Перебежчик (СИ) - Барчук Павел
Я усмехнулся. Да уж…Разговариваю с гостиничным номером… А потом вышел, аккуратно прикрыв дверь.
Тамара вышагивала в холле, заложив руки за спину, и очевидно, нервничала. Увидев меня, снова бросилась навстречу.
— Максим Сергеевич, уже уходите? Вы же только пришли.
— Дела, Тамара… Дела… — Я протянул руку, схватил ее ладонь и прижал к груди. — Спасибо! Я очень Вам за все благодарен.
После этого выпустил конечность обалдевшей от происходящего женщины и шустро рванул к выходу, улыбаясь сам себе. Тамара в данный момент наблюдала мою спину и улыбки, само собой, заметить не могла.
— Максим Сергеевич! — Ей потребовалась буквально секунда, чтоб прийти в себя. А секунда — это слишком мало. Я не успел выскочить на улицу.
— Черт… — Замер, а потом с постным лицом повернулся к администратору.
— Да просто… Ничего особо важного. Хотела спросить, нашел Вас товарищ?
Я почувствовал, как сердце пропустило один удар.
— Товарищ? — Переспросил я Тамару с абсолютно глупым выражением лица.
— Ну, да. Пару часов назад приходил мужчина. Солидный такой. Черт… — Тамара нахмурилась, — Только лица его не могу вспомнить… Высокий, что ли… А, нет. Погодите… Или наоборот, небольшого роста…
Администратор растерянно посмотрела мне в глаза.
— Представляете, хоть убей, не помню его внешности… Бред какой-то…
— Представляю, Тамара. Очень даже… — Я почувствовал, как внутри начинает формироваться волнение. Что, твою мать, за товарищ⁈ — И о чем говорил этот солидный мужчина?
— Да ничего особо… Спросил, проживаете ли Вы. Сказал, сослуживец. Документ показал… Быстро как-то, правда… Но сразу видно, человек серьезный. Я ответила, что проживаете, но сейчас отсутствует. И все. Он поблагодарил, сказал, найдет Вас на заводе. Максим Сергеевич… Что-то я сделала не так?
Видимо, выражение моего лица было слишком говорящим. А я просто реально охренел. Почему именно сегодня, именно в самый ответственный момент явился какой-то товарищ? Что за очередная подстава? Тем более, судя по внутренним ощущениям, даже не уверен, что это действительно так. Что он мой коллега или друг. У Беляева вообще не было друзей. А вот, учитывая тот факт, что Тамара не может вспомнить его внешность, коллегой он точно может быть. Вопрос в другом. Коллегой откуда? Из Комитета или… Или о смерти Лилички стало известно моим хозяевам…
Глава 11
В которой кое-кто снова вспоминает и я не знаю, что это чревато последствиями
Вадим Александрович Марков никогда не думал, что жизнь его повернется настолько неожиданным боком, какой он наблюдает последние…Да почти без малого десять лет… Все мог предположить. Все… Когда живёшь в Одессе с самого рождения, то удивляться чему-либо перестаешь еще в юные годы. А вот шпионского будущего не планировал. Да какие вообще могут быть шпионы, если дед его был, как выяснилось, карманником, отец портным, а бабушка Фира продолжала здравствовать назло всем соседкам и крутилась возле любимого внука постоянно.
А вот поди ж ты… Повернула жизнь-дорога… В данный момент Вадим Александрович сидел в автомобиле, не так давно приобретенном на честно…Марков усмехнулся, а потом сам для себя решил, да, на честно заработанные деньги. Он же ради этих денег кружится, вертится, жизнью, можно сказать, рискует. Так что, никаких сомнений быть не может. Деньги заработанные. Их никто ему не подарил. Вот когда в одесском трамвае кошельки граждан вытаскивал, там еще поспорить можно. И то не факт.
В общем, сидел Вадим Александрович в автомобиле и смотрел на подъезд, из которого должен был появится сын великого команданте, лидера кубинской революции, ну, и дальше по списку. Время шло, а парень вообще не торопился вернуться к отцу. Ему так-то нужно еще «случайно» с Филатовой встретиться. Успеть в ресторанчик заглянуть. Потом до нужного места добраться. А он ерундой занимается… Ох, уж эти кубинцы.
Чуть дальше, в кустах, с ноги на ногу переминалась Ниночка Филатова. Она, как и Вадим, тоже ждала сына Фиделя Кастро, которому сегодня предстоит оказаться в центре весьма интересных событий.
