Черный дембель. Часть 2 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

Прохоров замолчал, посмотрел мне в глаза.

Я покачал головой и снова зевнул

Артурчик вздохнул, потёр усы.

— Ты это… Серёга, скажи ему… когда вернётся, — попросил он, — что мы с девчонками его ждём.

Илья Владимирович не опоздал. Мне даже почудилось: он намеренно выждал в коридоре пару минут и постучал в мою комнату точно в оговоренное время. Я распахнул дверь. Увидел, что директор швейной фабрики явился в общежитие в пошитом на заказ сером костюме и при галстуке. Он топнул каблуками до блеска начищенных полуботинок — переступил порог. Я отметил, что Прохоров выглядел бодрым и весёлым. Почувствовал: Илья Владимирович источал приятный запах одеколона, просто кричавший о его иностранном происхождении. Прохоров поприветствовал меня вслух, пожал мне руку. Окинул взглядом комнату — задержал взгляд на кровати своего сына: будто проверил, правильно ли Артурчик её заправил.

Об Артуре он меня не спросил. Прошёлся от стены до стены (точнее, от кровати до кровати). Осмотрел на полке стройную шеренгу потёртых учебников и словарей (Артурчик привёз их из дома). Выглянул в окно, где покачивали ветвями прятавшиеся в полумраке деревья. Увидел мою гитару — тут же поискал глазами гитару Артура, но не нашёл её: Артурчик унёс её сегодня в «женский» корпус (наверняка снова пел там «под Высоцкого»). Прохоров поинтересовался, как мы «здесь» живём. Я заверил Илью Владимировича, что живём мы «дружно и просто прекрасно». Вынул из холодильника торт, поставил его на стол, снял с него сооружённый из газеты колпак. Заметил, как на затвердевшей шоколадной глазури блеснула капля воды.

— Тридцатьчетверки? — спросил директор швейной фабрики.

Он указал рукой на шоколадные танки, улыбнулся — совсем по-мальчишески.

Я вздохнул: смирился с тем, что танки Т-14 «Армата» на этот раз у меня не получились.

— Они самые, — сказал я. — Танковая дуэль.

Прохоров наклонился, будто рассматривал мелкие детали на шоколадных фигурках.

— А почему дерутся между собой? — спросил он. — Почему не с фашистами?

Он протянул к торту руку. Но тут же отдёрнул её. Обернулся.

— Сделал два одинаковых танка, — сказал я. — Что бы мальчишки не спорили, кому есть фашиста.

Илья Владимирович распрямил спину, хлопнул себя ладонью по лбу.

— Ты прав, Сергей. Как-то я не подумал об этом.

Он покачал головой.

Я увидел, как он вынул из кармана двадцати пяти рублёвую банкноту и положил её на стол рядом с тортом.

— Признаюсь, не ожидал, что увижу такое, — сказал Илья Владимирович.

Он указал на торт.

— Уверен, мальчики обрадуются, — сказал Прохоров.

Он улыбнулся и признался:

— Я бы и сам таким танкам на торте порадовался.

Прохоров уже направился к двери, когда я спросил:

— Дядя Илья, не знаете, от чего умер Наиль Русланович Рамазанов, директор Колхозного рынка?

Илья Владимирович замер, обернулся, нахмурился.

— Рамазанов умер? — переспросил он. — Когда?

Прохоров чуть склонил на бок голову. В правой руке он держал фанерку с тортом — левой придерживал колпак из газеты. Илья Владимирович смотрел мне в лицо.

— Мне сказали: дней десять тому назад, — сообщил я.

Увидел, как директор швейной фабрики пошевелил бровями.

— Сергей, тебя обманули, — заявил Прохоров.

Он усмехнулся и добавил:

— Я видел Рамазанова сегодня утром. Вот как тебя сейчас.

Илья Владимирович выпустил из руки газету и жестом показал, на каком расстоянии от него находился директор Колхозного рынка.

— Встретил его на железнодорожном вокзале. Мне поездом передали из Москвы…

Прохоров выдержал паузу, словно подыскивал в уме правильные слова.

— … Лекарства: дефицитные, импортные. Около вагона я нос к носу столкнулся с Наилем.

Илья Владимирович снова махнул рукой.

— Выглядел он вполне живым, — сказал Прохоров. — Даже поздоровался со мной. Как ни странно.

Он хмыкнул.

