Ревизор: возвращение в СССР 44 (СИ) - Винтеркей Серж

По лицу замдекана было видно, что она не на шутку рада тому, как взросло и ответственно я рассуждаю. Кивала, пока меня слушала, одобрительно, а потом сказала:

— Но всё же, Паша, по поводу научной карьеры ты так категорично не говори сейчас. Доучись уже до конца, а потом сядем, поговорим с тобой по поводу аспирантуры. Она всё же тоже имеет определённые преимущества…

Ну что ей ответить? Я, конечно, видел в аспирантуре одно преимущество, но и только: когда Горбачёв весь улей СССР разворотит, ткнув туда палкой, и всё начнёт рушиться, чтобы иметь какой-то авторитет среди так называемых реформаторов и попытаться повернуть их реформы по какому-то более разумному пути… А авторитет без учёной степени кандидата наук в таком молодом возрасте, мне тогда чуть больше тридцати будет, вряд ли получится наработать. Но я был наслышан, как тяжело и долго писались и защищались кандидатские диссертации в Советском Союзе, так что тут надо крепко думать и выходить вообще на всё это дело только при наличии железобетонных гарантий, что меня стопорить никто с защитой не будет, пока мне, скажем так, лет 35 не исполнится. А то знаю я, о чем седобородые аксакалы думают, что сидят сейчас в научных советах — что нечего слишком молодым защищаться, если доктора наук, сидящие на самых престижных позициях, свою кандидатскую только в 35 и защитили.

Но, естественно, всего этого говорить Эмме Эдуардовне я не мог, поэтому ограничился просто уклончивым обещанием подумать со временем. Но уже и это привело её в прекрасное расположение духа. Видимо, считает, что «я подумаю» — гораздо лучше, чем резко отрицательный ответ, и всё-таки уж она сумеет меня уговорить на аспирантуру…

Попрощавшись с Эммой Эдуардовной, поехал теперь уже в Верховный Совет. Занёс все экземпляры докладов Валерии Николаевне, попросил приказ о моем отпуске посмотреть. Кинула на меня недовольный взгляд, но с приказом ознакомила. А то знаю я этих махинаторов — «потеряют» мое заявление на отпуск, а потом скандал устроят, что в самоволку уехал. Нет уж, их проверять и проверять надо, никакого доверия у меня к ним нет.

Отнёс копии всех четырех докладов Воронцову.

В Комитет по миру заглядывать не стал: были серьёзные подозрения, что, как и с ЗИЛом может выйти — попадусь на глаза Ильдару, и он тут же начнёт вымаливать у меня очередную тему для рейда. Лежало, конечно, у меня ещё одно письмецо, по которому по мебельному магазину можно было бы выезд сделать. Но подождём до приезда, не буду спешить с этим, тем более мне хотелось бы самому в этом поучаствовать. Нет, конечно, не сомневаюсь, что материалы мне потом, после успешного рейда, и так бы передали, но писать о том, в чём лично я не принимал участие, будет как-то неудобно…

Дальше поехал в редакцию газеты «Труд», и там впервые за долгое время пришлось-таки подождать под дверью кабинета Веры. Десять минут, правда, ничего страшного.

— Привет, Паша, — обрадовалась она мне, когда пришла. — А я как раз недавно думала, что-то ты давно уже не появляешься с новыми статьями.

— Ну, Вера, лучше редко, да метко, — сказал я ей, вручая кулёк с двумя плетенками с маком, которые прикупил, пробегая мимо буфета в Верховном Совете. Знаю же, к какой сладкоежке еду… — Я в этот раз сразу три статьи привёз, потому что на три недели уезжаю с семьёй на Кубу, и не хотелось бы, чтобы статьи всё это время не выходили.

— Ого, — удивилась Вера. То ли количеству статей, то ли моей поездке на Кубу. — Ну что же, давай посмотрим, что там у тебя.

Открыв перед собой папку, она читала, одной рукой ловко переворачивая странички, а в другой держала и подъедала помаленьку плетенку. И взялась за вторую, прежде чем дочитала все три статьи. Шустро же она ест все сладкое, в одной плетенке аж двести граммов…

— Ну что же, Паша, видно, что ты, как обычно, тщательно поработал, лично у меня замечаний никаких нет. И, надеюсь, что, учитывая, что ты будешь в отъезде, ни у кого выше их тоже не появится.

Вера пожелала мне счастливого пути. И чтобы сам хорошо отдохнул, и чтобы дети здоровья набрались.

