Валерий Елманов - Витязь на распутье
– Так, может, молодой князь вовсе не его сын? – предположил Сигизмунд. – Все-таки в плену возможно всякое и…
– Сходство, – покачал головой Сапега. – Со времени бегства его отца прошло более тридцати лет, но моим людям удалось отыскать двоих, кто видел его, и они в один голос уверяют, что сходство разительное.
– Получается, что нынешний князь наполовину русский, – осуждающе заметил Сигизмунд. – Тогда он еще опаснее для нас – уж слишком много у него достоинств. А если добавить, что он еще и потомок древних шотландских королей, то…
– А вот это спорное утверждение, – возразил канцлер.
– То есть?!
– Моим людям не только не удалось разыскать ни одного его родственника. – И Сапега многозначительно посмотрел на короля. – В Италии никто из опрашиваемых и слыхом не слыхивал о княжеском роде Мак-Альпин. Вообще.
– Как такое может быть? – озадаченно осведомился Сигизмунд. – Получается, твои люди не там искали или не у тех спрашивали.
– Они сумели бы отыскать иголку в стоге сена, – чуточку обиженно заявил канцлер, – а уж людей тем паче.
– И тем не менее не нашли. Очевидно, заниматься поисками иголок им привычнее, – хмыкнул Сигизмунд.
– Мне думается, что дело в другом. Отыскать иголку в стоге сена возможно лишь при условии, что она там находится, – хладнокровно ответил Сапега. – Если же ее там нет…
– Ты хочешь сказать, что князь Мак-Альпин… – протянул король и, не договорив, вопросительно уставился на канцлера.
– Именно это я и хочу сказать, – подтвердил Сапега.
– Но раз так, то это обстоятельство решительно все меняет, – оживился Сигизмунд. – Вот только не получится ли так, что твои люди все-таки недоглядели и мы можем оказаться в глупом положении?
– Разумеется, поиски еще не закончены, – осторожно заметил канцлер. – В Италии слишком много городов, а поручение от вашего величества я получил не столь давно. Для надежности надо дать моим людям еще два-три месяца, после чего я смогу ответить более уверенно.
– Пусть так, – согласился король. – Хотя намекнуть на неясность его происхождения можно будет уже сейчас.
– Дмитрию? – уточнил Сапега и напомнил: – Так ведь Мак-Альпин находится в подчинении у Годунова.
– Тогда ему.
– Учитывая, что князь служит царевичу, как говорят русские, не за страх, а за совесть и более верных слуг у Годунова нет вовсе, вполне вероятно, что тот проигнорирует наше сообщение.
– Все правильно, – не стал спорить король. – Но это лишь касаемо службы. Зато сестру замуж за безродного он никогда не выдаст – это первое. А второе… – Сигизмунд замолчал, торжествующе глядя на своего собеседника, но тот сразу понял королевскую мысль и продолжил ее: – Зная, что он никакой не князь, думается, и Дмитрий будет рассматривать нашу просьбу выдать его как убийцу шляхтичей куда благосклоннее, посчитав, что ссориться из-за самозванца ни к чему. Вот только надо ли его разоблачать вообще?
– Я уже сказал, что он слишком опасен, – напомнил Сигизмунд.
– Опасен как враг, – возразил Сапега. – Но если он под страхом неминуемого разоблачения станет выполнять все, что от него потребуется, такой человек в ближнем окружении царевича для нас весьма кстати. К тому же, в отличие от Дмитрия, с князем мы в случае его непослушания можем не церемониться.
– Что ж, в твоем рассуждении имеется здравое зерно, – благосклонно кивнул король. – Но вначале надо по возможности ускорить розыски. Мне нужен точный ответ, что иголки под названием Мак-Альпин в итальянском стоге сена нет и никогда не было.
Увы, но я узнал об их разговоре ой как не скоро, пребывая в безмятежности и не ожидая никаких каверз с этой стороны. К тому же прошло слишком много времени с тех пор, как я здесь появился, так что давно перестал беспокоиться о возможном разоблачении.
Да и некогда мне было думать обо всем этом – дел навалилось столько, что лишь успевай поворачиваться…
Глава 10
Одним выстрелом двух зайцев
Честно говоря, сам не ожидал, что проблем окажется так много, да еще неотложных. Разумеется, решать их в одиночку нечего было и думать, к тому же зря я, что ли, приложил в свое время столько усилий по вербовке мастерового люда. Опять же приказной аппарат, точнее, теперь уже министерский, хоть и куцый, но имелся.
Однако по большей части приходилось во все вникать самому, и начиная с утра я с головой погрузился в скопище дел, стараясь как можно быстрее сдвинуть с места наиболее срочные.
