Борис Орлов - В окопах времени
Ты ведь тоже не знала, какие пойдут долги и плата, когда вылезла из родного болота на зов богини. Навстречу солнцу и приключениям. Радуйся — хлебнула от души. И того и другого. Как только с головой не накрыло. Горек и сладок хмель камбрийских долин, словно мед вересковый. Камбрия… «Страна друзей» — для тех, кто числит бриттов людьми. Уэльс, «пустошь» — для варваров. Ты выбрала. Была девой озерной, стала камбрийкой. Боевым товарищем. Пусть все оружие — кинжал на поясе. Убить себя, чтоб позора не вышло. Какая разница?
Ты стерла бедра в кровь, рыся по горным дорогам. Ты придумала резать накладные огамой на дощечках — и грузы для армии не были разворованы по дороге. У тебя на шее монета с дырочкой висела! Награда. Дырочку сама просверлила, и широкую. Чтоб шнурок прошел витой, красивый. Чтоб побольше вкусного купить на золотую стружку… Чтоб отметить победу. Общую. Ты не стояла в копейном строю, не метала камни из пращи, не натягивала боевую машину. Ты не видала, как, подобно вспугнутым оленям, бегут пять тысяч саксов, не поднимала клинка, чтоб срубить бородатую голову — победа была и твоей.
Потом тебя позвала сестра богини. Рука на перевязи, лицо то и дело кривится знаками боли. Заплатила за мост, по которому прошла армия союзников. Но калека не стала жаловаться на судьбу, а предложила взяться за дело побольше. И ты, конечно, сказала: «Да». Никто за язык не тянул.
Больше дело — меньше друзей. Вот когда ты это поняла: пытаясь забиться меж корней дуба в надежде уже не на сон, но лишь на толику тепла. Не полученного извне — сбереженного. А представь, каково Ей! И каково ее рыцарю.
Сейчас Кэррадок с людьми. Ходит меж костров. Варево в котлах пробует — и передает тем, кто в тени. Хлопает по плечу, смеется шуткам и сам шутит. Его работа, долг человека с хрустальным взглядом, не ведающим лжи. Взглядом, который обращает в ничто пролетающие шутки и навсегда отсекает его от тех, кто идет за ним следом. Печать Иного мира люди не видят — чувствуют. А он шарит словами в пустоте и не слышит даже эха от окружающих теней. Для Кэррадока есть только он сам. Его возлюбленная богиня. И ты — единственный голос, который он слышит и слушает.
Сегодня Проснувшийся весел. Он не допускает и мысли о поражении — ведь он идет в бой во имя своей богини. Которая жива. Новость, которую ты, змеюка болотная, хранила почти полгода. От человека, который думал, что его любовь погибла. И мстил! И спас тебя… Тогда, впрочем, он и на человека походил мало. Всадник Дикой Охоты, не иначе. Выскочил из-за пылающей вербы — не пожалели саксы на священное дерево ни хвороста, ни масла, — выхватил назначенную на заклание полонянку из-под меча, бросил поперек седла. Вывез. А ты, конечно, отказалась уходить. Сперва от страха и оттого, что некуда. Ты ведь не умела по чужой земле ходить.
И поверить не могла, что жива. Ты ведь свое сделала. Выкрикнула Слово. Главное слово. Несмотря на все травы, что тебе в глотку насовали. И смерть твоя должна была дать силу не богу чужаков, Вотану, а — Ей. Неметоне. Неметоне-Немайн-Нимуэ-Вивиан-Сулис-Минерве-Афине… Вот сколько имен. За тысячи лет накопились. Но, пусть Она и богиня, теперь она тоже камбрийка. Товарищ. А товарищи силу своих не пьют. Зато выручают.
И вместо меча пришли сильные руки. Теплый плащ. А потом — песня!
Не причинит друзьям вреда
Та, что погибнет за друзей!
Так поют по всему Корнуоллу, шепотом, даже молча. И смотрят, будто ты — это Она. Что не мешает им гадать, кто из вас с Проснувшимся на ком по ночам скачет. Ну и пусть. Главное, Немайн тебя спасла. Хотя от смерти твоей получила бы лишнюю силу. Нет, деревом священным пожертвовала, а Мэйрион вытащила. Рыцаря послала. Какая разница, что не с волшебного Авалона, а из-под Кер-Нида? Не на сто лет в грядущее, а на пару месяцев? А то и попросту сжала надоевшему поклоннику дорогу да и вывела туда, где он нужен. Неважно. Важно, что ты смогла догадаться, как Ее отблагодарить. За жизнь. За песню. За рыцаря и теплый камбрийский плащ. Поняла — и взялась за работу. Тяжелую, кровавую, увлекательную, волшебную работу неметониной жрицы.
Которая мало чем отличается от линейной службы. Разве саксов кругом побольше, так это не беда. Если б ты успела так развернуть юго-восточную… Тебя бы, как в песне поется, все войско Уэссекса не смогло бы схватить, не то что случайный рейд. Потому что ты знала бы, где и сколько саксов бродит по округе каждый час, где и сколько забитых крепостных готово по первому сигналу выхватить припрятанные луки и топоры, обратившись в воинство под знаком Неметоны. Удар должен быть верным. Так, чтоб выживших не осталось. А всякий, явившийся на поле боя после, увидел результат действий одного древнего героя, и никак иначе.
