Александр Голодный - Ядерный скальпель
— Искандер, уточни, что-то не улавливаю мысль.
— Ядерные заряды очень плохо воспринимают перегрев. Грубо говоря, плавится и теряет форму ядерное горючее, что приводит к отказу в полноценном срабатывании. На запуск термоядерной реакции можно вообще не рассчитывать — не хватит энергии.
— Поэтому чехол?..
— Да. Думаю, они были уверены, что мы безграмотно продержим фугас на солнцепеке.
Парни переглядываются. Догадываюсь — об этой тонкости никто не знал. Получается, без меня…
— Ахмет, ты не знаешь, когда было принято решение о включении меня в группу?
— Первоначально ты отбирался в качестве инструктора, чтобы потом научить нас, Искандер. Затем вариант твоего участия рассматривался только как запасной. О прямом участии меня поставили в известность за четыре дня до выхода.
Сижу, думаю. Прищурившись, напряженно размышляет и Ахмет. Откуда пошла утечка и что утекло? Илье Юрьевичу, Олегу и Ларе я верю безоговорочно. Значит, сверху, от политиков, плюс кто-то из окружения ГРУ, до последнего момента не посвященный в мою истинную роль, а на основании фотографии в паспорте уверенный в существовании, допустим, израильского «специалиста». То есть, на участие в игре ядерного профи враги не рассчитывали. Уточняю:
— Командир, среди вас есть инженеры?
Похоже, ход мыслей одинаков — ответ мгновенный:
— Нет, Искандер. Мы все боевики с опытом разведчиков-нелегалов.
— Павел Сергеевич?
— Профильных специалистов по ядерному оружию в экипаже нет.
— Получаем еще одну предпосылку, гарантирующую игру по их правилам.
— Слушай, а как они сами потом планировали использовать заряд, если он испортится от нагрева?
— На заводе-изготовителе заряд разбирается, уран-калифорниевая составляющая переобжимается в специальном прессе, меняется на всякий случай взрывчатое вещество. Операция, стоящая копейки по сравнению с рыночной стоимостью пошедшего на изготовление химически чистого калифорния, да и урана тоже.
— Экономисты…
Что же, с началом игры все понятно. Англы пролетели, не учтя вышедшего из рукава ГРУ джокера. Теперь процесс надо утолщить и углубить, дабы они продолжали пролетать и далее.
— Командир, если радировать в центр?..
— Нет, сами на связь мы можем выйти только из Англии, Аслан. О плановом развитии операции доложат те, кто придет за машинами.
Подключается Павел:
— Я могу воспользоваться экстренной связью, но риск пеленгации очень высок.
Да, Средиземное море — это густой суп с клецками-кораблями. Правда, наш командир хитер, как морской змей — перемещается в нужном направлении под днищем танкера или сухогруза, а зарядку аккумуляторов проводил через шнорхель, залегши на грунт у акватории порта. Естественно, гремящая промышленным шумом береговая база надежно глушила наш одинокий дизель, снабженный первоклассными устройствами шумоподавления.
— Нет. Есть высокая вероятность, что предатель имеет доступ к радиограммам.
Поддерживаю. Отловить даже подлодку-невидимку вполне возможно, если бросить на эту операцию положенные силы. У врагов сил точно хватает, одни американские корабли, задействованные на долбежку Ливии, чего стоят. Поднять утопленную лодку с зарядом и трупами технически вполне осуществимо — прецеденты были. А вот пока операция развивается якобы по их правилам, следование по маршруту проблем не составит.
— Ахмет, а как же тот сбитый вертолет?
— Неизбежная случайность или сознательный ход, Артур.
Возникла мысль. Надо проверить:
— Парни, вы знаете конструкцию своих поясов шахидов?
— Ну, в общих чертах…
— Нужен один.
— Искандер, ты не собираешься же?..
— Кемаль, я военный инженер и с утра ковырялся в таком заряде, что пояс по сравнению с ним жалкая мелочь.
Чуть подумав, Ахмет кивнул Мансуру. На стол водружается пояс. Шнуры пластиковой взрывчатки в телесного цвета синтетической ткани сантиметров двадцать шириной. Коробочка управления с чекой и предохранителем. Ничего сложного, сплошная механика.
— Два режима: мгновенный подрыв и тридцать секунд замедления.
— Короче, парни, буду курочить, а поэтому — все свободны.
