Юрий Корчевский - Золото мертвых. Смута
В 1593 году пятнадцатилетний Дмитрий прибыл на дворянский смотр. Борис Годунов оставил его при царском дворе, присвоил звание рынды, через два года – стряпчего, а в 1602 году жаловал в стольники. В ночь на 17 мая 1606 года Пожарского в Москве не было, в свержении Лжедмитрия он не участвовал, к заговору Василия Шуйского не примыкал. Его не наказали, но и не возвысили. А ноне он был призван на службу и участвовал в боях против Ивана Болотникова. Ехал же он из села Мугреево, своего родового гнезда. Жаль было князю бывшего удельного княжества. После смерти Старицкого город зачах и со временем превратился в село Клязьменский городок Ковровского уезда Владимирской губернии.
Андрей вздохнул. Кабы знать, что сам князь Пожарский, спаситель России от поляков, навстречу попадётся, нашёл бы он способ остановить его, переговорить. Ведь в Москве его знают под именем сына боярского Григория Валуева, по крайней мере – князья, участвующие в заговоре Шуйского.
Была у Андрея мысль сразу после переворота и возвышения Шуйского явиться в Кремль. Наверняка бы обласкан был и чином жалован. Но потом раздумал – зачем? Срок Шуйского на престоле недолог, а каждый вновь пришедший к власти почти всегда гнобит выдвиженцев предшественника. И ладно бы, если кончится ссылкой или удалением от двора, а то ведь могут и на плаху или виселицу отправить.
Поскольку лето было тёплым, хотя только июнь начался, Наум для экономии денег ночевал на природе, на полянках лесных, а не на постоялых дворах. Еду готовили на костре. Возчики ели и укладывались спать под телегами, а Андрей же просто вымотался. Мало того, что днём бдел, так ещё и ночью толком не спал – так, вполуха.
После частой смены государей, сумятицы в верхах, грабежей поляками и козаками народ ударился во все тяжкие – пил, воровал, грабил и разбойничал. Дороги для путников, и ранее небезопасные, стали опасны не только для перевозки груза, но и для самой жизни. Раньше, пять-десять лет назад, грабители забирали деньги и товар – зачем убивать, если выгоды не получишь? Сейчас не чурались крови и убивали не столько для ликвидации свидетелей или подавления сопротивления жертв – глумились, получая удовольствие от мучений людских.
От купца к купцу, от обоза к обозу передавались слухи – на какой дороге кого ограбили или убили. Купцы сбивались в крупные обозы – так было легче обороняться. Но зачастую и это не помогало. Банды или шайки тоже укрупнялись, не редкость были группы до полусотни человек. А у возчиков какая выучка? Да никакой! И оружие в большинстве своём – топор, изредка – ржавая сабля, которой владели плохо. Потому и не спал толком Андрей.
Но обозу Наума повезло: до Нижнего – до самой ярмарки – добрались спокойно. Купец до полуночи не спал, прикидывая – какой товар и почём продавать станет. Андрей же отрубился напрочь, едва утром к завтраку растолкали. Обоз шёл до Нижнего три недели, и всё это время он не позволял себе расслабиться и выспаться, все дни и ночи начеку, как сжатая пружина. Но ведь и железо устаёт.
Наум снял в аренду амбар, перевёз и выгрузил в него товар. Возчики с лошадьми и подводами уехали за ярмарку, на край поля. Там было свободней, лошадей можно попасти на молодой травке. Андрей же остался при амбаре, а с ним – один возничий, который подносил купцу товары. Андрей амбар охранял практически безотлучно.
Вначале такая служба ему нравилась: запрётся изнутри и спит. Вроде на службе, при деле – и в то же время отоспаться возможность есть. Возничий, Григорий именем, как от Наума придёт, стучит и забирает товар. Он же и еду приносил.
Через неделю Андрей отоспался, отдохнул, и сидеть в амбаре ему стало надоедать, его деятельная натура требовала активных действий. Он стал меняться с Григорием. Пока тот отдыхает в амбаре, Андрей с товаром к купцу идёт. Григорию такая работа – как коту сметана. Андрею же – развлечение: людей посмотрит, на товары чужие поглядит, приценится. На Желтоводной ярмарке торговые гости изо всех земель русских, да и не только: и литвины здесь, и ногайцы, шведская речь изредка слышна, да ещё персидская – вот уж диво! Андрей тогда останавливался, делая вид, что товар смотрит, приценивается, а сам слушал жадно. Интересно было: языковая практика, новости. В частности, персы говорили меж собой, что урожай перца в этом году будет велик, но цены отпускать нельзя – ведь русские об этом не знают.
Об услышанном Андрей тут же доложил Науму.
– И что мне с того? – удивился Наум.
– Выгоды своей не понимаешь. Слух по ярмарке да на постоялом дворе пусти. Что-де перца в Персии – завались, стоит копейки. Часть купцов, кто поповоротливее, в Персию поплывут, и на ярмарке цены упадут по-любому.
