Алексей Махров - В вихре времен
Способ осуществления: вступление в войско Лжедмитрия I в марте-апреле 1605 года, заблаговременное проникновение в ближнее окружение царя под видом иностранных наемников, формирование из наемников и (или) русских добровольцев надежного полноценного подразделения численностью до батальона, обучение солдат владению огнестрельным оружием (рекомендуется использовать кремневые ружья с багинетами, появившиеся через полвека), в ночь с 16 на
17 мая 1606 года занять ключевые позиции в городе и Кремле, в случае выступления Шуйского организовать сопротивление преданных царю частей, постараться обеспечить физическое уничтожение заговорщиков.
Вероятность успеха: 95%».
Тут не выдержал Горыныч:
– Ты, что же, предлагаешь самозванцу Гришке Отрепьеву помогать, да он же Москву полякам сдал! Если уж пресекать гражданскую войну, то помогать следует Минину с Пожарским. А этот самозванец даже нормальных похорон не удостоился! Насколько мне помнится, его прахом выстрелили из пушки!
– Игорь, – подозрительно ласковым голосом начала Маша, – если ты в истории не рубишь, то и не лезь в спор с профессионалом! Москву полякам гетмана Жолкевского сдали семеро бояр, одно из правительств России Смутного времени, Минин с Пожарским явились с ополчением только в тысяча шестьсот двенадцатом году, а из пушки стреляли Лжедмитрием Вторым.
– Ни фига себе, а сколько всего было Лжедмитриев? – спросил смущенный такой отповедью Игорь.
– Четыре, – продолжила Маша, – и, кстати, именно царь Дмитрий менее всего подходил под определение «самозванец». Во-первых, никакой это не Гришка Отрепьев. Отрепьев в то время был старше, а Дмитрий был молодым человеком, около двадцати пяти лет. К тому же Гришка был в Москве личностью известной, и перепутать с царем его никак не могли. А выдумки, что Отрепьев и Дмитрий Первый одно лицо, были запущены братьями Шуйскими уже после убийства молодого царя.
– Во как! – только и сумел выдавить Гарик, раздавленный железными доводами.
– Во-вторых, даже если бы Дмитрий действительно был самозванцем, он за неполный год принял гораздо больше полезных для страны и населения законов, чем его предшественники Иван Грозный и Борис Годунов! Прежде всего Дмитрий объявил свободу торговли, промыслов и ремесел, сняв все прежние ограничения. А вслед за тем отменил притеснения тем, кто хотел выехать из России, въехать в нее или свободно передвигаться по стране. Для крестьян он ввел новый закон о холопстве, отменяющий передачу холопа по наследству преемникам старого хозяина. Дворянам вернули имения, отобранные еще Грозным. Служилым людям вдвое увеличили жалованье. Судопроизводство стало бесплатным. В Россию стали во множестве приглашать иностранцев, владеющих профессиями, необходимыми в Московском государстве.
– Я про это даже и не слышал, – признался я. – В школе о правлении Лжедмитрия Первого говорилось в двух строчках: мол, тогда-то пришел, тогда-то свергнут разъяренными москвичами. Насколько я помню, Тушинскому вору отведено гораздо больше места в учебниках.
– Вот-вот, а ведь именно Дмитрий первым стал строить планы покорения Крыма. Началось ускоренное производство оружия, устраивались маневры, но со смертью молодого царя эти замыслы пришлось отложить на добрых восемьдесят лет, как, впрочем, и дипломатическое сближение с западноевропейскими странами, о чем всерьез думал Дмитрий.
– А как быть с мнением о том, что Л же Дмитрий восшествовал на престол с помощью поляков, которым и обещал половину России. Да и женился он на католичке Мнишек, – вставил слово Мишка.
– Важно не обещание, а их исполнение. Что касается «продажи Руси полякам» и «уничтожения православной веры» – ни малейших следов подобных предприятий не смогли отыскать и самые ярые враги Дмитрия. Наоборот, все современники свидетельствуют, что Дмитрий собирался царствовать всерьез и надолго, не уступая и пяди земли былым «покровителям». Очень быстро в Москву приехал польский посол Гонсевский, официально – чтобы поздравить царя с восшествием на престол, а неофициально – напомнить о данных Сигизмунду обязательствах. Бедняга посол получил, как выражались в старину, полный афронт. От каких бы то ни было территориальных уступок Дмитрий отказался, с простодушным видом разводя руками и уверяя, будто «недостаточно крепко сидит еще на царстве, чтобы принимать такие решения». Войну со Швецией, как ранее обещал королю, тоже не развязал, объясняя это теми же причинами. Более того, сам перешел в наступление, высказав сильнейшее неудовольствие тем, что король именует его «великим князем», и потребовал, чтобы впредь в официальных посланиях его именовали не иначе как императором. По строгим дипломатическим правилам того времени это означало, что московский царь требует от короля Сигизмунда признать Речь Посполитую стоящей на ступеньку ниже России. Примерно так же обстояло дело и с паном Мнишеком, возмечтавшим стать русским магнатом. Дмитрий щедро отсыпал ему денег, но вместо обещанных в полное владение Новгорода и Пскова показал кукиш с маслом, не пожаловав будущему тестю и паршивой деревушки. Нет уж, раздаривать свое царство Дмитрий отнюдь не собирался. А царская невеста Марина, которую Дмитрий, судя по всему, искренне любил, прибыв в Москву, вынуждена принять причастие по православному обряду, а в то время это много значило!
