Андрей Колганов - ЖЕРНОВА ИСТОРИИ
По зрелом размышлении решаю не гнать волну, и подождать развития событий. Излишняя суета может только навредить. Было бы чересчур большим самомнением воображать себя мастером политической интриги. Любые неосторожные шаги могут привести к тому, что я заиграюсь и попаду под раздачу без всякой пользы для дела.
Как и ожидалось, через неделю появились новые, гораздо более неожиданные для мирка советских служащих, слухи. Если про то, что Троцкий бодается с большинством Политбюро, не вынося пока этих конфликтов на люди, было известно уже довольно давно, то вот направленное в ЦК ВКП (б) письмо, подписанное сорока шестью видными деятелями партии (в том числе и членами ЦК) было весьма необычным событием. Обличение бюрократизации партии и государства, и требование реальной партийной демократии, содержащиеся в письме, стали предметом многочисленных кулуарных разговоров среди партийцев, да и не только.
Очередной телефонный звонок, раздавшийся в среду, 17 октября, при всей его ожидаемости, меня все же удивил:
- Здравствуйте, Виктор Валентинович. Вас беспокоит Бутов Георгий Васильевич, управляющий делами РВС Республики. Не могли бы вы подойти ко мне завтра, восемнадцатого числа, прямо с утра. В девять тридцать вас устроит?
Бутов, Бутов… А что я о нем знаю? Да ничего! Зачем же ему нужна эта встреча? Непонятно…
- Простите, Георгий Васильевич, а каков будет предмет разговора?
- Не по телефону, - коротко бросил мой собеседник.
А, ладно! Кто не рискует…
- Хорошо, я буду.
- Тогда до завтра, Виктор Валентинович.
- До свидания, - и трубка отозвалась лишь щелчками да шорохом помех.
Завтрашним утром я прошел уже знакомым путем по Знаменке к зданию РВС, заглянул в бюро пропусков и получил необходимую для прохода в это важное учреждение бумажку. Ориентируясь на номер кабинета, и подвергаясь проверкам на многочисленных постах, я добрался до приемной управляющего делами Реввоенсовета. Секретарь доложил о моем приходе, и тут снова пришлось испытать легкое недоумение - Георгий Васильевич сам вышел из кабинета, и, поздоровавшись, сообщил:
- Нам с вами надо будет пройти в другое помещение.
Неожиданности на этом не кончились: "другое помещение" оказалось кабинетом Троцкого. Бутов, заведя меня в приемную, кивнул секретарю:
- Сдаю вам с рук на руки, как и договорились.
Секретарь поднял трубку и через несколько секунд обратился ко мне:
- Лев Давидович вас ждет.
Да, интересный поворот! Ну что же, раз ждет, не будем мешкать. Я вхожу в услужливо распахнутую секретарем дверь:
- Доброе утро, Лев Давидович!
- Здравствуйте! - и Троцкий тут же, безо всяких предисловий, берет быка за рога. - При нашей предшествующей встрече вы делали весьма интересные намеки насчет Германии. Нельзя ли узнать, что конкретно вам известно?
- Известно мне не так уж многое. - О, да, разумеется! Не хватает мне еще спалиться на конкретике, которой я почти не владею. Но намекнуть можно - горсть горячих угольков за шиворот не помешает. - Однако выводы из известных мне фактов следует вполне однозначные.
- Какие же? - едва заметно напрягается Троцкий.
- Шансы на успешное восстание в Германии, если они вообще были, сейчас уже точно упущены, - твердо заявляю я.
- Почему? - Предреввоенсовета искренне обеспокоен, но при этом еще и заметно удивлен.
- Ленин верно предупреждал нас накануне Октябрьского переворота - "никогда не играть с восстанием". А что мы видим в Германии? КПГ не в состоянии собрать сколько-нибудь значимую вооруженную силу. Влияния в рейхсвере у коммунистов практически нет, не говоря уже о добровольческих формированиях типа фрайкора - те однозначно выступают как послушное орудие реакции. Начинать восстание, надеясь только на энтузиазм рабочих, значительная часть которых, к тому же, послушно идет за социал-демократами - авантюра и преступление, - выпаливаю, набравшись храбрости. Но не слишком ли круто завернуто? Как бы Лев Давидович не вспылил!
Троцкий, однако, явно озадачен моим напором и пока не прерывает меня. Пользуясь этим, продолжаю:
- Вспомните - вам же это известно лучше, чем кому бы то ни было. В октябре 1917 года у нас было серьезное влияние в армии: Балтийский флот, войска в Финляндии, солдатские комитеты Северного фронта и Петроградский гарнизон были практически целиком за нас. У нас было большинство в обоих столичных Советах и во многих Советах крупных городов. У нас была фактически легальная Красная гвардия! - нажимаю я на него. - В Германии же ничего даже отдаленно похожего нет! Даже те из немцев, кто готов идти и сражаться до конца, не верят в победу. Напротив, они совершенно убеждены в неизбежности поражения.