– О, цены упадут не скоро, дай бог – к осени!
– Давай попробуем поторговаться! Купи оптом большую партию, глядишь – вдвое скинут.
– Быть того не может! Да я и языка их не знаю.
– Я помогу.
– Ты разве по-ихнему разумеешь?
– А как бы я про богатый урожай перца узнал?
Наум задумался.
– Перец, конечно, товар нужный, только хлеб ещё нужней.
– Ты купец, деньги твои, и решать тоже тебе. Моё дело – охрана.
На следующий день Наум с утра заявился в амбар и сразу направился к Андрею. Вид у него был невыспавшийся, помятый.
– Задал ты мне задачу! – начал он с ходу. – Веришь, всю ночь крутился, всё думал. Решил: беру, коли сторгуемся. Идём!
Андрей по-быстрому доел хлеб с салом, опоясался. Оружие он оставлял в амбаре, ходить с оружием по ярмарке – плохой тон, не принято, но и без пояса нельзя, не мальчуган сопливый.
Сразу направились к персам.
Для начала поздоровались уважительно, Наум ценой поинтересовался, Андрей толмачил.
Персы, как родной язык услышали, заулыбались, подобрели.
Наум торговался умело – чувствовался опыт и купеческая хватка. Он уже вполовину сбил цену, но продолжал торговаться дальше.
Тут уж персы упёрлись. Но по рукам в итоге ударили. Всю партию перца Наум забрал – двенадцать мешков. По весу перец – товар лёгкий, однако дорогой и специфический. Рядом постоишь – и чихать начинаешь.
Пока Андрей все мешки в амбар снёс, глаза красные стали, слезиться начали, в носу засвербело. Перцовая пыль во все щели лезет, и не дай бог маленькая дырка в мешке!
Наум вздыхал:
– Ох, на поводу у тебя пошёл, как бы не прогореть!
– Я тебе предложил, но не заставлял, ты сам решил. А перец завсегда нужен.
Это было правдой. Перец смешивали с солью и носили с собой в небольшом мешочке, приправляя этой смесью все блюда. А ещё ею посыпали свежую рыбу и убоину, чтобы продукт дольше не портился – где летом лёд найдёшь?
Понемногу Наум распродал свой товар и на вырученные деньги купил у вятских людей ржи да пшеницы. Товар, можно сказать, стратегический, во все времена и при любых правителях в ходу, да и хранится легко, лишь бы закрома сухие были. Ведь бунтовщики первым делом пытались отрезать Москву от южных областей, лишив её поставок хлеба – тот же Иван Болотников и поляки так поступали. Зерно ведь всегда судами возили, но потом поставки иссякли, а обозом много ли привезёшь? Однако если обозов много будет, то и голод столице не грозит. Так и получалось, что купцы не только о выгоде своей заботились, но и москвичей от голодной смерти спасали. Те, кто богаче, – пшеницу брали, кто победнее – рожь. Ржаной каравай ничуть не менее сытный, чем пшеничный.
Наум руки радостно потирал да в амбаре мешки пересчитывал. Лошадей и телеги перегрузить нельзя, путь длинный. На одну телегу пятнадцать-восемнадцать пудов положить можно.
Наум хоть и скупердяй был изрядный, ночевал, однако, на постоялом дворе – положение обязывало. В противном случае товарищи его, торговые гости, смотрели бы на него косо, кабы он в амбаре спал. Андрею же всё равно было, где спать. А в амбаре крыша над головой, тепло – что ещё надо?
Мешки с перцем обложили мешками с зерном, и перцовая пыль уже не так донимала.
Наум предупредил Григория, чтобы после завтрака лошадей запрягали да к выезду готовились. Мешки на телеги всей ватажкой погрузить недолго.
Андрей запер амбар изнутри и, как всегда, уснул на мешках с пшеницей. Мягко, удобно – уж всяко лучше, чем на голой земле.
Утречком сквозь маленькие оконца-продыхи солнце в амбар заглянуло, солнечный лучик прямо на лицо упал.
Андрей вскочил, сбегал к Волге, умылся чистой водицей, доел вчерашний пирог с капустой. Он не отказался бы от горяченького, так кулеш в походе будет.
Время шло, а Наум всё не появлялся. Для купца это было странно – обычно выезжали рано, чтобы до вечера успеть проехать побольше.
Минул час, другой.
В амбар заявился Григорий:
– Где хозяин? Грузиться пора!
– Сам бы хотел знать! Будем ждать. Может, на радостях принял на грудь лишнего, вот похмельем и мучается, проспал.
– Не было такого! Я купца, почитай, годков десять знаю, а не было.
Андрей и сам за купцом пьянства не замечал. Да пусть и не выпивка, может, приболел человек? И всё-таки поселилось у него в душе беспокойство.
