Вячеслав Сизов - Мы из Бреста 2
– Неужели опухоль?
– Нет, не опухоль. Болезнь Крейтцфельдта-Якоби, крайне редкое заболевание, затронувшее мозг и нервную систему. Врачи предположили, что болезнь могла носить наследственный характер и начала молниеносно развиваться после пережитого горя – незадолго до этого трагически погибла наша двоюродная сестра. Мама воспитывала ее и любила, как родную дочь, и когда… Мама очень переживала, но крепилась, а потом буквально за пять месяцев сгорела.
– Таня… погибла?
Этот хриплый болезненный вскрик, вырвавшийся из груди Самсонова, поразил Женю. Он изумленно взглянул на побледневшее лицо соседа.
– А вы что, знали Таню?
Самсонов постарался взять себя в руки.
– Да, я помню ее, – сказал он уже спокойнее, – мы… мы с женой познакомились с ней в поликлинике – она зачем-то приходила к Злате Евгеньевне. Потом… потом мы ее случайно встретили в Москве, разговорились. Давно, правда. Мы даже представить себе не могли такое, поэтому меня так потрясло… Моей жене… нам обоим очень нравилась эта девочка. Жена очень расстроится, когда я скажу.
У Жени не было причин не принять это сбивчивое объяснение, и он печально кивнул.
– Мы все были потрясены и долго не могли прийти в себя – так нелепо.
– Как это случилось? Я имею в виду – с Таней?
– Я же говорю – нелепо. Они с мужем поехали навестить родных, и там одна сумасшедшая старуха по имени Фируза бросила камень – попала Тане прямо в висок, убила на месте.
– Какой кошмар! – Самсонов, действительно потрясенный, прижал руку ко лбу и откинулся назад в своем кресле. – И что же потом стало с этой старухой? Посадили?
– Ее, наверное, и сажать не стали бы – отправили бы в сумасшедший дом. Но она всех обдурила – в ту же ночь в камере предварительного заключения сняла с себя пояс, привязала к решетке и повесилась. И тихо так все ухитрилась сделать – с ней сидели две женщины, и они даже ничего не услышали, только утром увидели, когда проснулись. Позвали милиционера, но уже было поздно, конечно. Правду говорят, что сумасшедшие очень хитрые.
– Да, действительно, – Самсонов на миг закрыл глаза, потом резко встряхнул головой и судорожно вздохнул, – это так трагично – все, что вы мне рассказали. Злата Евгеньевна, Таня… Вам, конечно, намного тяжелее, но и я чувствую себя так, словно отсекли какую-то часть моей прошлой жизни.
– Мы все это уже пережили, – тихо сказал Женя. – Тоже было страшно, больно, тяжело. Но надо жить, папа все время нам это твердит, хотя ему, конечно, тяжелей всех.
– Да, надо, – мягко подтвердил Самсонов, – ваш папа прав. Вы учитесь, Женя?
– Я в аспирантуре, окончил истфак университета. А вы?
– Занимаюсь бизнесом.
– Бизнесом? – изумился юноша.
– Да, а что вас так удивило?
– Ну… не знаю. Просто мне почему-то показалось, что вы ученый – ну, по вашему лицу, знаете. Я как-то иначе себе представлял бизнесменов.
Сказав это, Женя тут же испугался, что сморозил нечто бестактное и обидел собеседника. Он сконфуженно умолк, однако Самсонов в ответ лишь весело рассмеялся.
– А каким, по-вашему, должен быть бизнесмен – этакая тупорылая акула Нью-Йорка? Я очень внимательно слежу за развитием бизнеса в нашей стране и смело скажу: среди нынешних бизнесменов есть очень неглупые люди. Березовский Борис Абрамович, например. Слышали о таком?
– Нет.
– Математик, между прочим, доктор физмат наук, член-корреспондент Академии наук. Или Давид Ян и Саша Москалев – талантливые ребята, еще только учатся в физтехе, а уже пытаются заработать деньги. У вас в Ленинграде Андрей Рогачев начал подвизаться, очень неплохой парень. Не слыхали?
– Нет. А чем они все занимаются?
– Кто чем. Березовский торгует автомобилями, Рогачев – канцтоварами. А ребята из физтеха придумали электронный словарь-переводчик и тоже пытаются толкнуть его направо и налево.
– Даже не знаю. Канцтовары, наверное, неплохо, а то в магазине сейчас днем с огнем авторучки не сыщешь, а в остальном… Ну, придумали ребята словарь – отлично, подари его человечеству. А этот доктор наук – неужели стоило бросать математику, чтобы заниматься торговлей? Это же скучно!
Самсонов расхохотался – весело и ласково.
– Не скажите, не скажите, – смеясь, сказал он. – Во-первых, любая торговля требует грамотного подхода и знания рынка, иначе прогоришь до того, как начнешь. А рынок это и экономика, и социология, и психология человеческая. Во-вторых, бизнес – очень романтичная и опасная в нашей стране сфера деятельности.
Женя снисходительно пожал плечами.
– И что тут опасного?
– Ну! Во-первых, конкуренты. Во-вторых, желающие «пощипать» тех, кто мало-мальски что-то заработал. Слышали о рэкетирах? В нашей стране их называют «крыша».
– Слышал, конечно, но мне кажется, что лучше не вступать с ними в сделку, а в таких случаях прямо обращаться в милицию, она для того и существует.
– Милиция, дорогой мой Женя, давным-давно ничего сделать не может, к тому же, она наполовину куплена. Крышевание – очень мощный и хорошо организованный бандитский бизнес, милиция вмешиваться в его дела просто не станет. «Крыша», так сказать, и защищает и обирает, а бизнесменам приходится лавировать.
– Да, романтики – дальше некуда, – пожав плечами, хмыкнул Женя, – и вам тоже приходится лавировать?
– Нет, я самого начала внимательно изучил ситуацию и решил начать бизнес с организации собственной службы охраны. Так что я сам себе «крыша».
– А чем вы занимаетесь? Если не секрет, конечно.
– Ну, почему же секрет? У меня собственное предприятие по розливу и продаже минеральной воды. Сейчас даже собираюсь открыть в своем городе завод.
– Минеральной воды! – изумленно воскликнул Женя. – Но ведь все эти заводы давным-давно работают, да и кому у нас в стране сейчас особо нужна минеральная вода – повсюду стоят очереди за колбасой и маслом.
– Да мне тоже особо не нужны советские рубли, я предпочитаю работать на экспорт, а заграницей нашу воду любят. Знаете, сколько в Советском Союзе источников целебной минеральной воды – в Сибири, на Кавказе, в Средней Азии? Знают об этом только местные жители, которые ею пользуются, а больше, пожалуй, и никто. У меня на все есть сертификаты, так что это не липа, а реальность – омолаживание, заживление экзем, сглаживание старых шрамов и прочее. Во Франции есть косметические фирмы и фармацевтические компании, которые покупают все оптом и платят очень и очень даже неплохо.
– Послушайте, но ведь это, – Женя нервно потер висок указательным пальцем, – это, наверное, неправильно! Французы пользуются нашей целебной водой, а мы…
– Мы всей страной сидим у телевизора и заряжаем водопроводную воду от Аллана Чумака. Скажите, Женя, почему, если все вокруг маются дурью, то я должен делать то же самое?
– Я этого не говорю, я просто считаю, что все ценное должно быть в первую очередь отдано своему народу. Конечно, я не какой-нибудь зацикленный идиот, я знаю, что у нас было много плохого – культ личности, застой, зажим свободы слова. Теперь страна перестраивается, от нас самих зависит, какой будет новая жизнь.
Самсонов, усмехнувшись, покачал головой.
– Пару лет назад я и сам верил, что Горбачев сможет что-то сделать. Это пока он не начал вырубать виноградники.
– Виноградники – не самое главное. Горбачев освободил Сахарова, дал людям возможность свободно читать, говорить, ездить заграницу.
– И еще свободно резать, жечь, убивать людей другой национальности. Скажите, Женя, умный вы мальчик, неужели возможность прочесть Солженицына стоит жизней, загубленных в Средней Азии и Сумгаите?
– Нет, конечно, нет! Но люди сами должны понять…
– Люди ничего не должны, за все, что происходит в стране, отвечает ее руководитель. Попытки бороться с алкоголизмом, резня на национальной почве – все это случалось в России на протяжении веков и неоднократно. Если Горбачев и его команда этого не знают и не учитывают последствий своих деяний, они попросту безграмотны. А то, что в стране наступает эпоха глобального дефицита, и люди, имея деньги, не могут ничего купить, тоже говорит не в его пользу.
– Вы говорите совсем, как мой дядя Сережа.
В глазах Самсонова мелькнуло что-то странное, и преувеличенно насмешливый тон его скрыл легкое дрожание голоса.
– Что ж, значит мы с вашим дядей Сережей единомышленники.
– Но мой папа думает иначе, – запальчиво возразил Женя, – папа лично пережил времена культа личности, он понимает, что такое свобода. Конечно, есть такие, что готовы пожертвовать свободой ради куска колбасы, но я тоже считаю, что папа прав!
– А кем работает ваш папа? – вкрадчиво и мягко поинтересовался его собеседник.
– Мой папа ученый, действительный член Академии наук. И он никогда бы не бросил науку и не стал бы, как этот ваш… как его… Березовский, торговать автомобилями! В нашей семье всегда считалось, что деньги – не главное в жизни человека!
