Андрей Валентинов - Бойцы Агасфера (Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы)
– Не спешите, Степан Иванович, – тонкие красные губы дернулись в усмешке. – Еще успеете…
– Так ведь… – начал было Косухин, как вдруг где-то рядом что-то хлопнуло, зашипело, и в ту же секунду Венцлав ухватил Степу за руку и потащил в сторону.
Вовремя! За забором поднялось негустое белесое облако, и улица огласилась хрипом и дикими воплями: «Братва! Газы-ы-ы!!!».
Прову Самсоновичу пришлось хуже всех. Через забор его подсадили, а вот обратно пришлось выбираться самому. Товарищ Чудов, стараясь не вдыхать стелющуюся по воздуху мерзость, беспомощно прыгал у забора, пытаясь ухватиться за край, пока кто-то из дружинников не догадался открыть калитку и вытащить кашляющего и плачущего от рези в глазах вождя иркутских большевиков.
– Это не смертельно, – небрежно прокомментировал товарищ Венцлав. – Похоже, хлорпикрин. Мы имеем дело с гуманистами, Степан Иванович. Забавно… Ладно, где наш главком?
Товарищ Чудов сидел прямо на снегу и плакал. Конечно, проливать слезу стойкому большевику, прошедшему каторги и тюрьмы, не полагалось, но Пров Самсонович мог утешать себя тем, что эти слезы есть не результат интеллигентских эмоций, а последствия отравления, полученного в героическом бою.
– Сжечь! Пушку сюда! – сипел Чудов. – У, проклятые угнетатели народа!
– Вы успокоились? – осведомился Венцлав. – Я могу звать своих людей?
Вместе ответа Пров Самсонович грозно высморкался и погрозил врагу кулачищем.
– Степан Иванович, – предложил Венцлав. – Сходите-ка покуда парламентером. Газ, кажется, уже рассеялся… Белый платок у вас есть?
– По-моему, господа папуасы больше не сунутся, – удовлетворенно заявил Семирадский, снимая газовую маску.
– Не думаю, – Арцеулов, не без удовольствия последовав его примеру, выглянул в окно. – Странно, они не стреляют… Ага! Белый флаг!
– Папуасы капитулируют? – осведомился профессор, готовивший новый керамический цилиндр с неприятной начинкой.
Над забором, действительно, мелькал белый платок, привязанный к острию штыка. Затем калитка несмело отворилась, и во двор вошел молодой парень в сером полушубке.
– Господа! – поразилась Берг. – Это же мой знакомый чекист…
– Желаете лично вести переговоры? – усмехнулся капитан. – Господа, отойдите от окон! Разговаривать буду я.
Парень постоял у ворот, затем, убедившись, что платок на штыке был понят правильно, осмелел и подошел поближе.
– Эй, в доме! – крикнул он. – Покажитесь, стрелять не будем!
Арцеулов подошел к окну, став так, чтобы не искушать судьбу – поближе к стене.
– Говорите!
Парень покрутил головой, затем поправил черную мохнатую шапку. Лицо его внезапно стало суровым:
– Значит, так, контра! От имени власти пролетариата предлагаю сдаться. Всем сохраним жизнь, а кто лично не участвовал в войне, будет отпущен на свободу!
– Всем? – переспросил Арцеулов.
– Чего, мало? – возмутился парламентер. – А нет – так руководствуясь революционной законностью, чердынь-калуга! Слышите, беляки – всем жизнь будет!
– И мне? – заинтересовался Ростислав.
– А ты кто таков будешь?
– Капитан Арцеулов!
– А ты покажись, Арцеулов! – помолчав секунду, предложил парень.
– Не надо, Ростислав Александрович, – быстро проговорила Берг, но капитан улыбнулся и встал так, чтобы его увидели снизу. Глаза парня сузились, он тоже улыбнулся и ощерил зубы:
– Я тебя запомнил, Арцеулов! Сдашься – ой, повезет тебе! Я большевистского слова не ломаю. А иначе лично заколю, гада!..
– У вас все? – осведомился Ростислав. – Уходите, через минуту будем стрелять.
– Бывай, контра! До скорого! – бросил парень и повернулся. Внезапно Берг подбежала к окну и, прежде чем капитан успел ее остановить, крикнула:
– Степан! Спасибо за кошку! Приглядите за ней…
Договорить девушка не успела – Арцеулов оттащил ее назад. Парень дернулся, быстро оглянулся, но, никого не увидев в окне, растерянно потоптался, а затем быстро зашагал к калитке.
– Вы что, Наталья Федоровна! – возмутился Арцеулов. – Да здесь же и тридцати саженей нет! Вас же за милую душу могли уложить!
