Станислав Лабунский - Перстни Легатов
Представил я, как мне ночью на седьмой этаж подниматься, лифт у нас в десять вечера отключают, а на четвертом этаже засада снорков, то есть «нарков». Наркоманы у нас там живут, облюбовали место. Всю лестницу загадили. Прицепятся, будут денег требовать. Не дашь – обидятся. Драться полезут. Если им сдачи дать, сразу милиция появится на защиту граждан. Кровососы-оборотни. Нет, не пойду я домой. Цветы не засохнут, их нет у меня. И поехал я в обычную гостиницу, благо их несколько приличных в последнее время появилось. Снял в банкомате со счета тысячу евро, высыпалось мне пачка купюр рублевых и чек о переводе остатков суммы на счет «до востребования». Стою я, держу тысячерублевые банкноты в руке, и думаю, как в Зоне хорошо. Ни рублей, ни блядей, ни патрулей. Разложил деньги в бумажнике и пошел на ночь устраиваться. В семь часов меня администратор разбудил, завтраком меня покормили, так себе, честно скажу, и через два часа я у нас, на киевской базе Департамента на родной бетон шагнул. С Овсовым обнялся и понял – за речку один пойду заложниц освобождать и Пиратом разбираться. Нет людей, все в разгоне. И псов нет, у них любовь. Запрыгнул я в вертолет и опять в небо. Лечу, на пару с Умником песню пою. Саши Барда «Грибоедовский вальс». Про водовоза Грибоедова.
- Он спокойно зашел на эстраду, - вывожу, все равно за ревом двигателя меня только компьютер слышит, - и мгновенно он был поражен гипнотическим опытным взглядом, словно финским точеным ножом. И поплыли знакомые лица, и приснился неведомый сон, видит небо он Аустерлица, он не Степка, а Наполеон.
Вертолет мотнуло, а нам все равно.
- Он увидел свои эскадроны, он услышал раскаты стрельбы, он увидел чужие знамена в окуляре подзорной трубы. Но легко оценил положенье, и движением властной руки дал приказ о начале сраженья, и направил в атаку полки.
Тут мы Припять перемахнули, над местом высадки сержанта Доннована и Белого Пса зависли, мне два тюка снаряжения выбросили, и скользнул я по тросу вниз.
Здравствуй, Зона-матушка, земля русская.
Это я так, с языком определился. Ни разу вопля о помощи на общем канале на украинском языке не слышал. Или братья славяне молча погибают, или вспоминают быстро язык северо-восточного соседа. А на территорию я не претендую, у России все Нечерноземье бурьяном заросло, и Север льдом покрылся. Финны в таком же климате живут припеваючи, а нам что-то мешает. Поймать бы это «что-то» и отправить без штанов по Армении гулять. Или просто на муравейник посадить.
Иду я, тащу поклажу. На ферму нацелился, у меня там машина стоит и пулемет припрятан. Остальное имущество на виду лежало, пусть пользуются люди добрые, а злым ничего не поможет, здесь у каждого ствол под рукой. Если со всеми воевать, все равно убьют, рано или поздно. Примерно так безумные стрелки Дикого Запада вымерли. Кто от пули, кто в петле. Умник местность сканирует, на тактический экран выводит и мне песню исполняет.
Вот и все, бой окончен. Победа! Враг повержен, гвардейцы, шабаш! Покачнулся Степан Грибоедов, и слетела минутная блажь. На заплеванной сцене райклуба, он стоял, как стоял до сих пор, и над ним скалил желтые зубы выдающийся гипнотизер. Он домой возвратился под вечер, и глушил самогон до утра, ему чудился запах картечи, и повсюду кричали «Ура»!
- Стоп, - говорю. – За Скрипом приглядывай, мы с тобой примерно так же с ним поступили. Слишком жестко. Понесло меня, на веселье пробило. А ведь давно известно, что кошке смех – то мышке слезы.
- Да нормально у него все, - мне Умник отвечает, - а у нас не очень. Стая слепых псов, голов тридцать за холмом. Идут к нам.
Тут у меня все посторонние мысли из головы вылетели, забросил я мешки на дерево, и побежал. К себе на заправку, там я каждую аномалию на ощупь знаю, залезу на крышу и спокойно стаю зачищу. У меня на поясе детектор, два «Каменных Дикобраза» и три «Скальпа Контролера». Ментальных ударов не боюсь, дыхание не собьется. Главное с разбега не влететь никуда, но на реакцию и раньше не жаловался. Вперед, ревизор, это твоя жизнь. Позади монстры, впереди неизвестность, груз брошен, настоящее приключение. По любому.
Только зря я скалил зубы, предвкушая легкий расстрел мутантов.
- На дороге, за остановкой, еще стая в засаде, - Умник доложил.
