиков уже к октябрю: про выселенных в Караганду "чсир" народ уже узнал.
Наладил Коганович и производство тракторных двигателей. Оказалось что для этого всего-то нужно было объединить усилия (ну и производство) нескольких довольно мелких фирмочек и часть мощностей авторемонтного завода. Завод по производству поршней этому тоже весьма поспособствовал. Не миллионы моторов Новохарьковский моторный выдавать стал, но тракторное производство обеспечил.
Старики радостно на работу вышли, да и молодежь, выкинутая из многочисленных офисов исчезнувших торговых компаний, на заводы подтянулась. Делать эта молодежь, понятное дело, ничего не умела, но желание научиться - имела. Нормы-то на заводах были установлены всесоюзные, и профессиональные рабочие на более современном оборудовании получали от тысячи до двух тысяч рублей. Что даже в переводе на доллары было от двухсот до четырехсот, при том что доллар "весил" раз в двадцать больше, чем в начале XXI века. "Ученики", ясное дело, получали сильно меньше, в среднем рублей по двести. Но перспективу каждый видел ясно и учебой практически все занимались очень серьезно.
К первому сентября новая промышленная структура города, который окончательно был переименован в Новохарьковск, была в основном сформирована. Каждый день завод Малышева выкатывал четыре новых танка Т-54 и шесть-семь БТР-4. Пушки к ним делались на незадействованных под турбинное производство мощностях Турбоатома. А пулеметы КПВТ начал выпускать Реммашстрой. Производство шин удалось наладить на "Эластомере".
Экипажи к боевым машинам готовились из новохарьковчан-добровольцев, которых, вообще говоря, было даже с избытком. Избыток этот образовался по причине острой безработицы: несмотря на то, что практически все заводы работали в три смены, удалось пока трудоустроить чуть больше двухсот тысяч человек. А зарплата добровольца-мехвода, хотя и относительно небольшая (около трехсот рублей, что, с учетом инфляции составляло около тысячи двухсот долларов образца XXI века) все же давала возможность прокормить целую семью всем чем угодно, хоть черной икрой с крабами.
Лазарь Моисеевич организовал еще одну "акцию": СССР начал выкупать у новохарьковчан автомобили. За легковую машину предлагали от двадцати тысяч до восьми (за совсем уже мелкую или старую). И народ с радостью их продавал. Ну, во-первых, деньги давали возможность достаточно долго довольно безбедно существовать, а во вторых ездить на этих машинах все равно было невозможно: современный бензин имел октановое число шестьдесят шесть, да и такого практически не было.