– А вы сами? – отпарировала девушка. – И кроме того, он присмотрит за кошкой, если что…
– Полно, полно, – вмешался Семирадский. – Сей папуас и вправду недурен. Если его почистить, научить пользоваться зубной щеткой…
Профессор не успел изложить свой план перевоспитания папуаса. Послышались шаги, и в комнату вбежал Семен Богораз. Молодой ученый был весь в пыли и цементной крошке, даже в волосах белели кусочки штукатурки.
– Семен Аскольдович, да что с вами? – поразился профессор.
Вместо ответа Богораз надрывно закашлялся.
– Ужасно, господа! Не выношу физической работы! У меня бронхит, а там столько пыли…
– Нашли? – самым невежливым образом прервал его капитан.
– Не знаю… Там какая-то дыра, господин полковник пытается сейчас ее расширить…
– О чем вы, Семен? – обомлела Берг.
– В подвале может быть подземный ход, – быстро пояснил Арцеулов. – Наша помощь нужна?
– Нет, спасибо, – помотал головой Богораз. – У меня, конечно, бронхит, и, вообще, это не занятие для ученого… Скажите, сколько у нас еще времени?
Все переглянулись.
– Мало, – решил Арцеулов. – Господин профессор, Наталья Федоровна, оденьтесь и идите в подвал. Как только пробьете вход, зовите нас с поручиком…
– Ни за что, батенька! – возмутился Семирадский. – За кого вы меня принимаете? И вообще, у меня наше главное оружие…
– Они обходят дом! – послышался голос Казим-бека. Капитан выглянул в окно – вдоль улицы выстраивалась цепь солдат в сером с винтовками наперевес.
– Все вниз! – рявкнул Арцеулов, бросаясь к пулемету, и в ту же секунду послышался звон бьющихся стекол – первые пули влетели в комнату.
– Казим-бек! Живы?
– Жив! – донеслось из соседней комнаты. – Господин капитан, краснопузые спятили – как на парад вышли!
Ростислав оглянулся – в комнате никого не было. Он облегченно вздохнул и нажал на гашетку.
Солдаты героического 305-го полка стояли ровной шеренгой посреди улицы, четко, как на учениях, посылая пули по проклятому дому. Внезапно из окна ударил пулемет, затем откуда-то сбоку послышалась еще одна очередь – заговорил второй «Максим».
– Товарищ Венцлав! – не выдержал Степа. – Ведь ваши бойцы! Их же перебьют всех!..
– Не волнуйтесь, товарищ Косухин, – усмехнулся комполка. – Не о том думаете. Надо поглядеть, не смогут ли беляки ускользнуть.
Пулемет ударил вновь, и Косухин заметил, как пули прошили шинель одного из Бессмертных Героев. Зрелище было малоприятное, но привычное. Степа уже успел пожалеть парня, как вдруг с изумлением увидел, что тот, как ни в чем не бывало, перезаряжает винтовку и вновь спокойно прицеливается. Новая очередь ударила в грудь бойца, тот покачнулся, но руки с винтовкой не опустились…
– А-а… – только и мог проговорить Косухин, но товарищ Венцлав, нетерпеливо кивнул и зашагал влево, туда, где за углом дома стрелял второй пулемет.
– …Да что они, господин капитан, железные? – не выдержал Казим-бек.
Арцеулов нажал на гашетку – очередь полоснула по шеренге стреляющих, но никто из них даже не пошатнулся.
– Может, кольчуги? – крикнул поручик. – Ничего не понимаю…
Ростислав тоже был изрядно растерян. За годы войны приходилось видеть всякое, но чтобы очередь из «Максима» не могла свалить человека с тридцати саженей – о подобном и слыхать не приходилось. Хотя нет, было – полк Бессмертных Красных Героев…
Капитан стиснул зубы и тщательно прицелился. На этот раз он метил в голову одного из солдат. Пулемет застучал, красноармеец дернулся, но продолжал стоять.
– К черту! – Арцеулов на миг прикрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. Почему-то вспомнилась вчерашняя ночь, жуткая фигура в серой шинели, такой же, как на этих красноармейцах…
– Что с вами, господин капитан? – крикнул Казим-бек.
– Все в порядке, – выдохнул Ростислав. – Поручик, готовьте бомбы!
– Есть! Думаете, бомбы их возьмут?
– Думаю…
Арцеулов придвинул поближе офицерскую сумку и стал не торопясь доставать гранаты. Из соседней комнаты все еще слышалась стрельба – Казим-бек посылал в неуязвимых красноармейцев очередь за очередью.
– Бросайте, поручик, – посоветовал Ростислав. – Пусть подойдут поближе…
– Здесь, кажется, наш вчерашний знакомый! – откликнулся Казим-бек. – Поглядим, какой он железный!..
Венцлав и Степа Косухин пробирались вдоль забора. Первый пулемет, тот что стоял над входом, внезапно замолк.
– Никак срезали, – удовлетворенно заметил Косухин.
Венцлав на секунду замер, прислушиваясь, затем уверенно бросил:
