Олег Северюхин - Рыбалка на другой планете
Поблагодарив за пиво, я пошел к столику в углу и занялся созерцанием бара и его посетителей, попивая вкусное пиво и откусывая маленькие кусочки нарезанной полосками соленой рыбы. Это раньше с рыбкой были проблемы. Вместо них стали подавать соленые сухарики и маленькие баранки, смоченные в крутом рассоле.
– Дозвольте присесть? – голос был неожиданным и даже несколько испугал меня. Кстати, любой человек вздрагивает, когда слышит неожиданный стук или голос.
Около меня стоял пожилой человек в аккуратном и сильно поношенном костюме, который уже начал лосниться. Белая слегка поглаженная рубашка и темно-синий шелковый галстук с желтенькими косыми полосками. Галстук знавал и лучшие времена, но все же выглядел еще прилично. В руках незнакомец держал рюмку пива. Именно рюмку. Глядя на нее, я непроизвольно улыбнулся, вспомнив комсомольское собрание тридцатилетней давности, на котором мы рассматривали дело нашего товарища, крепко подпившего в увольнении и всласть похулиганившего на одной знакомой свадьбе. Когда его спросили, сколько же он выпил, двухметровый верзила робко сказал: рюмку пива. Все комсомольское собрание так и легло от смеха. С тех пор норму крепкой выпивки так и стали измерять в выпитых рюмках пива.
– Пожалуйста, присаживайтесь, – сказал я, недоумевая по количеству пива и емкости для нее в руках у незнакомца. Конечно, это в какой-то мере экстравагантно, а вообще-то снова похоже на анекдот.
Приходит человек в пивную и спрашивает:
– Сколько стоит капля пива?
– Нисколько, – отвечает бармен.
– Тогда накапайте мне кружечку, – сказал посетитель.
Возможно, и моему соседу из сострадания накапали рюмку пива.
– Благодарю вас, – сказал незнакомец и бесшумно опустился на стул, посмотрев на свет янтарное пиво в рюмке.
Сидеть молча за одним столом можно, если вы находитесь в столовой и у вас дефицит времени на прием пищи. Быстро все съели, встали и ушли, выбросив образ незнакомца в урну вместе с использованной зубочисткой. Никаких обязательств и никакой памяти. Другое дело – сидеть за столиком в пивбаре и потягивать пиво. Молчание – признак невоспитанности. Культурный человек должен либо представиться, либо поддержать ни к чему не обязывающий разговор, отвлекающий от того, что передо мной стоит чуть ли не полная литровая кружка с пивом, а перед моим соседом маленькая рюмочка с таким же напитком.
– Судя по пивной дозе, у вас сегодня день траура? – спросил я, прекрасно понимая, как выглядит мой вопрос со стороны.
– Да, вы правы, – спокойно ответил незнакомец, – у меня день траура. В этот день я не стал генсеком.
– Каким генсеком? – не понял я.
– Обыкновенным, – пояснил незнакомец, – генеральным секретарем коммунистической партии нашей страны.
– Все понятно, – подумал я, – очередной сумасшедший в нашей со сдвинутыми набекрень мозгами стране.
– Вы думаете, что я сумасшедший? – спросил меня незнакомец. – Правильно, так и думайте. Я тоже считаю себя таким, когда прихожу сюда и читаю свежие газеты. Мне кажется, что вы все сумасшедшие и неизвестно как оказались здесь. Пойдемте со мной, и я покажу вам настоящую жизнь с трудовым энтузиазмом и сплоченность народа вокруг его испытанного авангарда – коммунистической партии и несгибаемого Политбюро во главе с генеральным секретарем, которого я сам создал и который уничтожил меня как Пигмалион, которому его Галатея дала по роже за то, что ее по его просьбе перевели в смертное состояние из состава бессмертных произведений искусства. А он, просто сволочь, мог бы просто ввести меня в состав Политбюро и дело с концом, нет, он стал кочевряжиться и намекать на мое интеллигентное происхождение, несовместимое с диктатурой пролетариата.
Я слушал его и на меня дышало наше прошлое, которое в моей стране начало превращаться в наше будущее. Любая демократия превращается в демократический централизм, то есть в диктатуру то ли пролетариата, то ли олигархата. Как ни крути, а любая диктатура – это репрессии и закабаление народа в строгие идеологические рамки на основе принципов национализма. А уж наш народ хлебом не корми – дай всем рассказать, что он богоносец и столица наша это третий Рим, а четвертому Риму не бывать.
Я махнул рукой официанту и попросил принести для моего товарища по столику пинту хорошего пива.
