Евгений Белогорский - Операция "Невозможное" (Лето и осень сорок пятого)
Молотов всего этого естественно не знал, но по тональности разговора быстро понял, что у его собеседника есть, что дать американцам «пощупать».
— Раз такое дело, тогда скажи, что будем просить с американцев за эту услугу. Согласие на размещение нашей базы в Сицилии или в Бари? Или предстоит разговор о Мальте? — нарком двигался по привычному ряду проблем, но не угадал.
— Нет — решительно отрезал Сталин. — Зачем нам нужно обсуждать с американцами вопрос по Мальте? Мы уже известили их, что оставим Мальту сразу после прекращения боевых действий с Англией, под гарантии Америки её полной демилитаризации. Что же касается твоего предложения относительно баз в Италии, то думаю, не стоит лишний раз наступать мистеру Трумэну на больную мозоль. Пообещали же, что не будет наших войск в Италии, значит, не будет.
В голосе вождя прозвучала плохо скрываемая ирония к далекому заокеанскому партнеру, которого благодаря хорошей работе разведки, вновь можно немного пощипать.
— Для нас гораздо важнее добиться от американского правительства признания фашистского правительства Франко союзником и пособником Гитлера. Этот палач, проливший вместе со своими подручными море людской крови как у себя в Испании, так и у нас под Ленинградом, числиться в анналах госдепа легитимным правителем. Американцы считают его всего лишь военным диктатором и собираются в полном объеме восстановить дипломатические отношения с Мадридом.
Вне всякого сомнения, все это делается в первую очередь в пику нам. Никак не могут забыть нашу поддержку испанских республиканцев, а заодно покрепче привязать Франко к себе. Стремясь замолить свои старые грехи, господин каудильо с радостью позволит американцам разместить у себя их военные базы и использовать по своему усмотрению испанские залежи вольфрама, олова и цинка. И этому всему, нам надо помешать. Пусть господа из Вашингтона откажутся иметь дело с этим последним фашистом в Европе и тогда их примеру незамедлительно последуют все страны мира, а в особенности страны Латинской Америки.
— Даже так стоит задача — покачал головой Молотов, оценивая всю широту замысла старого товарища.
— Именно так. Сколько времени страны Южной Америки будут «задним двором» Соединенных Штатов согласно доктрине Монро? Пора всерьез бороться с гегемонией американцев в этой части земного шара. Ты согласен с этим?
— Конечно согласен, но это очень сложная задача. Многое зависит от первого шага, первого завитка — как говорят дипломаты. Боюсь, что для удачного начала у Вышинского не хватит ни опыта, ни таланта дипломата — нарком ловко намекнул на недостаток своего заместителя, но Сталин пропустил этот посыл мимо своих ушей.
— Товарищ Вышинский в первую очередь большевик и только потом дипломат, а как говорил наш дорогой учитель Владимир Ильич — нет таких крепостей, которых не смогли бы взять большевики. Он уже один раз сумел удачно поторговаться с Майлзом, пусть попробует поторговаться снова. Не будем дуть на воду не успев обжечься на молоке.
— Одно дело торговаться с американцем по принципу «дашь, не дашь», и совсем другое пытаться всучить ему «кота в мешке», точнее почти пустой мешок. Здесь нужны крепкие нервы и незаурядные актерские качества. А если Вышинский не справиться с ролью и провалит все дело? Лично я в этом полностью не уверен. Может, стоит отправить в Стокгольм товарища Майского? У него есть опыт общения с англосаксами — ненавязчиво предложил нарком, но вождь не услышал его.
— Вот появление нового человека на переговорах в Стокгольме как раз и вызовет подозрение у американцев, что дело не чисто. А что касается твоих законных опасений, что Вышинский не справиться с эмоциями и наш обман будет раскрыт, то мы можем легко свести весь риск к минимуму. Вышинский просто не будет знать, всей правды порученного ему дела и потому будет торговаться вполне искренне.
Против подобного предложения Сталина нарком не смог привести сколь-нибудь серьезных контраргументов, и вопрос был решен.
Молотов ушел готовить для отправки в Стокгольм все необходимые материалы, а Сталин тем временем поднял трубку специального аппарата кремлевской «вертушки». Несмотря на позднее время, все работники ведущих наркоматов были на своих рабочих местах.