- Откуда у вас такие сведения? - не выдерживает и уже с нескрываемым гневом выкликает наркомвоенмор.
- Вам было бы лучше поинтересоваться не тем, откуда такие сведения у меня, а тем, откуда черпает сведения германская контрразведка! - я тоже умею гневаться не хуже. - Военные склады в Саксонии и Тюрингии пусты, рейхсвер удалил оттуда оружие, так что сформированные там компартией "красные сотни" - фикция. В решающий час им нечего будет взять в руки. Да, нашим товарищам иногда удается покупать винтовки и патроны у рейхсвера, но практически за каждой такой покупкой следует донос в полицию, и в результате мы лишаемся и оружия, и денег. И вообще, как вы собираетесь разгромить рейхсвер - одними винтовками и револьверами против артиллерии? Кроме того, практически все склады в Берлине провалены. У меня есть все основания подозревать, что немецкой контрразведкой уже давно взломаны шифры Отдела международных связей Коминтерна, и все наши приготовления для них - открытая книга!
Троцкий ошарашено уставился на меня:
- Что за чушь… - начал говорить он, но в его голосе уже чувствовалась неуверенность.
- Чушь? Чушь - это победные реляции, которые вы получаете от Брандлера, Тальгеймера, Крестинского и Радека! - не стесняясь, форсирую голос. - Надо смотреть не на выводы, полные казенного оптимизма, а на факты, которые сообщают военные специалисты и рядовые агенты Коминтерна. Запросите Крестинского, Пятакова, Уншлихта - как обстоит дело с фактическим наличием оружия? Задайте напрямую вопрос Гуго Эберляйну, который пытается нам втирать очки - сколько было складов с оружием у Берлинской организации и сколько уцелело после провалов? Прочитайте донесения Виктора Сержа в Коминтерн - он менее всего склонен рисовать "потемкинские деревни", - перевожу дух и на короткое время замолкаю.
- Но шифры, - забеспокоился Троцкий, - как они могли взломать шифры?
- Как? Не знаю. Я не криптограф, - пожимаю плечами. - Знаю лишь, что в Германию бежали некоторые специалисты царской криптографической службы. Да вы запросите спецотдел ГПУ, Глеба Бокия - пусть проведет проверку стойкости шифров Коминтерна и саму постановку шифровального дела в тамошнем отделе международных связей. Будете иметь полную картину.
- Но откуда, откуда вы все это знаете? - продолжает настаивать Предреввоенсовета.
- Поинтересуйтесь у себя в Разведупре, у Яна Берзина - принято ли так просто раскрывать свои источники информации? - не без нотки язвительности парирую я, и добавляю. - Дело очень серьезное. По-хорошему, надо сворачивать приготовления, не дожидаясь конференции заводских комитетов в Хемнице двадцать первого числа. А то еще накроют всех разом…
На это предложение Троцкий ответил мрачным молчанием, сосредоточенно разглядывая поверхность стола. Наконец, он поднял голову:
- Все это требует тщательной проверки.
- Проверяйте, - киваю ему, - только не было бы поздно. Разрешите идти?
- Идите, - машинальный жест, выдающий раздражение.
Да, загрузил я его крепко. Так что затевать еще и разговор о разногласиях в Политбюро и "письме 46-ти" сейчас явно не к месту. Но еще одну свою домашнюю заготовку я все-таки исполюзую. Уже подходя к двери, оборачиваюсь и произношу:
- Примите еще один совет. Не стоило бы вам выезжать в болота для охоты на птицу. Поверьте моему чутью. Холодно, сыро. Не дай бог, простудитесь, сляжете в весьма ответственный момент. Можете многое потерять.
И, после мимолетной паузы, прощаюсь:
- За сим - до свидания. Честь имею! - щелчок каблуками, четкий поворот через левое плечо, и я выхожу за дверь.
* * *
Сказать, что Председатель РВС был выбит этим разговором из колеи, было бы большим преувеличением. В Гражданскую еще и не такое бывало, и сколько раз! Но сейчас Троцкого беспокоила не только перспектива вполне вероятной неудачи восстания в Германии - Осецкий ведь на самом деле сообщал конкретные факты, поддающиеся проверке, и потому вряд ли пришел бы попугать его данными, просто высосанными из пальца. Тревогу внушало то обстоятельство, что об угрозе провала германской операции сообщал человек, совершенно не имевший касательства к этому делу, но, тем не менее, располагавший информацией, возможно, более точной, чем имело Политбюро, да и он сам, наркомвоенмор! Да еще это подозрение о взломанных шифрах… Тогда совсем плохо дело. Пахнет большой ловушкой. Крепко пахнет. Смердит, можно сказать.