Именно твоя голова склоняется: «Бейте!» — когда сомнений нет, или мотается в стороны: «Терпите» — когда ждешь оплошности. И только изредка, когда цель уж очень сладка, например, обоз с зерном, размыкаешь ты рот, один на троих — тебя, рыцаря и богиню: «Проснувшийся идет с вами!» Кэррадок одним своим присутствием обращает жалкое ополчение в Дикую Охоту. Ту, которую не разбить! А ты скачешь рядом. Со Знаком.
Знак ты подсмотрела на стройке. Любимый инструмент богини. И нарисовать просто: любой ребенок справится. И вот, сперва Знак оказывается на стене бурга или на бортике обозного фургона. Три черты углем. А потом он же — на пепелище или побоище. Три черты кровью. Иногда, когда очень нужно, и вхолостую сакса пугали, но редко. А как светятся глаза у обреченных на голодную смерть, когда им возвращаешь зерно! Вот тут Кэррадок всегда к месту. И ты, знаменная. Его голос. И его уши. Так уж получилось: тебя он почему-то слушает. И говорит с тобой. С остальными редко. И этот разговор — в одну сторону.
— Прячьте!
И прячут. А потом приходят те, что прячутся в чащобах. Марала ли ты о них руки? Раза два. Потом лучше придумалось. Саксонскому графу как раз везли невесту… На этот раз пришлось ехать самой, но без Проснувшегося. Проследить, чтоб девку убили. И убили не слишком быстро. Так, чтоб саксы подробности как наяву увидели. И тут уж никаких «циркулей Неметоны» не оставляли. Вместо них — четкий след в сторону логова лесных сидельцев. Да и подослать человечка в бург, чтоб выдал логово лесных всадников, ты не забыла. И очень удивилась, когда обреченный шпион вернулся.
Хорошо сцепились с лесной дружиной саксы! Половина людей графа в чащобе осталась. Да и воинство саксонского эрла убавилось едва не на четверть.
К осени саксы озверели вконец. Уже не бросали «хитрых кельтов» голодной смерти. Ухоронки вырывали пыткой, на месте деревень оставляли лишь головни… Пришлось разнести слухи. Сначала — безнадежные, чтоб проняло. Потом — о том, что шанс есть. Сразу на все. На сытую жизнь, на прежнюю волю, на добрую славу и честь.
Ты ведь не ожидала, что их придет столько? И хотя многие принесли немного пищи с собой, войско Проснувшегося на половинном пайке. Ничего, все решит бой. Побежденным не понадобится ничего. А победители… Кэррадок у костров обещает завтрашний ужин за счет саксов. А тех немного, и сами голодные. Уж кому знать, как не тебе! Но победители, верно, досыта поужинают. Еще и пропадет! Потому что останется их никак не больше числа, на которое ты рассчитала снабжение. И в этом тоже твоя вина.
Теперь ты кутаешься в плащ чужого рыцаря, всматриваешься в недалекие огни. Их считают враги. И ты считаешь. Сколько их, сидящих вкруг огня и прячущихся во тьме, мерзнущих, но теплых, завтра к вечеру остынет на поле возле Тинтагеля?
Ты сделала все, что смогла. Но ты не богиня, а ведь и Неметона без потерь не побеждала. Ты же только ведьма-недоучка. Что ж, вот он, экзамен. И примут его не саксы. Не им судить! И не тем, кому ты боишься взглянуть в глаза. Тебе ведь не стыдно, нет? Нечего стыдиться. Но нечего перед ополченцами Дейрдру-плакальщицу изображать. К чему им читать в печальном взгляде, каковы они, проклятые расчетные потери… Так что правильно ты прячешь взгляд от войска. В ночи позволительно даже всплакнуть. Тихонько-тихонько. И чтоб утром смотрела весело!
Под восходящим солнцем да под прапором с циркулем оно выйдет сподручней, ведь так? А что никто не узнает, чего тебе стоила эта ночь, так не им судить. Это даже Кэррадоку не по плечу. Припомни: когда Неметона вела камбрийское войско на битву и останавливалась на твоей станции — одну ночь, всего одну бессонную ночь, — богиня уронила несколько слов. Тогда ты их не поняла. А теперь…
Теперь ты знаешь. И ждешь встречи со своей богиней — или с Тем, в Кого ты веришь с нею вместе. И как бы ни повернулось сражение, и каков бы ни был приговор утра, ты встретишь его весело и гордо.
«От равных вам дождетесь Вы мудрого суда. И равнодушно взвесит Он подвиг ваш тогда». Сегодня и завтра ты — это Они.
ЧУЖОЙСорок третий воин во втором ряду. Это я, Хорса, сын Оффы. Сорок третий, если считать справа, с почетной стороны. Почему тяжело дышу?
