Оазисы (СИ) - Цзи Александр

— Вы можете сказать, кем могут быть эти люди?

Исиро пожал плечами.

— Это может знать Западный дзёнин. Если мы победим, я спрошу его, и он не сможет не ответить.

Алан вздохнул. Оглянулся на товарищей. Они отвечали ему напряженными взглядами.

В сущности, выбора у них нет. Или помочь старику в его непонятных и глупых играх и, вероятно, заодно узнать личности Рыцарей Дебрей — или распрощаться с жизнью.

— Каковы наши шансы выжить в битве с Западным дзёнином? — неохотно спросил Алан.

— Мы не измерять шансы. Мы…

— Холите и лелеете смерть, — договорил за него Алан. Он тяжело вздохнул и спросил: — Ну и каков ваш план?

Звезды поблекли в ожидании зари над восточными отвесными скалами, чьи подножия утопали в бамбуковых рощах, когда Пилигримы в сопровождении двух синоби выглянули из-за гребня холма. Дзёнина в отряде не было — он куда-то смылся, оставив гостей на попечении маленькой, стройной и очень опасной Аико, которая специально для этой вылазки переоделась в черный костюм.

— Там, дарьше, земря Западный дзёнин, — негромко сообщила она, указывая вперед, где расстилались затопленные водой рисовые поля. — Туда ходи нерьзя. Гэнины Рафу смотри!..

Сколько Алан ни напрягал зрение, никакого движения на полях, где вроде бы и спрятаться негде, не обнаружил. Однако не сомневался, что невидимые безликие гэнины тут кишмя кишат. Это была первая ночь из трех перед летним солнцестоянием, когда разрешается использовать любые методы, чтобы победить в извечном противостоянии дзёнинов. Рафу, несомненно, ждал своего визави, и его люди не дремали.

— Что она там бормочет? — прошипел сзади Димитрий.

— Сидим здесь и ждем сигнала, — ответил Матиас, поскольку Алан промолчал. — Как и договаривались.

Алан не стал отвечать Димитрию, хотя тот, похоже, больше не держал обиды на молодого Пилигрима. В ночном сумраке Алан положил руку с разбитыми костяшками на эфес шпаги. Предстояла заварушка… Кстати, синоби вернули оружие хозяевам. Кассия, с которой Алану разрешили перемолвиться парой слов, осталась в плену, как залог того, что Пилигримы не устроят Исиро какой-нибудь неприятный сюрприз.

После того как Алан убедился, что с Кассией всё в порядке, злость на дзёнина, заставившего их участвовать в дурацкой войне, заметно поубавилась. Алан даже с нетерпением ждал встречи с Рафу, чтобы задать ему пару вопросов.

Пока Алан смотрел на поблескивающие в звездном свете рисовые поля, спутник Аико, безымянный гэнин, куда-то подевался.

— А где?..

Мягкая ладошка Аико легла поверх запястья Алана.

— Не ворновасся, — прошептала она ему в ухо, встав на цыпочки. — Твоё сердце стучати быстро-быстро… Это из-за страх смерти ири из-за берая девушка?

Алан слегка отклонился, и ладонь куноити сорвалась с его руки.

— Не твое дело, — грубо сказал он.

Аико беззвучно рассмеялась.

— Из-за девушка!..

Больше глупыми вопросами она ему не досаждала. Минуты ожидания текли одна за другой. В постепенно светлеющем небе носились маленькие тени летучих мышей, где-то квакали лягушки и тянули заунывную песню ночные цикады.

План, который изложил им дзёнин Исиро, был прост и ясен, как намерения Тварей перед атакой на Оседлого. Да и опасность он представлял по большому счету только для самих синоби.

Далеко впереди, где, неразличимый за сумеречной мглой, лежал городок Западного дзёнина, разгорелось красноватое сияние. Прежде чем Алан догадался, что это пожар, вдали, казалось, в самих Дебрях, протяжно и тоскливо завыл равнинный волк.

— Сигнал! — возбужденно прошипел Матиас.

Алан и сам понял, что это долгожданный сигнал. Он бросился вниз по склону, слыша позади топот спутников. Аико обогнала его тотчас же, серой тенью скользнув мимо. В ушах Алана свистел прохладный воздух; повернув на мгновение голову в сторону западного селения, он услышал слабое эхо встревоженных криков. На фоне усиливающегося пожара носились фигурки людей.