Обстановка в Зоне меняется мгновенно, как в бою и на пожаре. Не среагировал – погиб. Не понравилась мне новая тактика собак облезлых. Так они скоро догадаются, что за забором еды полно и двинут в мир через периметр. Прорываться с боем сквозь кольцо мне не хотелось. Зайдут со спины, собьют с ног в прыжке, порвут на куски, никакой костюм защитный от клыков не спасет. Свою Темную Долину я как пять пальцев знаю. За три недели вдоль и поперек излазил. Изменил направление движения, стал на восток забирать. Там ковш разгрузочный на подъемной вышке стоит. Внизу аномалии плотно расположены и остаточная радиация большая, прямо критическая, да только деваться мне совсем некуда. Залез я на первую площадку, а тут и собаки злые и голодные прибежали. Стрелять для сталкера – дело привычное. Для начала в самую гущу из гранатомета пальнул. Полетели куски мяса во все стороны. А вдогонку одиночными прямо по головам. Расстреливаю тварей, как мишени в тире, и про себя двум вещам удивляюсь. Почему они людей не боятся, и почему, несмотря на потери громадные, не разбегаются?
Обойму в «Грозе» меняю, куст качнулся. Прямо из него пес чернобыльский вылезает. Для этого четыре метра не высота. Вот кто их здесь держит. Предводитель охоты. Будет меня сдергивать. Не хотел я его убивать. Точно в ногу прицелился, и уже на спуск нажал, когда он голову к земле пригнул перед прыжком. Пуля бронебойная со стальным сердечником ему прямо между глаз вошла. Никакой Болотный Доктор не поможет. Дернул лапами раз-другой и затих. Собаки сразу, завывая, в разные стороны кинулись. Вдогонку еще парочку уложил, мне премию за экономию патронов не дадут, у меня два «цинка» с собой. Перед мостом на дереве висят. Поставили местных уроженцев на место. Можно спускаться не торопясь. На обратном пути приходилось не только аномалии обходить, но и дохлятину свежую. Запачкаешься, запах будет тот еще.
Через мост бегом, фон здесь сильный. Дотащил груз до вагончика у остановки, в дальнем углу припрятал. Отсюда всегда заберу, а тяжести носить надоело. Здесь же решил переодеться. Костюм армейский убрал, курточку черную модифицированную, с усиленным противопульным слоем, надел. Иду по разбитому асфальту, как у нас в Смоленске рядом с механическим заводом. За автобусом нога из-за колеса торчит.
- Эй, - кричу, - выходите, резких движений не делать, стреляю без предупреждения.
Четверо появились вразвалочку. Пятый в кустах остался. С него и начнем если что. Покачиваюсь слегка влево-вправо, прицел сбиваю.
- Клинок, - говорю, - из клана «Сталь». Чего на дороге сидите?
- Стрельбу слышали, Порох послал на разведку.
Это, наверное, сержант спецназовец. Службу знает, не расслабляется.
- Ведите в гости, - предлагаю скромно, почти застенчиво.
Сколько я по этой старой дороге километров намотал, один Черный Сталкер знает. И опять по ней иду. Пареньки считают, что они меня ведут. Пусть потешатся. Наивный у нас народ, двое вообще с «Сайгой» гладкоствольной двадцатого калибра. Кто такой хлам может оружием считать? У остальных автоматы, «Гадюка» и «Калашников».
Лагерем приезжие бандиты прямо в двухэтажном доме бывшей администрации расположились. А в подвале здесь «жарка» притаилась, им туда хода нет. У вагончика в центре двора на веревке белье сушится. Живы еще девушки, резвушки-хохотушки.
У ворот часовой стоит, пятеро со мной пришли, у костра семеро сидят. Остальные отсыпаются или девок в вагоне используют. Пороха можно сразу узнать, даже если бы фотографии в справке не было. Рост спецназовский, метр девяносто, шея бычья и кулаки с мою голову. На одном ухе мочка оторвана, пара шрамов на лбу. Симпатяга.
Командир дозора сразу к нему подскочил, докладывает, в меня рукой тычет. А я остальных рассматриваю. Сидит мясо ходячее, корм для мутантов, смазка для ножей. У всех на лицах припечатано: «Не жилец». Парнишка молодой, рожа в кровь разбита, без оружия сидит. Что у них тут творится, своих бьют без жалости, заложницам, наверняка, не сладко приходится. За моей спиной пятый из группы разведчиков стоит. У него винчестер гладкоствольный двенадцатого калибра в руках. Накладка, однако. В Зоне к нему патронов не достать, здесь только шестнадцатый калибр в ходу. Молодых у костра трое, считая обезоруженного. Один из них Пират.
- Здорово, - говорю, - вольные бродяги Зоны, дети Темной Звезды. Пустите путника у костерка погреться, вам не накладно и мне приятно.
Они удивились не на шутку, а я уже слева от Пороха к огню сажусь. Голову в прицел ловить в драке не будешь, стрелять буду в упор по корпусу, если придется, сразу в сердце для надежности. А потом паренька с винчестером. Что-то криков страстных не слышно. Они что, рты им позатыкали?
