Гарольд Койл - Группа «Янки»
За исключением нескольких спорадических обстрелов советской артиллерией, вторая половина дня прошла тихо. Командиры танков и отделений держали половину своих подчиненных в готовности, в то время как остальные спали. После встречи с взводными в 13.00 Бэннон смог уделить время некоторым личным потребностям. Вымыться с ног до головы было первоочередной задачей. После двадцати четырех часов в костюме химзащиты от него несло как от дворняги. Никто не обращал на это внимания только потому, что все были столь же грязными и вонючими. Только на КП батальона он обратил внимание, насколько отвратительным он был по сравнению даже с теми, кто не относился к штабу батальона. Он, однако, не беспокоился, что может сделать кому-то неприятно. Закончив с помывкой, он отправил Улецки проследить за связью и, наконец, нашел время поспать.
Спал он ровно сорок пять минут. Командир кавалеристов, которые сменят группу этой ночью и его командиры взводов прибыли для согласования действий и разведки. Они были из роты «Б» 2-го батальона 14-го кавалерийского полка, разведывательного батальона дивизии. Бэннон несколько раз встречал их командира раньше и удивился, когда долговязый старший лейтенант представился как командир. Он спросил, что случилось с тем, кого он знал и ему ответили, что тот пропал без вести.
Бывший командир отдал приказ отступить и после этого его никто не видео. Он, его бронетранспортер и его экипаж исчезли, когда они двигались назад, на следующие позиции. После этого они прибыли сюда для совещания и разведки. Разговор ограничился простыми вопросами и ответами, касающимися позиции, противника и рельефа местности. Как только лейтенант счел, что он удовлетворен ответами и получил всю необходимую информацию, он и его командиры взводов удалились.
* * *
В сумерках советы стали действительно беспокойными и начали массированный обстрел тыла группы. Все либо застыли, как вкопанные или всеми силами пытались обнять дно окопов, когда десятки артиллерийских снарядов свистели над головами, отыскивая себе цели в тылу батальона.
То, что все могло было быть и хуже, а эти снаряды могли бить по самой группе, обнадеживало лишь частично. Они терпеливо ждали, будучи готовыми к наземной атаке или переносу артиллерийского огня на их позиции. В данном случае, наземная атака была бы предпочтительнее. По крайней мере, они могли что-то сделать с атакующим противником. Враг был бы прямо перед ними. Его можно было увидеть, обстрелять и уничтожить. С артиллерией все было не так. Конечно, своя артиллерия могла открыть контрбатарейный огонь по советским орудиям. Но это все равно было не то же самое. Группа, оказавшаяся целью, не могли сделать ничего, кроме как вжиматься в землю и молится. Наземная атака была лучше.
Однако все кончилось и ничего не случилось. Когда день, наконец, подошел к концу, группа начала готовиться к выдвижению. Пока остальные члены экипажа проводили подготовку, Бэннон задумался о значении затяжного обстрела. Что если советы как-то повлияли на их планы движения? Если они разрушили дороги и мосты в тылу? А если группа «Браво» снова попадет под удар, или на КП батальона тоже «увидят слона»? А если советы снова нанесут удар, когда они будут двигаться? Конечно, ответа не было. На батальонной чистоте было по-прежнему тихо. Поэтому он перенаправил свои усилия на нечто более полезное, а именно, прием пищи.
В 23.45 группа начала заводить двигатели танков и увеличивать обороны до показателей, настолько близких к нормальному режиму работы, насколько это было возможно. Не было грохота дружественной артиллерии, способного скрыть шум движущейся техники, так что они надеялись, что если они заведут двигатели все вместе, советы могут не заметить изменений в их привычном поведении. Шансы были невелики, кроме того, скрежет колес и треск гусениц в движении нельзя было скрыть ничем. Но попробовать стоило.
Сменявшие их кавалеристы начали прибывать по плану. Они двигались по проселочной дороге, ведущей с запада на восток к позициям 2-го взвода. 2-й взвод начал выдвигаться, направившись от леса на юг по дороге. Как только 2-й взвод покинул позицию и очистил дорогу, первый кавалерийский взвод заняли его прежние позиции. Пока второй взвод двигался по тропе, Бэннон считал проходящие в темноте танки. Как только прошел пятый, он скомандовал Ортелли выдвигаться. «66-й» занял свою позицию в колонне за последним танком 2-го взвода. Выдвижение «66-го», за которым последовала машина FIST Анджера, стала сигналом 3-му взводу начинать движение. Они также вышли на дорогу и последовали за остальными. Как и в случае со 2-м взводом, как только 3-й покинул свои позиции, второй кавалерийский взвод занял опустевшие позиции 3-го взвода.
