Борис Громов - Терской Фронт
– Что ж, настаивать не буду. Мужик взрослый, сам решай, как тебе жить лучше. А насчет Убивца…Возьмет он тебя, не сомневайся. Наша небольшая 'деза' на твой счет, на него, похоже, серьезное впечатление произвела.
В 'Псарне' кроме Кузьмы, как всегда, подпирающего могучей фигурой стойку бара, никого не оказалось.
– Контракт неплохой подвернулся, – объяснил он мне, – большая колонна, 'проводка'[43] до Кизляра и назад. Направление, в целом, довольно спокойное, но после нападения в Науре купцы 'булки' поднапрягли с перепугу. Так что все на выезде. Будут через три дня. И это… Миш, слушай…
– Так, Кузьма, завязывай! Мне этими извинениями 'особисты' всю печень проклевали, как тому Прометею. Надоело одно и то же. Еще один раз повторю, для тебя, а ты ребятам передай – никаких претензий нет. Вы поступили правильно. Это в СБ перестарались, но они уже осознали и исправились.
– Да уж, – усмехается Кузьма, – у них, когда они твои вещи два дня назад в комнату возвращали, а потом номер вперед оплачивали, глаза были, как у побитых бобиков – грустные и виноватые. Что, задали им 'сверху' трепку?
– А то! Сами виноваты, уррроды! – начинаю демонстрировать свою 'глубокую обиду' я. – Сначала, мля, ногами по почкам молотят, а потом на задних лапках белыми зайчиками скочут: 'Ах, простите Михал Николаич, ошибочка вышла!' Козлы!
– Что, сильно досталось? – сочувствует Четверть.
– Ну, бывало и хуже. Обидно просто, не разобравшись толком, не за хрен собачий…
– Да уж… И чего дальше делать думаешь?
– Для начала, дождусь, пока швы снимут…
– Какие швы?
– А, – вяло отмахиваюсь я, – в камере с какими-то урками краями цепанулся. Они – в нокаут, а мне бочину порезали. Но так, не сильно, заживает уже.
– Ну, ты даешь, Чужой! Везде проблем на свою задницу разыщешь.
– Да уж, – ухмыляюсь в ответ я.
– Ладно, снимут тебе швы, потом что?
– Есть небольшое, но важное личное дельце. Сделаю – и свободен как птаха. А что?
– Да была у нас с Убивцем мысль тебя в команду звать. – Пойдешь?
Делаю вид, что задумался, хотя понимаю – повезло, теперь выходит, что не я к ним прошусь, а они сами меня к себе зовут. А это, как говорил кто-то умный 'две большие разницы'.
– А, пожалуй, и согласен. Вот только дело свое доделаю… Тут недалеко кое-куда добраться надо.
– Сильно недалеко?
– За Шали.
– Ох, и рисковый ты парень, Миша. Да после Аргуна не то, что Комендатур или блок-постов, даже и патрулей-то наших почти не бывает. Шали и Сержень-Юрт – такие же Мертвые Земли, что т вокруг Наура и Чернокозово, только еще хуже, потому что за Серженем уже земли Непримиримых Тейпов начинаются. Хотя, наши туда за 'бошками' наведываются периодически. Правда, возвращаются не все. Ты уверен, что тебе туда нужно?
– Очень нужно, – совершенно искренне отвечаю я.
Следующие десять дней я откровенно бездельничал. Сходил на рынок, совершенно меня, кстати, не впечатливший. Так, помесь колхозного рынка эпохи развитого социализма и барахолки 'девяностых'. Толкучка, запах картошки и черемши из овощных рядов, груды яркого тряпья на прилавках, будто на приснопамятном Черкизоне. Несколько малюсеньких кафешек, с мангалов которых тянет вкусным шашлычным дымком. Нет, кое-что на Кавказе не меняется даже после ядерной войны. Долго бродить не стал, купил себе тонкие кожаные чувяки вместо домашних тапок, чтоб не шлепать по номеру босиком и кошелек, больше похожий на вместительный кисет из толстой кожи и потопал назад. Уже выйдя за ворота, обращаю внимание на зачем-то столпившихся у ограждающего рынок кирпичного забора людей. Подохожу ближе. Ох, вот это ничего себе! Последний раз я нечто подобное видел в очень далеком детстве, в маленьком районном центре Саратовской области. На стене висели несколько больших деревянных щитов с козырьками, а на щитах были наклеены газеты. Ну-ка, ну-ка, а не сходить ли, не ознакомиться с местной прессой? Может, что интересное узнаю. Толкаться сквозь толпу мне не пришлось: газетные стенды висели довольно высоко, да и рост мой вполне позволял смотреть поверх голов стоящих передо мною людей.