— Здравствуйте товарищ Судоплатов. Как идут дела у товарища Эйтингона по подготовке проведения операции «Калуга»? Товарищ Василевский оказывает ему помощь на месте? — поинтересовался Сталин у начальника 4-го управления НКВД отвечающего за диверсии в тылу врага, генерал-лейтенанта Павла Судоплатова. После выявления местонахождения японского ядерного центра, было решено организовать его захват сразу после начала наступления советских войск в северной Корее. Выполнить это сложное и очень ответственное задание, должны были десантники из знаменитого подразделения ОМСБОН. Проведение этой операции, было поручено генерал-майору Эйтингону, большому мастеру выполнения подобных заданий.
— Здравствуйте товарищ Сталин — бодро отрапортовал Судоплатов. — На восемнадцать часов московского времени, состояние подготовки операции расценивается как плюс 48. Благодаря всесторонней помощи командования Дальневосточного округа, товарищ Эйтингон надеется, что через сутки, можно будет говорить о плюс 24.
— Меня очень радует бодрый настрой вас и вашего подчиненного. Не буду лишний раз говорить о важности и об ответственности порученного вам задания. Слишком многое зависит от его выполнения, даже не столько нынешнее нашей страны, сколько её будущее. Надеюсь, вы это хорошо понимаете — подчеркнул вождь, и генерал поспешил с ним согласиться.
— Все мы отлично это понимаем, товарищ Сталин, и приложим все силы для выполнения полученного задания.
— Это очень хорошо, что понимаете. Сегодня, мы вам дали широчайшие полномочия, постарайтесь умело ими распорядиться, чтобы завтра мне не пришлось краснеть за вас перед советскими людьми — голос вождя был ровен и спокоен, что говорило о той важности, которую он предавал этому разговору.
Все окружавшие Сталина люди давно заметили одну важную черту. Чем серьезнее было положение на фронте, тем вождь спокойнее говорил с ними, а когда дела шли хорошо, то он становился требовательнее.
Подобная метаморфоза совершенно не означала, что генсек испытывал страх или заискивал перед военными в минуты опасности. Прагматик до мозга костей, Сталин считал недопустимой роскошью кричать на людей в период очередного кризиса или катастрофы. За время войны, он редко позволял себе срываться на крик в разговоре с подчиненными. Для быстрого и качественного промывания мозгов у него всегда имелся под рукой Жуков, в большинстве случаев худо-бедно, справлявшегося с этим делом.
Вождь не без основания считал, что спокойный и деловой, заставлял человека собраться и, отринув от себя плохие вести, заняться их устранением.
Захват японского атомного центра мог существенно облегчить СССР создание собственного ядерного щита и меча. Поэтому в разговоре с Судоплатовым, Сталин не позволил себе повысить на диверсанта голос. К тому же не только на Дальнем Востоке планировалось использовать подразделения ОМСБОН.
— А какое состояние готовности операции «Консервы»? Тоже плюс 48?
— Никак нет, товарищ Сталин. С «консервами» плюс 36.
— И что же мешает сделать плюс 12, транспорт?
— Проблема с транспортом уже решена. Все упирается в форму и вооружение — честно признался Судоплатов.
— И как вы намерены выйти из этого положения?
— Если говорить о форме, то на фабрике спецпошива уже начат процесс её изготовления. Учитывая возможность скорого начала операции, принято решение по обеспечению в первую очередь формой и оружием людей переднего периметра. Все остальное по мере изготовления.
— Разумное решение, — одобрил Сталин, — только мне кажется, что не стоит полностью переходить на оружие противника. Оставьте его по внешнему ранжиру, а внутри пусть будут проверенные делом наши автоматы.
— Будет исполнено товарищ Сталин — ободряюще пророкотала трубка, и вождь с удовлетворением повесил её. Цифры, приведенные собеседником в разговоре с генсеком, означали время готовности выступления десантников с момента получения приказа.
Основная проблема операции «Калуга» заключалась в транспорте. Как не храбры и сильны были десантники генерала Эйтингона, которых планировалось перебросить по воздуху, но долго удерживать вражеский ядерный центр они не могли. Необходима были либо быстрая эвакуация, либо мощная поддержка, но с тем и другим были проблемы.
Единственный путь доставки помощи или проведения эвакуации было море. Для моряков тихоокеанцев высадка десанта на побережья противника была сложной, но вполне выполнимой задачей, но для этого не хватало кораблей.
