Александр Маркьянов - Год колючей проволоки
Один из верных нукеров — а их было шестнадцать, и шесть из них находились вместе с охраняемым лицом на крыше, затянутые в американскую форму приват-контракторов, со снайперской винтовкой и пулеметом — осторожно подошел к шейху.
— Буря сейчас будет здесь, шейх — сказал он — осмелюсь предложить вам спуститься вниз. Тем более, что гости уже прибыли.
— АЄузу би-кялимати-Лляхи-т-таммати мин гадаби-хи ва Єикаби-хи, ва шарри Єибади-хи, ва мин хамазати-ш-шайатыни ва ан йахдуру-ни[24] — ответил шейх красивым гортанным, совсем не старческим голосом
— Аллаху Акбар! — нукер вернулся на свое место, не смея больше беспокоить шейха
Какое-то время шейх еще постоял, вглядываясь в надвигающуюся бурю, потом, когда стоять стало уже совсем невыносимо, когда рассвирепевшие шайтаны стали бросать песок в лица правоверных целыми горстями — только тогда он покинул крышу отеля, сходя вниз, там, где у него была назначена встреча.
Человек, который приехал на встречу с шейхом был только что назначенным бригадиром иракской армии и командиром одной из бригад, построенных по принципу американской бронекавалерийской бригады. Имея превосходную подготовку, полученную еще при Саддаме, он перешел на сторону законного правительства в седьмом году, когда новый командующий силами стабилизации Дэвид Петреус объявил что-то типа амнистии для боевиков, призвав их переходить на сторону правительства. По сути, он остался командиром сил сопротивления целой провинции — только силы сопротивления стали военной частью законной власти, более того — сыграли немалую роль в подавлении массового выступления сторонников Муктады Ас-Садра. Именно тогда власти окончательно поверили ему, а Петреус даже появился в расположении его войск и публично, перед телекамерами. Он жал руку ему и его бойцам, даже не подозревая, что бойцы эти шли в бой не за законную власть нового Ирака — а против шиитов, ставленников и выкормышей Ирана, а их командир, пожимая руку американского генерала с трудом сдерживался от того, чтобы не выхватить другой рукой пистолет и не выстрелить в него. Хотя… может быть и знал, Петреус был умным человеком, и командуя войсками на Востоке несколько лет кое-что понял… но в таком случае ему было все равно, он просто переводил конфликт из борьбы с захватчиками во внутрииракскую бойню, чтобы выйти из этой страны и сделать вид, что они победили. Странные нынче стали победы… можете себе представить, что году этак в сорок четвертом какой-нибудь советский генерал договаривается в командиром полицаев на Украине, что полицаи в полном составе перейдут на сторону Советской власти, а та даст им амнистию, подкинет оружия и патронов и они снова будут наводить порядок, только теперь от имени советской, а не германской оккупационной администрации. Не можете? А между тем так или примерно так и заканчивается сейчас большинство войн. Когда большая армия громит малую и занимает какую-то территорию, населенную мусульманами — война не заканчивается, она только начинается.
Сейчас, новоиспеченный бригадир иракской армии, в новенькой, еще не успевшей выгореть под солнцем форме ждал шейха, чтобы засвидетельствовать ему уважение и подчинение. С собой он привел больше сорока человек на нескольких бронемашинах — они блокировали весь верхний этаж и окружили отель.
Когда шейх вошел в номер — гость его стоял по стойке "смирно", заложив руки за спину так, как это обычно делают американцы. Он был молод, непозволительно молод для бригадира — но с его боевым опытом мог дать фору любому военачальнику, естественно, на знакомом ТВД[25].
— Ас-саляму алейкум ва рахматуллахи ва баракатуху — первым отдал салям шейху иракский бригадир, приветствуя его по всем нормам и правилам ислама
— Ва алейкум ас-салям ва рахматуллахи ва баракатуху[26] — ответил шейх тоже полностью, что было добрым знаком, знаком благорасположения к тому, кто командовал несколькими тысячами вооруженных и готовых действовать людей.
Шейх внимательно всматривался в глаза стоящего перед ним молодого человека — светло-серые, бесстрашные, прямые. Бывший начальник Мукхабарата, шейх научился разбираться в людях, и его опыт подсказывал ему, что перед ним — воин и борец за веру, которого можно выдвигать на самые высокие посты, и он не подведет.