«Вы уверены?» — едва не спросил я.

Но промолчал.

Потому что понял: Илья Владимирович «уверен».

Артурчик вернулся в общежитие за полчаса до полуночи.

Один; принёс свою гитару.

Прохоров сказал мне, что Кирилл на новоселье к Котовой и Тороповой сегодня так и не пришёл.

Кирилл вошёл в комнату ровно в полночь. Выглядел он серьёзным и, как мне показалось, слегка испуганным. Он стрельнул взглядом в лежавшего под окном Артурчика, подошёл к моей кровати.

— Сергей, мне надо с тобой поговорить, — сказал он.

Глава 12

Мы с Кириллом вошли на кухню. Не застали там других студентов. Но я заметил, что в воздухе под потолком ещё кружил табачный дымок: он не спеша проплывал в направлении приоткрытой форточки. Я распахнул обе створки кухонного окна, посмотрел на тёмное небо (не заметил на нём луну и звёзды). Вдохнул наполнившийся к полуночи прохладой уличный воздух. Увидел за деревьями яркие пятна фонарей; их было немного рядом с общежитием: я заметил только три. Услышал шум прятавшейся за пятиэтажками проезжей части; его заглушали стены домов и шелест листвы. Я поправил ворот тельняшки, повернулся к улице спиной, опёрся о подоконник. Посмотрел на серьёзное лицо своего младшего брата.

— Я тебя слушаю, Кирилл.

Кир распахнул пиджак, ослабил узел галстука (словно тот его душил), расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Он замер в трёх шагах от меня. Не смотрел мне в глаза, покусывал губы.

— Серый, я сделал, как ты меня учил, — сообщил он. — Принял решение.

Кирилл всё же поднял на меня глаза. Я видел, что он волнуется, будто перед ответом на экзамене. Заметил у него под губой небольшое (размером с рисовое зерно) красное пятно, похожее на каплю крови.

— Я решил, что прекращу это, — сказал Кир. — Потому что это неправильно. И нечестно.

Он вздохнул, покачал головой. Брат пристально смотрел мне в лицо — я разглядывал пятно на его лице. Ветер пробрался в кухню через окно, подтолкнул меня в спину — по моему позвоночнику пробежал холодок.

— У тебя след от помады под губой, — сказал я.

Ткнул себя в лицо пальцем. Отметил, что Кирилл смутился. Мой младший брат поспешно потёр пальцем красное пятно — не стёр его, а лишь превратил его в кляксу на подбородке.

— Я сделал выбор, — заявил он. — Буду с Ингой. Не с Ленкой.

Кирилл закусил губу. Смотрел на меня словно с вызовом. Нервно теребил пуговицу на пиджаке. Лампа светила у него за спиной. На глаза Кира падала тень — они выглядели сейчас не голубыми, а серыми.

— Мы с Ингой сегодня ходили в кино, — сообщил он. — Целовались.

Мой младший брат вновь потёр след от помады на подбородке.

— Поздравляю, — сказал я. — Рад за тебя. И за Ингу.

Кир дёрнул головой.

— Серый, ты разбираешься в таких делах… — сказал он. — Посоветуй. Что мне сказать Ленке?

Кирилл вздохнул, снова потеребил узел галстука.

Я развёл руками.

— Если ты уверен в своём решении…

— Уверен, — заявил Кир.

— … Тогда скажи ей правду.

— Какую правду?

Кирилл прикоснулся к подбородку. Смотрел на меня исподлобья. Мне показалось: сейчас он не выглядел взрослым мужчиной — Кир походил на неуверенного в себе подростка.

— Ту правду, о которой только что говорил мне, — произнёс я. — Без рассказа о поцелуях, разумеется.

Мой младший брат нахмурился.

— Не понял.

Он наклонил голову.

— Что тут непонятного, малой? — спросил я. — Ты ведь сам мне только что рассказал о своём решении.

Я пожал плечами.

— Вот и скажи о нём Котовой. Любая правда лучше, чем враньё.

Я поёрзал на подоконнике.

— Ты думаешь? — спросил Кир.

Я усмехнулся.

— Малой, ты поставь себя на её место. Вообрази, что Котова несколько дней металась между мной и тобой. И сделала, наконец, выбор.

Кир усмехнулся — невесело.

— Подумай, чего бы ты в таком случае хотел? — спросил я. — Провести ещё несколько дней в догадках и в неопределённости?