Газет было две. Ну, тут все ясно. Одна – восьми полосная, широкоформатная, с четкими фотографиями и шрифтом, отпечатанная на довольно неплохой бумаге – явно 'печатный орган' центральной власти. С вполне обычным для таких вот официальных информационных вестников громким и претенциозным названием – 'Вести Республики'. Вторая – явно местная: и четкость печати куда хуже, и бумага плохенькая, какого-то неопределенного грязно-бежевого цвета, больше похожая на оберточную. Ну, и название 'Терек' уже обо всем говорило. Ознакомление я начал с центральной прессы. Читать многочисленные статьи, если честно, у меня желания не было. Я просто быстренько пробежался взглядом по заголовкам и фотографиям. Из них я выяснил, что у Министра Обороны республики на днях был день рождения, и генералу армии Зарубину исполнилось шестьдесят три года. На фото к статье – весьма неплохо, для своих лет, выглядящий дядька с плечами отставного борца-вольника и довольно звероидной физиономией. Этакий Валуев или Карелин в шестьдесят лет, одетый в китель с четырьмя большими шитыми звездами на погонах и внушительной орденской колодкой. Явно не крыса тыловая и уж точно не 'шпак' штатский – вояка. Ну, хоть в этом местным повезло. Была еще большая статья о небывалом урожае зерновых на Кубани и героическом труде кубанских хлеборобов, что за этот урожай боролись, и вообще целая полоса, посвященная сельскому хозяйству. Имелась даже биография какого-то знатного ученого-селекционера, благодаря которому на целую кучу процентов выросли какие-то важные показатели у пшеницы. Фото благообразного дедушки в круглых очках и с седой бородкой клинышком, здорово похожего на 'всесоюзного старосту' Калинина прилагалось. На соседней полосе – статья награждении правительственными наградами офицера и трех бойцов Н-ской погранзаставы в Дагестане, уничтоживших в бою двух вооруженных турецких диверсантов, пытавшихся пробраться на нашу территорию из Азербайджана. Кроме того, из газеты я выяснил, что Югороссия заключила какой-то жутко выгодный контракт с Болгарией, на поставку чего-то в обмен на что-то. Что и на что меняли, я даже вникать не стал. Мое внимание привлекла другая статья, о настоящем прорыве на Ростовском автомобилестроительном заводе. Там, оказывается, уже несколько лет налаживали линию по сборке автомобилей. И вот – линия запущена, и первые внедорожники марки 'Дон', которые, судя по фотографии к статье, внешне здорово напоминали слегка тюнингованный ГАЗ-69, уже сошли с конвейера. Вот это – и впрямь приятная новость. Еще в газете был внешнеполитический обзор, гневно клеймящий агрессивные происки турецкой военщины и идеи пан-тюркизма. О Терском Фронте писали как-то совсем мало и неопределенно: пара общих фраз в колонке новостей, мол, обстановка по-прежнему напряженная, но все под контролем и особых опасений не вызывает. Ну, еще в уже упомянутом мною политобзоре Фронт вскользь вспомнили, как один из объектов наглых притязаний турецких 'ястребов-милитаристов'. М-да, не густо…
А в целом, 'Вести' мне понравились. Вполне неплохая газета, сильно похожая на тот же 'Труд' года этак восемьдесят пятого, тысяча девятьсот, разумеется. Много разных новостей и информации, при этом не сильно давят на идеологию, как в какой-нибудь 'Правде' или 'Известиях'.
Местный 'Терек' оказался куда проще не только по форме, но и по содержанию. Непосредственно к журналистике имела отношение всего одна из четырех полос газеты. Зато именно на ней я прочел о себе любимом. В статье, рассказывающей об активизации бандгрупп Непримиримых на дорогах Терского Фронта и призывающей читателей к бдительности и осторожности, а так же напоминавшей о необходимости передвигаться только в составах охраняемых конвоев и колонн. В ней, в качестве примера, довольно подробно описывалась история 'дружеской встречи' семьи Старосельцевых с 'волчатами' в Науре. Правда, из этой статьи я выяснил, что меня зовут 'счастливая случайность'. Но зато именно благодаря мне известный и уважаемый в Червленной торговец и члены его семьи остались живы… А больше на информационной полосе ничего интересного не было. Ни падение цен на кукурузу, ни планы на следующую посевную, ни даже интервью с директором нефтеперегонного завода меня не заинтересовали. Вот беседу с ханкалинским Генерал-Губернатором я бы почитал, но она, судя по анонсу, будет только в следующем номере. Все остальное место в газете занимали объявления. Быстренько пробегаю взглядом. Так, Дорожная Стража приглашает на службу физическу крепких мужчин до сорока лет, имеющих боевой опыт. Понятно… Ханкала напоминает о приближающихся военно-тренировочных сборах для лиц мобилизационного возраста. В мечети Толстого-Юрта пройдет ежегодный конкурс чтецов Корана. В школу номер 11 города Гудермеса срочно нужен учитель математики в младшие классы. Дальше – самый обычный набор из серии купи-продай. Покупали и продавали все. Овец, коней, телегу б/у в хорошем состоянии, клетки для домашней птицы… Одним словом, больше я тут ничего интересного не увижу. А вообще сам факт наличия тут прессы – хороший знак. В гостинице – радиоточка. На улицах – репродукторы, правда, я пока не видал их работающими, но если висят – значит не просто так. Тут – сразу две газеты. Этак, глядишь, тут где-нибудь и телевидение отыщется. Хотя нет, вряд ли. Там помимо всякого ретрансляционного оборудования и студий еще и телевизоры нужны. С другой стороны… У родителей на даче какая-то черно-белая ламповая 'Березка' лет двадцать простояла. В не отапливаемом помещении. И ничего, работала. По качеству изображения, конечно, так себе, все-таки советских времен кинескоп – далеко не японская 'плазма'. Но тут дело не в качестве, а в самой принципиальной возможности.