Это хорошо, что есть такие люди…
— Хвала Аллаху, Господу всем миров, что поставил на моем пути столь верного и скромного ревнителя веры, воина, не сошедшего с пути Джихада и готового идти по нему до конца, променяв жизнь земную на воздаяние Аллаха — а оно будет великим, тебе и всем твоим людям, ибо сказано, что тот кто идет по пути Джихада не потерпит убытка и с ним не поступят несправедливо. Я рад видеть и приветствовать тебя, аль-Макхам.
— Аллахумма, ля туґахиз-ни би-ма якулюна, ва-гфир ли ма ля йаґлямуна ва-джґаль-ни хайран мимма йазуннуна[27] — ответил бригадир еще одним ду'а — воистину, Всевышний улыбнулся, сведя нас вместе. Прошу вас, шейх, давайте присядем.
Присели — оба, не сговариваясь, подальше от окна, в которое бился несущийся параллельно земле песок. Шайтаны на улице разгулялись вовсю…
Несколько минут, как полагает этикет на Востоке, говорили ни о чем — о здоровье родных и близких, передавали им приветы — пока шейх не счел, что настала пора переходить к главному.
— Аллах свидетель, тяжела кара, которую понес иракский народ за то, что отринул от себя книги и подчинился тагуту, ведь сказано: Разве ты не знаешь, что люди, утверждающие, что они уверовали в ниспосланное тебе и в ниспосланное до тебя, хотят, чтобы их рассудил тагут[28]? А ведь не велено им веровать в него[29]! И в то время как богобоязненные люди, опасаясь ширка[30], ереси и помощи тагуту говорили: покайтесь, отдалитесь от тагута и придите к Аллаху — люди этой земли спорили с нами доводами, которые им внушили шайтаны из числа джиннов и людей, покрывая ложью истину и темнотою свет. Всевышний сказал об этом: "И вот назначили Мы каждому пророку врагов-шайтанов — из числа людей и джиннов. Одни из них обращаются к другим с красивыми речами, обольщая. Если бы твой Господь захотел, они не стали бы так поступать. Так отвернись от них и не слушай их измышлений, чтобы к ним прислушивались сердца тех, которые не верят в будущую жизнь, чтобы они радовались им и чтобы продолжали они вершить! Долгине годы на этой земле лилась кровь праведников, а люди или выступали с помощью тагуту или сравнивали больший ширк с меньшим, и ходили в мечети, слова сказанные в которых тотчас становились известны тагуту и его приспешникам. За то и покарал Аллах ваш народ столь тяжко, наслав на вас безбожников, с многими ужасными оружиями смерти, ибо даже кяффиры могут служить орудием возмездия, потому что если он решит какое-нибудь дело, то стоит ему только сказать "будь!" — и оно бывает. За то и потерпел кару тагут, умерший столь позорной смертью, и многие из числа людей его. Но Всевышний, в бесконечной милости своей, увидев столько людей из числа вас пришли к нему и встали на путь Джихада и повернули оружие, которое дал им тагут против безбожников и неверных, попирающих Святую землю. Помощью Всевышнего вам удалось изгнать войска безбожников, они ушли, потому что земли жгла им ноги, и воздух здесь был им отравой. Но пусть безбожники ушли отсюда — джихад не заканчивается, и в Багдаде снова сидят тагуты, отрекшиеся от Аллаха и судящие не по шариату, и притесняющие правоверных, да в мире и без этого немало притеснения. Скажи, ты, который принес клятву — готов ли ты и готовы ли твои люди выступить и поразить тагутов именем Аллаха, чтобы единобожие наконец воцарилось на этой истерзанной, но не покорившейся безбожникам земле?
— Воистину, я отрекся от людей, которые не веруют в Аллаха и не приемлют веры в будущую жизнь. Я последовал за верой моих отцов Ибрахима, Исхака и Йа'куба. Нам не следует поклоняться никому, кроме Аллаха[31]. Аллах свидетель, что слова ваши, шейх — для меня как слова моего отца, и я готов выступить со своими людьми в тот день, когда меня призовут.
Самые верные адепты — раскаявшиеся грешники. Воистину — так всегда было, есть и будет.
— О том, что нужно делать, я расскажу тебе позже — но твои слова приятно удивляют меня. Но скажи, Аль-Макхам, ты говоришь за себя, но все ли твои люди думают так же?
— Если кто-то посмеет предать — я лично, своими руками принесу его Аллаху — твердо сказал бригадир.
— И эти слова вселяют радость в мое сердце. Время выступить против засевшего в Багдаде, за каменными стенами, которые ему построили американцы, тагута не пришло, но оно придет и весьма скоро. Скажи мне, аль-Максуд — сколько людей у тебя, и сколько людей могут выставить наши враги, да покарает их Аллах, эти собаки из Тегерана?