Сомневался ли Вадим Александрович в том, что его план выгорит? Ни капли. Нинка, конечно, сука еще та. Видимо, сказалась наследственность. Все-таки, кровушка — дело сильное. И дед, который не оставил ни капли своего мерзкого характера в сыне, сполна передал это наследство внучке.
Нинка без малейших сомнений предаст, продаст, не дрогнувшей рукой даже пустит пулю в затылок любому. Только непременно в затылок, чтоб в глаза не смотреть.
Она до сих пор собственноручно никого не угробила только потому, что рядом с ней всегда находятся идиоты, готовые сделать это за нее.
Вадим Александрович посмотрел на циферблат часов, которые носил на руке. Время…время поджимает. Когда уже этот кубинский жених наворкуется со своей девкой? Его тут такая дамочка ждёт…
Вадим Александрович знал наверняка, сын Кастро перед Филатовой не устоит. Есть в Нинке какая-то манящая порочность. На фоне всех остальных женщин она кажется сладким запретным плодом. Очень сладким и очень запретным. Тем более, молодой мужик сейчас распрощается с молодой особой, не имея за весь вечер возможности удовлетворить свои, прости Господи, низменные потребности. Особа эта не одна дома. Ясное дело, он будет сильно нуждаться в ласке.
Вадим тихо хмыкнул себе под нос. Жалко, конечно, Нинку. Не как человека, не как женщину, с которой у него связь. Была…Он ее давно уже не рассматривает для подобных дел. Перегорело. Страсть прошла. Жалко терять такую хорошую исполнительницу и послушную марионетку. Вот это, да.
Нинка хоть и сука, а Вадиму Александровичу отказать не может. Хочет, но не может. Боится его. Вадим этот страх в ее глазах видит постоянно.
Вообще, почти десять лет назад, встретившись с родственником матери, Вадим Александрович даже предположить не мог, как обернётся его жизнь.
Дело было летом. Жара стояла. Одесса жила, как всегда, свой бурной, иногда даже слишком бурной, жизнью.
Вадим, который в то время Вадимом ещё не был, а звался Семёном Хейфец, пришёл домой после очередного дела, которое они провернули с Фимой Залкиндом. Дело вышло не очень удачное. Настолько «не очень», что Фима даже предложил затаиться на некоторое время.
— Сёма, шо то не прет маза у нас. Не фартит. А легавые нынче сильно вызверяются. Я, Сёма, севера́ не сильно люблю. Южный я человек. Да и возраст, знаете ли. Не мальчик уже. Так шо передохни Семён.
Сёма решил послушать совета товарища. Он даже не поехал ночевать к известной в определённых кругах дамочке, к Розе Шпельсон. Роза славилась широтой своей души и лаской. Сёма отправился домой.
Он вошел в родную квартиру и сразу замер на пороге. В коридоре стояла бабушка Фира. И стояла она, судя по какой-то тряпке в ее руке, вовсе не просто так. В коридоре их квартиры не музеев, ни галерей нет. Вряд ли она на экскурсию вышла.
— Здравствуй Сёма…– Сказала бабушка Фира добрым, ласковым голосом. Голос был ласковым в той мере, в которой обычно сообщают о кончине какого-нибудь самого близкого родственника.
— Доброй ночи,– Семен постаралась бочком протиснуться мимо бабушки Фиры. Однако их планы явно расходились. Потому что бабушка Фира перекинула тряпку в другую руку, в правую, и сдвинулась ровно в ту сторону, где ее непутевый внук планировал найти лазейку.
— А шо это ты Сёма, такой скромный, молчаливый…Как риба на привозе.
— Таки думаю, а шо это Вы в такое позднее время не спите, бабуля…
Семен точно понял, бабушка Фира узнала о его деятельности. Нет другой причины для их столь странной беседы. Да еще в ночи. А кроме того он понял, что его, взрослого парня, будут сейчас лупцевать этой самой тряпкой, которая опасно покачивалась в руках бабушки Фиры.
— Нет, ви только гляньте на этого Архимеда. Он думает! Шо бы думать, Сёма, у тебя есть я. Мать твоего отца! Ты почему не слушаешь никогда, шо тебе говорит внутренний голос⁈ Вот этот внутренний голос! — Бабушка Фира постучала себе кулаком в грудь. — Я все знаю Сёма. Все знаю…дед твой…штоб ему…Твой дед, мой драгоценный Мойша, передал таки привет с того света. Через тебя. Потому шо, Сёма, мне уже рассказали про твои фокусы…про твои, Сёма чудеса. Шо когда Сёмен Хейфец едет в трамвае, у граждан, выходящих на остановке, кошелек выходит раньше самих граждан. И знаешь, Семён, не для того я тебя готовила…