Данный процесс повторился с механизированным взводом, который последовал за третьим. Таким образом, два подразделения ротной численности поменялись местами в темноте без единого слова, за исключением переговоров между командирами машин и их механиками-водителями.
Танк Улецки, возглавлявший колонну, обошел лесок с севера и направился в небольшую долину, куда так стремились прорваться советы. Достигнув точки примерно в трех километрах от деревни, они вышли на шоссе и начали медленно увеличивать скорость до маршевой. Если бы они сразу начали двигаться слишком быстро, механизированный взвод в хвосте колонны отстал бы, поскольку он все еще обходил лесок. Когда колонна, наконец, набрала скорость марша, Бэннон начал расслабляться. До сих пор все шло хорошо. Они снялись с позиций, не привлекая внимания противника. Теперь они двигались по заданному маршруту, и вскоре вовремя достигнут первой контрольной точки. Это было хорошим предзнаменованием.
Если вся операция пройдет столь же гладко, все будет в шоколаде.
Движение по темной сельской местности было тихим и жутким. Единственными видимыми источниками света были небольшие хвостовые фары передовых танков и приглушенный свет фар следующего. Мерный вой турбин в сочетании с ритмической вибрацией корпуса машины гипнотизировал. Бэннону приходилось прилагать усилие, чтобы поддерживать свое внимание по мере того, как колонна двигалась вперед. Читать карту в слабом свете фонарика было трудно, но не невозможно. Хотя Улецки вел колонну, Бэннон проводил необходимую сверку маршрута движения и должен был в случае непредвиденных обстоятельств сообщить об этом. Командиры взводов и взводные сержанты имели ту же обязанность.
В танке все было тихо. Как на батальонной частоте, так и на частоте группы, настроенные на прием рации хранили молчание. Если бы они пользовались радиосвязью, советские системы радиоперехвата могли бы обнаружить их и отследить, куда они направляются. Келп находился на своем месте, наполовину высунувшись из люка, и смотрел в сторону кормы танка. Он следил за воздухом. Согласно ПДИ, заряжающий должен был смотреть в сторону кормы с следить за воздушным пространством и любыми другими неожиданностями с этой стороны.
Фолк сидел на своем месте и боролся со сном. Однако он проигрывал. В ходе дорожного марша наводчик должен был следить за заданным сектором наблюдения в любое время. Но поскольку впереди были танки их колонны и малая вероятность появления противника, поддерживать себя в бдительном состоянии было тяжело. Но Бэннон знал, что когда в нем нуждались, Фолк был наготове.
Каждые десять минут или около того Бэннон вызывал Ортелли. Марш в колонне был худшим испытанием для механика-водителя. Мало того, что ему приходилось бороться с клонящим в сон мерным гулом и вибрацией двигателя, он также должен был быть начеку и готов к любым изменениям в скорости и поведении танка, идущего впереди. Механики танков, движущихся в колонне, подвергались также гипнотизирующему эффекту, следя за фарами передового танка. Столкновения в таких условиях были обычным делом. Поэтому командиры танков должны были следить, чтобы механики были начеку, даже если все остальные не были.
По мере продвижения в тыл начали встречаться транспорт и дружественные подразделения.
Чем дальше продвигалась группа, тем больше их становилось. Сначала появились силы обеспечения и артиллерия. Группа «Янки» проследовала мимо батареи самоходных артиллерийских орудий, сбившейся на краю дороги. Видимо, они ждали прохода батальона. Время от времени одиночные машины или группы в три-четыре единицы двигались в противоположном направлении в сторону фронта. Вероятно, это были машины снабжения. На перекрестках военные полицейские управляли движением, пропуская поочередно машины батальона и машины другой колонны, двигавшейся по другой дороге. Иногда встречались одиночные машины на обочинах. Некоторые были разбиты. Некоторые были уничтожены ударами артиллерии или авиации.
В деревне, через которую проходила группа, появились новые обитатели. Подразделения связи, штабные и разнообразные вспомогательные подразделения занимались своими делами. Ночь была временем, когда многие из них проходили в движение, чтобы сделать большую часть своей работа, особенно снабженцы. Они спешили доставить в «свои» подразделения новые боеприпасы и снова укрыться до наступления дня, когда советские хищные птицы вылетали на охоту за конвоями.