Бегущая впереди Аико махнула рукой, что-то коротко свистнуло, и прямо по курсу раздался отрывистый вопль. Спустя минуты три Алан пробежал мимо черной кучи — это остывало тело гэнина из противоборствующей фракции. Аико больше не метала стилеты, но вокруг то и дело кто-то вскрикивал, и Алана не покидало отвратительное ощущение, что летающие повсюду метательные звездочки — кажется, они называются сюрикены — сейчас вонзятся ему прямо в глаза…

Он не видел земли под собой, бежал по прямой, стараясь не упускать Аико из поля зрения, а ночь полнилась криками и смертью. Невидимые синоби мельтешили во тьме, будто летучие мыши, пытаясь убить Пилигримов и защищая их, и Алан не представлял, как они отличают друга от врага.

Наконец они добежали до пункта назначения — Черной границы, что блестела в свете нарождающейся зари и пожара как река маслянистой черной крови. Здесь бегунов ждали около десятка синоби Исиро. Среди них наверняка был и исчезнувший с гребня холма напарник Аико.

— Посмотри! — прошептал Матиас, протянув руку к Черной границе.

Ее глянцевая поверхность не везде была гладкой. Алан отчетливо различил идущую поперек границы шероховатую полосу.

Аико обменялась с соратниками отрывистыми фразами, затем повернулась к Алану:

— Вы готовы?

— Мы готовы.

Она кивнула черным людям, и двое из них, пошарив на земле у самой границы, с усилием потянули что-то, напоминающее длинный кусок кожаной полосы шириной в локоть.

Одновременно шероховатая полоса на Черной границе сдвинулась и поползла внутрь Оазиса.

“Когда-то давно, — сказал Пилигримам старый Восточный дзёнин, — мои предшественники, великие синоби, разорвали с помощью громового порошка Черную границу. А после закрыли разрыв осколками так плотно, что ни одна Тварь не могла проникнуть к нам. Этот разрыв постоянно напоминай нам, что мы живем в кольце смерти и как хрупка человеческая жизнь”.

“Это ведь опасно, — возразил Алан. — Любой дурак может запустить Тварей, и тогда вашему Оазису конец. Зачем постоянно помнить о смерти?”

Синоби хитро улыбнулся и поднял сухой палец.

“Только в присутствии смерти жизнь обретает вкус!”

Алан не собирался с ним спорить: понял уже, что эти люди просто помешаны на смерти. Но в последних словах старика он углядел некоторый смысл. Что, как не опасность вкупе с зовом новых земель влечет Пилигрима за горизонт? Почему сам Алан начинал тяготиться, если проводил в одном Оазисе дольше недели? Смерть придает жизни остроту, с этим не поспоришь, хоть и звучит эта мысль подчас дико.

Сейчас Алан не без содрогания следил, как два гэнина тащат кожаную полосу, на которой крепились осколки взорванной когда-то Черной границы. План Исиро был гениально прост и ужасен. Основные силы восточных синоби этой ночью были направлены на Западный поселок. Люди Исиро устроили там суматоху и пожар, чем отвлекли сторожей Разрыва границы. Всех отвлечь не удалось — да никто этого и не ждал, — но отряд Аико с охраной справился без потерь. Разорвав границу, синоби впустят в Оазис Тварей, а Пилигримы постараются направить их в Западный поселок.

“Ваш план слишком опасен, — сказал Алан дзёнину, — для вас же. Мы можем упустить Тварь, и она убьет много людей, причем ей будет всё равно, из Западного поселка человек или из Восточного”.

Он ожидал очередных сентенций о том, что синоби не страшатся смерти, однако старик его удивил. Он положил узкую, но твердую ладонь Алану на плечо и сказал:

“Я верю, ты справишься. В твоих глазах горит огонь небесной Ки, а это хороший знак”.

“Тварь в любом случае кого-нибудь да убьет. Ее эманация для Оседлых гибельна”.

“Вы выгонять ее из Оазис и закрыть разрыв, когда Рафу сдаваться. А синоби очень быстрый, они убегать от Тварь. Рафу сдаться, чтобы его люди не умирать, это я знаю точно”.

Препираться было бесполезно, и Пилигримы согласились выполнить свою часть работы. В сущности, риск для самих Пилигримов в этой авантюре был минимальный. Дзёнин обещал защищать их от противников, а Пилигримы обещали защитить синоби от Тварей.