Поблагодарил её за добрые пожелания, и, выходя из редакции, глянул на часы. Ну надо же, 13:00. Умудрился уложиться за четыре часа до обеденного перерыва… В XXI веке не было бы ни одного шанса: с утра бы был гарантированно час пик, ближе к обеду бы новый час пик начался, и стоял бы я в одной пробке за другой. Может, максимум при удаче половину задач бы успел решить. Так, теперь после обеда Ионову надо позвонить, тоже предупредить…

Глава 10

Москва, квартира Ивлевых

Ионов отнесся к моей информации достаточно спокойно. Пожелал мне доброго пути, и попросил набрать его, как приеду, чтобы мы лекцию на начало декабря с ним согласовали. Уже хотел заканчивать разговор, когда он оживился и сказал:

— Так ты, Паша, за три недели неплохо должен Кубу изучить… Как насчет того, чтобы я в список наших лекций еще парочку добавил на следующий год, которые мы именно тебе будем давать читать?

— Можно, конечно, Константин Сергеевич. Но имейте в виду, что я туда на пляже чтобы валяться, еду. Так что темы должно быть сугубо соответствующие… «Ивлев на Кубе», к примеру… Хотя не годится, народ будет путать с картиной «Девочка на кубе», хотя, конечно, видел я ту девочку, и она на девочку не слишком-то и похоже. По крайней мере на ту девочку, что хочешь почаще видеть в своем дворе, а не в кошмарах. Лучше уж тогда «Здоровое купание на Кубе»… Или «Искусство приобретения правильного загара в условиях тропиков». Это я должен точно осилить.

Ионов рассмеялся, и от своей идеи отказался. На этом и завершили разговор.

Вечером позвонил староста.

— Привет, Паш, — сказал он. — Ну вот уже готов тебе более подробно рассказать, что мы решили делать по поводу помощи для детского дома.

— Привет, Жень, — сказал я. — Внимательно тебя слушаю.

Вспомнил, как в прошлом году, когда однокурсники хотели помочь нашему детскому дому, я им рекомендовал другой детский дом найти, мол, этим я уже занимаюсь, да и ЗИЛ тоже помогает. Выяснил потом, что никто так никуда ни с какой помощью в результате не пошел. В этом году уже такой ошибки не сделаю. Пусть ЗИЛ помогает, я помогаю, да еще и ребята с девчатами помогут…

— Решили мы, короче, деньгами скинуться. Уже список оформили, кто по рублю дал, кто по два. Набрали всего 73 рубля. А кроме этого, решили ещё и поработать там, в детском доме, поправить всё, что надо, что там у них ремонта требует. Подумали, что нечего выбирать: или помощь в хозяйственных делах, или ещё и подарки делать. Решили, что сделаем и то, и другое. Руки на месте, деток жалко… Комсомольцы мы или кто?

— Прекрасно, — сказал я. — А то я забегался и забыл директору детского дома позвонить, а сейчас два дня праздников уже будет. Ну и потом я на три недели улетаю уже, как помнишь… Да и я думаю, директор эту схему в любом случае одобрит. В любом большом хозяйстве, да ещё там, где преимущественно женщины работают, всегда найдётся, что починить, подремонтировать или вообще с нуля сделать.

— Да, учитывая, что ты на свою Кубу уезжаешь, наверное, тебе смысла пока звонить никакого. Давай тогда в декабре уже, когда приедешь, то и созвонишься с ней и поставишь нам задачи по ремонту.

— Хорошо, договорились, — сказал я, думая, что разговор уже закончен, и не желая задерживать собеседника.

Женька тоже, видимо, понял, что я веду к концу разговора, потому что сказал:

— Ты подожди, сейчас самое интересное расскажу, это ещё не всё. Это я тебе рассказал про то, что вся наша группа собралась делать. Но есть ещё и сюрприз. Помнишь, я тебе говорил, что Алина Величко просила подождать до вторника? Так вот, она сегодня на занятия пришла и огорошила нас. Короче, её отец подтянул какие-то свои связи, и детский дом одарит целой кучей подарков: канцелярские принадлежности каждому ребёнку, фломастеры там всякие, да даже и портфель каждому ребёнку вручит. Мы все в шоке, если честно. Никогда до этого Алина не интересовалась какой-то помощью кому-либо, что сама, что по линии комсомола. Максимум, если отец или мать у кого-то умрёт, рубль в складчину даст — и всё. А тут, понимаешь, такое количество подарков. Удивительное дело, согласись! Понять бы еще, с чего вдруг?