– Как вы же вы создавали вашего генсека? – спросил я. – Ведь это же не скульптуру из костей резать.
– Это точно, – оживился мой собеседник. – Генсека просто так не создашь. Генсека создают так же, как создают ребенка. Капнешь сперматозоидом, а потом всю оставшуюся жизнь мучаешься с ним. А было все так.
Моя партийная карьера шла ни шатко, ни валко, но все-таки больше валко, потому что к сорока годам я оказался на Старой площади в здании Центрального Комитета партии, ЦК и имел свой собственный кабинет в качестве старшего инструктора в отделе связей с административными органами. По нашим меркам, это сильно большая шишка, способная нагадить кому угодно или поспособствовать кому угодно и в чем угодно. И вот тут-то потек кран на батарее у меня в кабинете.
Дело обыденное. Позвонил я в ХОЗУ – хозяйственное управление и попросил прислать слесаря-сантехника. Слесарь примчался быстро. У нас вообще обслуживающий персонал делает все быстро и качественно. Как-никак, а он тоже работник ЦК партии, а не какой-нибудь центральной котельной. Парень пришел молодой, белобрысенький, но ушлый и предусмотрительный. Быстро перекрыл стояк, подстелил тряпочку, отвернул гайку, убрал старую паклю и поставил новую. Затянул газовым ключом гайку и никаких капель, и протечек, и еще тряпкой этой за собой пол подтер. Вот он уровень обслуживания. За это ему и деньги платят, и отоваривается он в цековском магазинчике по четвертой категории, а это как главный инженер какого-нибудь завода по гражданским меркам.
Я поблагодарил за работу и из вежливости сказал, что если что, то пусть обращается ко мне. А он ко мне сразу и обратился.
– Помогите, – говорит, – собрать рекомендации для вступления в партию.
– Надо же, – думаю, – какой сознательный рабочий класс у нас пошел. Да и влияние компартии, что бы о ней ни говорили, все-таки высоко. Без партии никуда. Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи. Наше дело право – мы победим. И в левом деле победим, и в правом.
– Спрашиваю его:
– Пьешь? Куришь? По бабам ходишь? Какую книгу последнюю прочитал? Что такое демократический централизм.
И ответы такие четкие, как и вопросы:
– Не пью. Не курю. По бабам не хожу, женат, семьянин примерный. «Детская болезнь левизны в коммунизме». Демократический централизм есть важнейший принцип организационного строения, деятельности, руководства коммунистической партии и социалистического государств. Заключается в выборности их руководящих органов и их подотчётности массам, подчинении меньшинства большинству, подчинении частных интересов интересам общим в борьбе за достижение поставленной цели.
– Нет, поднял руку с бокалом пива мой собеседник и отхлебнув из него, – вы когда-нибудь видели такого слесаря-сантехника, который был бы подкован как он? Я лично в первый раз вижу. Готовый коммунист. Говорю ему:
– Считай, что рекомендация от меня есть. Занеси мне рекомендацию от комсомольской организации, а я тут еще с парой человек словечком перекинусь.
– Огромное вам спасибо, – говорит мне слесарь, а у самого слезы из глаз текут. – Достаточно вашей рекомендации. Мне еще начальник цеха напишет.
Расстрогал меня парень. Через два дня принес он мне рекомендацию комсомольского собрания и рекомендацию от начальника. По всем показателям, на орден парень тянет. Ну и я рекомендацию накатал.
Естественно, рекомендация работника одного из отделов ЦК возымела действие пропуска всюду. Молодого кандидата в члены партии назначили помощником бригадира. Затем бригадиром, а после этого и помощником мастера участка. Затем поступление на заочное отделение индустриального техникума. Как говорится, я не с кухни кума, я из техникума.
Я внимательно следил за карьерой парня и немного помогал ему. Вот он бюро цеховой партийной организации. Через год секретарь цеховой партийной организации и кандидат в члены парткома ХОЗУ ЦК.
Чтобы вам было понятно, я расскажу, какова система кадров в нашей стране. Возьмем двух среднестатистических мальчиков безотносительного социального положения. Один попал на службу в безымянный полк и неизвестный батальон далеко где-то на Чукотке, а второй в Кремлевский полк. Один радуется благодарности, полученной от своего командира отделения, а второй снисходительно относится к благодарности президента за участие во встрече президента коммунистической страны. У первого солдатика даже командир дивизии не получает таких благодарностей, какие получает второй солдатик. И у кого больше возможностей для карьеры? Вопрос, как говорится неуместен.
