Юрий Корчевский - Сын боярский. Победы фельдъегеря
Офицер выжидал, пока Алексей нападёт первым.
Алексей сделал один выпад, другой – офицер ловко их отбил.
С противоположного, правого, трапа ворвался ушкуйник с огромной секирой в руке.
– Чего ты с ним цацкаешься? Вот как надо! – он ударил офицера.
Тот попытался прикрыться саблей. Звякнуло железо, и сабля в руках шведа переломилась у рукояти, а лезвие секиры вошло офицеру в грудь. Швед упал, подломившись в коленях, а ушкуйник спрыгнул на палубу, где вовсю кипел бой. Алексей последовал за ним.
Шведы сгруппировались и стали отступать к носу корабля. Их оставалось не больше полутора десятков. Палуба была скользкой от крови и завалена телами убитых – потери понесли обе стороны.
Ушкуйники дрались остервенело – у них не было выбора. Или они добьют шведов и вернутся домой, или сложат головы здесь. Шведы же формировали армию и флот из рекрутов, и насильно завербованный не имел такой мотивации, как вольный.
Схватка ещё продолжалась, но исход был ясен обеим сторонам.
– Сложите оружие и сдавайтесь! – закричал Мефодий.
Моряки побросали оружие и подняли руки.
– Руки марать не будем. Посадите их в лодку, что за бортом болтается, пусть гребут к берегу.
Десяток оставшихся в живых шведских моряков уселся в маленькую лодку. Она была перегружена и едва не черпала бортом воду. Но до берега было недалеко, и лодка успешно дошла.
Ушкуйники перевели дух и стали советоваться, что делать с кораблём. Бросить такой трофей – негоже. И тут кто-то закричал:
– Вижу ещё корабль! К нам идёт!
Все повернули головы.
За боем никто не следил за окружающей обстановкой. Меж тем к месту боя спешил ещё один шведский корабль, значительно крупнее.
– Уходить надо!
Алексей побежал к камбузу на нижней палубе. Никита решил, что он хочет пошарить по кубрикам в поисках трофеев, но Алексей искал масло и угли. Если уж ушкуйники вынуждены будут покинуть корабль, так пусть он не достанется шведам.
Масло нашлось в больших кувшинах. Алексею было всё равно, какое оно – оливковое, конопляное, льняное. Главное – оно горит.
Он с трудом втащил по трапу скользкий от масла кувшин, видимо, кок был изрядный неряха. Опрокинув кувшин на палубу, он стал толкать его ногой – жидкое масло струёй лилось на доски.
Никита, сидевший на планшире, понял задумку и прокричал что-то своим в ушкуе.
Алексей снова побежал на камбуз.
В небольшой каменной печке, стоявшей на большом медном листе, горел огонь. Но не голыми же руками его брать?
Алексей схватил сковороду, зачерпнул ею горящие угли и побежал по трапу на верхнюю палубу. Запнувшись о ноги убитого шведа, едва не упал и с размаху широким веером рассыпал угли на доски.
Сначала ему показалось, что масло не загорелось. Потом появились небольшие языки огня, копоть. Масло горело неохотно, но с каждой минутой занималось всё сильнее и сильнее.
– Лёха, ты что, сгореть решил? – закричал Никита. – Драпаем отсюда!
Алексей подбежал к борту, но тут же резко развернулся – уж больно была хороша валявшаяся на палубе секира. Схватив её, он перевалился через борт. Ушкуй приподняло волной, и прыгать почти не пришлось – он практически встал на его борт и спрыгнул на дно.
– Руби концы, отходим! – закричал Корней.
Обрубили верёвки от кошек, которые держали ушкуй рядом с кораблём шведов, и оттолкнулись от него вёслами. Вроде и задержался Алексей ненадолго, однако три ушкуя новгородских уже на кабельтов ушли. А вот второй шведский корабль изрядно приблизился. Чёрт, как не вовремя он появился! А взять «шведа» в качестве приза – было бы просто здорово, он немалых денег стоит.
– Ставь паруса!
Подтянули шкоты, и прямоугольный парус взмыл вверх. Перед форштевнем зашипела вода.
– Это что же, мы двоих потеряли? – сокрушённо покачал головой Корней.
– Мы ещё легко отделались, на других ушкуях потери поболе наших будут. Я двенадцать мёртвых насчитал, – отозвался Никита.
– Со шведами вместе?
– Зачем они мне? Новгородцев!
Корней с беспокойством обернулся назад. «Швед» уже явно дымил. Пламени видно не было, но это вопрос времени. А новый преследователь стал намного ближе, и с сильно поредевшей ватажкой отбиться от него будет очень трудно. А ведь наверняка ещё и раненые есть.
– Эх, до отмели не успеем, – с досадой сказал Корней. – Ну ещё немного бы!
Ветер был устойчивый, попутный, но он помогал не только ушкуйникам, но и преследователю.
Алексей перебрался к Корнею:
– У меня план есть.