Нескончаемая круговерть не оставляла меня в покое ни на минуту, и я в первые же дни не раз пожалел, что в сутках всего двадцать четыре часа, потому что все время не успевал уложиться в те сроки, которые сам для себя намечал.
Виной тому были непредвиденные вводные. Как я ни пытался спешно наладить все процессы, чтоб дальше оставалось только преспокойно приглядывать за тем, как они идут, но все время мешало то одно, то другое.
Едва разобрались с ложной тревогой, как сразу после трапезы к царевичу заявились художники, причем вся троица.
Оказывается, они только с виду спокойные и флегматичные, а на самом деле просто терпеливые, сумели смолчать и не сказали ни слова Гермогену, когда тот на них орал, зато теперь пожелали высказать все, что у них накипело на душе.
Высказывали они, естественно, мне, поскольку, вспомнив о вчерашнем уговоре, Федор даже не стал их слушать, заявив, что они переданы им в ведение прибывшего князя Мак-Альпина.
Одним словом, пришлось битых полчаса сочувственно кивать головой, в то время как они жаловались на невнимание к ним. Дескать, брызжущий слюной кардинал, как они окрестили казанского митрополита, оказался последней каплей в их чаше терпения, ибо тут все не так, как они ожидали, но главное – не так, как им обещали. Где свободное творчество, где многочисленные заказы, где…
Кстати, как последнее доказательство невнимания Рубенс привел в пример сегодняшнее поведение Годунова, который даже не соизволил их выслушать. А в завершение они дружно попросили… отпустить их обратно.
Оставалось только порадоваться в душе своему своевременному приезду, ибо задержись я всего на пару дней, и тогда сейчас перед ними стоял бы престолоблюститель, который не далее как вчера проявил инициативу, предложив отправить их восвояси. И отправил бы, ей-ей, отправил. Ох, как же вовремя я приехал в Кострому!
Конечно, забот у меня выше крыши, в том числе и весьма важных, ибо пушки еще не говорят, но вот-вот грядет переворот, однако музы молчать не должны, несмотря ни на что, даже те, которых у греков вообще не было[49].
Словом, я плюнул на все остальное – не убежит, а эти, чего доброго, и впрямь могут упорхнуть в свои Нидерланды – и битый час уговаривал их остаться. Златых гор предусмотрительно не сулил, но заверил, что с сегодняшнего дня все пойдет совершенно иначе.
А что касается всяких там «кардиналов», то уж я постараюсь, дабы впредь никто из них не посмел им докучать, вплоть до того, что приставлю к каждому из них специальных холопов, которых тщательно проинструктирую, и они будут знать, как отпугивать тех, кто осмелится что-либо вякнуть в адрес господ живописцев.
Что же до многочисленных заказов, то дайте срок, господа хорошие, дайте только срок, и они появятся, причем поверьте, что это время уже не за горами. Более того, клятвенно обещаю, что уже самый первый из них окажется весьма приятным, ибо предстоит запечатлеть на полотне деву ангельской красы, да так мастерски, чтобы было видно все ее очарование.
Фу-у, уговорил.
А тут и Серьга. Оказывается, старый казак дожидался лишь меня, поскольку его хлопцы давно истомились, жаждая поскорее вернуться на Дон, и он зашел ко мне попрощаться. Остаться хоть на недельку атаман не согласился – мол, и без того еле поспеют вернуться до осенних дождей, а потому чарками на посошок мы с Серьгой чокнулись прямо у струга.
Но грустить некогда – меня ждали…
Ох, кто меня только не ждал. Например, литейщики. По счастью, и Кондратий Михайлов, и Григорий Наумов оказались ребятами сообразительными и быстро поняли, чего я от них хочу. А хотел я наладить производство гранат – в смысле их оболочек, а также удобных в перевозке малых полевых пушек, именуемых тут затинными пищалями, но не только их одних, а еще и специальных ядер к ним, которые, как и гранаты, должны внутри быть полыми.
Что касаемо металла, то нам всем троим было понятно, что без экспериментов не обойтись, поэтому приняли совместное решение лить и гранаты, и ядра сразу из нескольких сплавов, в том числе и из того, который обычно используется при отливке колоколов. Мягковат, конечно, есть опасность, что будет расплющиваться о кольчуги, но зато у него имеется и преимущество – уж его-то черный порох точно разорвет.
Едва закончил с ними, как за мной прибежали из Приказной избы – моим вчерашним поручениям сегодня потребовались пояснения. Но это даже хорошо, ибо означало, что народ пускай их до конца не понял, однако твердо вознамерился выполнять. Управившись с будущими министрами, устремился в Дебри – как там. Вроде бы порядок – распланировано толково, все готовы к труду, так что в ближайшую пару дней хоть эта забота снимается с плеч.