Выгоняю бойцов нафиг, надеваю очки-консервы (вдруг хлопнет взрыватель?), перчатки, раскладываю мультитул. Первое дело — отсоединить взрывчатку. Прощупав, безошибочно определяю местонахождение детонатора. Нежно режу материю лезвием бритвенной остроты. Получается легко и непринужденно — обычная синтетика, под ней полиэтилен. Отложив подальше обезвреженную полосу со взрывчаткой, вычищаю остатки ВВ (точно, пластиковая взрывчатка) на лист бумаги и распарываю окружающую узел подрыва ткань. Ага, цилиндрик с чекой на резьбе, стык залит лаком. С некоторым усилием выкручиваю. Вот и доказательство — тонкая стальная пластинка поверх капсюля, точно не даст подорваться.
Зову парней, предъявляю.
— Технический отдел, третья группа комплектации…
— Согласен.
Безошибочно определено одно из гнезд предателей. Разбираю коробочку с детонатором. Устройство предельно простое — рычажок с фиксатором переключает детонирующий шнур мгновенного подрыва и замедлитель типа бикфордова шнура.
— Искандер, ты можешь их привести в порядок?
— Легко и быстро. Достаточно надрезать материю, вывинтить блок ударника, вынуть пластинку. Этот пояс я тоже могу восстановить, нужны нитка с иголкой, скотч, кусок ткани.
Павел кивает:
— Найдем.
— Командир, прежде чем планировать… А где снаряжение и одежда, в которой мы должны работать в Англии?
— Здесь, на лодке.
— Надо проверять.
Да, полная подстава. Шесть комплектов одежды, документов (с нашими «арабскими» фотографиями), кредитные карты, электронные проездные «Ойстер» для поездок в лондонском метро и практически полное отсутствие наличных. Фунтов по семьдесят в разнокалиберных портмоне. Как легко отследить кредитки и электронные проездные не рассказываю — тут все профи. Одежда… Насадить в подкладку запускающихся от кодового радиосигнала, а в обычном состоянии не засекаемых пассивных маячков — не проблема. Так же никакого доверия мобильникам, особенно с учетом, что айфоны я вообще не люблю.
— Остальное имущество должно находиться в двух машинах, в месте высадки.
Молча прикидываю, что место высадки сто процентов будет плотно обложено спецслужбами. Стоит только там засветиться, как из-под опеки уже не выйдешь. Пасти будут предельно плотно, используя топтунов, агентуру, технические средства наблюдения. Интересно, когда англы собираются нас брать? Умнее всего — в момент выхода на сушу. Но, учитывая любовь их партнеров к блокбастерным эффектам, возможно, в момент совершения акции. Да, точно, состояние заряда и поясов шахидов идеально укладывается именно во второй вариант.
Отлучившийся из кают-компании Павел тем временем принес ножницы, скотч, иглу и катушку белых ниток. М-да, символично. Действительно, все шито белыми нитками. Продолжая размышлять, собираю конструкцию. Не знаю, кому как, но мне любая простая работа только помогает думать. Парни тоже пребывают в глубоких раздумьях.
Итак, что имеем? В минусе — знания противника об операции. Причем полнейшие. Отсутствие экипировки, явок, транспорта, наличных, документов. В дупе вся маскировка напарников под мусульман, как и моя, впрочем. В этом виде работать уже нельзя. Под серьезным вопросом связь с руководством. Или нет? Вполне могу открыть левые почтовые ящики и отправить почту напрямую Ларе — адрес помню. Ага, помню! Мне ли не знать, как ломаются почтовые ящики?! Отпадает. И запланированные фейсбуковые контакты скончались сразу все и наверняка. Черт! Ноут! Программное обеспечение поставлено в Москве, соответственно, веры ему никакой. Ненавижу виндашную «семерку»! Что стоило внедрить в операционку программу-маячок, немедленно дающую сигнал на заданный адрес при выходе в сеть? Сам могу это сделать без особых усилий. Про специализированных троянцев, позволяющих рыться в чужом компьютере как в своем кармане, не хочется даже вспоминать.
Вообще все безрадостно. Но есть хоть что-то в плюсе?
Состояние заряда — я уверен в своей работе. Значит, козырь примерно на шестьдесят килотонн уже имеем. Второе — встреча поджигателей войны должна обязательно состояться, ничего исключительного для них не произошло, все развивается по плану. То есть, они считают, что все развивается по плану.
Оп-па! Это и есть главная мысль — необходимо, чтобы враги и дальше так считали. А для этого… Поднимаю глаза и смотрю на напарников. Слова генерал-лейтенанта снова прозвучали в ушах: «Эти люди знают, на что идут, и решение свое приняли вполне осознанно…»
— Что, Искандер?
Не спеша, подбирая слова и испытывая жгучий стыд (я ведь в любом случае останусь при ядерном заряде, а значит, с изрядными шансами на жизнь), излагаю мысли. Самую малость утешает выражение лица командира — он, похоже, рассуждал так же.