– Говори, я весь внимание.
– Мне бы пару добровольных помощников. Хочу вернуться на «шведа», распустить паруса и…
– Погоди, он же горит… Твоими усилиями, между прочим, – перебил его Корней.
– Ну, большого пожара на «шведе» ещё нет. Мы направим его на преследователя и устроим столкновение. Хорошо бы сцепиться, чтобы и другой корабль загорелся. В любом случае при ударе преследователь повреждён будет, не до нас ему станет.
– Хм, а вы как же?
– Вот! Вы за нами пойдёте. Если всё удастся, как задумали, вы нас подберёте. А если нет – уйдёте.
Корней задумался, потом махнул рукой:
– Выбора нет. Эй, зарифить паруса, поворачиваем!
Ушкуй сбросил ход и стал разворачиваться.
С других ушкуев манёвр заметили, раздались тревожные крики. Новгородцы махали руками и показывали на преследователя – куда, мол, Корней, лезешь? Сомнут ушкуй!
Кормчий коротко объяснил команде задумку Алексея.
На ушкуе повисла тишина. Погибнуть в бою – смерть геройская, а сгореть на чужом корабле? Такая перспектива пугала.
– Чего задумались? Мы за вами пойдём! После тарана только продержитесь на воде немного, а уж мы вас подберём, не бросим. Слово даю!
Первым встал Никита – собственно, именно на него и рассчитывал Алексей. Новгородец снял шапку и ударил ею о днище ушкуя:
– Эх, где наша не пропадала! Алексей, я с тобой!
– И я! – поднялся со своего места здоровяк Иван.
У Алексея отлегло от сердца – один он бы не управился.
Все трое сняли сапоги, пояса. Оружие брать с собой не требовалось, а вот облегчить себя – обязательно, те же сапоги плыть помешают. Может быть, и другие согласились бы, только плавать не все умели. Это уж потом Алексей с удивлением узнал, что корабельщики в большинстве своём воды боялись и не плавали. Потому как считалось, что в воде русалки живут, и водяные. Они под воду человека утянуть могут, на веки вечные пленником своим сделать. Суеверия эти старые, ещё языческие, но принятие православной веры их не изменило.
Подошли к «шведу». От него уже валил густой серый дым, кое-где проблескивали языки пламени. А главное – доносился отвратительный запах горящей человеческой плоти.
Забросили на борт единственную оставшуюся кошку. Никита и Алексей взобрались на борт «шведа». Иван вдруг упёрся:
– Простите, братцы, не могу, мертвяки же горят…
Чёрт, сам вызвался и струхнул. А вдвоём никак не управиться.
Однако тут же поднялся Тихон, разделся до исподнего и молча забрался на борт «шведа».
– Помогите развернуть посудину, – попросил Алексей.
Верёвку от кошки привязали к корме ушкуя, и оставшиеся новгородцы сели на вёсла.
Медленно, мучительно долго разворачивался корабль. Да и то сказать, гребцов четверо всего было. От напряжения жилы на лбу вздувались, едва не лопаясь.
– Ну, парни, слушать мои команды! На мачту, распустить паруса! Нам надо набрать ход!
Сам же, опасаясь наступить босыми ногами на огонь, пробежал на корму, к штурвалу.
Никита и Тихон, как более опытные мореходы, кинулись не к мачте, а к бушприту. Это был носовой косой парус, и они расправили его в первую очередь, поскольку он позволял судну слушаться руля.
Потом парни стянули с убитых сапоги, иначе к мачте подобраться было нельзя. Доски палубы уже горели, куда тут босиком? Получалось мешкотно, но ведь их было всего двое. Пока рифы распустили на одном парусе, потом поднялись вверх и другой задействовали.
«Швед» набирал скорость. Ветром относило дым в сторону, но временами его сносило на корму, и тогда на надстройке нечем было дышать, и ничего не было видно.
Однако парни сделали своё дело.
– Всё, братцы. Низкий вам поклон, вы свою работу выполнили. А теперь оба за борт.
– А вдруг тебе…
– За борт! – заорал Алексей и сделал страшное лицо.
Оба ушкуйника перекрестились и спрыгнули за борт.
Шедший в полусотне метров сзади ушкуй сбросил ход, гребцы тут же подхватили Никиту и Тихона за руки и втянули на судёнышко.
Огонь разгорался, доски палубы уже трещали, пламя проникло на нижнюю палубу, и из щелей валил дым. Ногам было уже тепло.
«Не изжариться бы здесь самому», – подумал Алексей, стягивая с убитого офицера сапоги. Их подошва была из свиной кожи, толстая. Но натянул он их на себя с трудом, поскольку малы оказались и жали настолько сильно, что пришлось поджимать пальцы. Алексей успокаивал себя тем, что мучиться ему недолго. До преследователя уже рукой подать, два кабельтова, не больше. И сближались корабли быстро, находясь на встречных курсах.