– Крутой парнишка, даром что самозванец! – похвалил Горыныч.
– То что крут, тут ты прав, а вот то что самозванец, это вряд ли, – продолжала Мария. – Видите ли, ребята, в последнее время всплыло на свет несколько обстоятельств, которые позволяют точнее идентифицировать царя Дмитрия с царевичем Дмитрием. Конечно, Годунов не отдавал приказа на убийство царевича. Борис был чрезвычайно умным человеком и знал, что убийство Дмитрия только повредит ему. Но не было и случайной смерти. Мать царевича Марфа Нагая сумела переиграть Годунова и вывести сына из-под вечно висящей над ним угрозы.
– Да как же так, – не выдержал я. – Ведь Годунов назначил специальное расследование гибели царевича. В Углич приехала комиссия во главе с Василием Шуйским. Вердикт комиссии был однозначен – несчастный случай.
– Ну да, порезался ножиком во время эпилептического припадка, – саркастически проговорила Маша. – Комиссия и не могла доказать ничего другого, так как работала со специально подготовленными свидетелями. А все опасные для замысла царицы люди, в основном приставленные Годуновым, были либо выведены из строя заранее, либо погибли в день происшествия, в разгар спровоцированных Нагой беспорядков.
– А как же мертвый мальчик, официально опознанный как царевич? – не унимался я.
– Ты вспомни, кто участвовал в опознании! Мать и ближние бояре и слуги! Что им стоило заранее найти подходящего по возрасту и телосложению мальчишку и выдать за царевича.
– Так ведь они зарезать его должны, как же так, ведь невинный ребенок? – изумился Гарик.
– Нравы, Игорь, были такие, родных братьев резали и душили, что уж говорить о чужом ребенке. Наверняка какой-нибудь сиротка.
– Ладно, Машенька, все возражения по поводу кандидатуры снимаются, – подвел я итог прениям, – продолжаем заслушивать меморандум о намерениях.
На обсуждение этого монументального документа ушло несколько дней. Конечно, для обеспечения привычного нам комфорта проживания хотелось перебраться в ближнее прошлое. Но исследование Марии показывало, что эффективное воздействие на события новой истории требует затраты большого числа материальных ресурсов, при довольно низком проценте успеха. И наоборот – чем глубже погружение в пучину времен, тем легче изменять события. Для начала мы решили попробовать провести акции по удержанию на престолах перспективных самодержцев – Петра Третьего и Лжедмитрия Первого. Нас немного смущала легитимность власти последнего, поэтому Мишка с Гариком отправились в Углич, чтобы на месте разобраться в событиях 1591 года. А я с Машей остался в Москве и занялся подготовкой к «выходу».
Для начала мы прошлись с «глазками» по историческому центру города, просматривая места предстоящих «боев». Мы стали свидетелями торжественного въезда Лжедмитрия в Москву, венчания на царство в Успенском соборе Кремля, а затем убийства молодого царя. Надо сказать, что мне паренек понравился. Даже то, как достойно он принял смерть, многое говорило о характере. Да, за такого самодержца не грех было вступиться, тем более что его преемник – Василий Шуйский, был прямой противоположностью Дмитрию. Мерзкий оказался старикашка, с вечно бегающими глазками.
Ребята вернулись из командировки через четыре дня. За это время они, с «глазками» и лично присутствуя, успели исследовать отрезок от 1583 до 1591 года. Их данные наглядно доказывали – цесаревич выжил!
– Права оказалась Мария, подменили пацана! – говорил Горыныч, комментируя видеозаписи. – Где-то за неделю до убийства. Вот смотрите, начало мая– это Дмитрий, а вот на этих кадрах, пятнадцатого мая – двойник! Действительно очень похож, а издалека так и вообще не отличить! Всем посторонним было сообщено, что двенадцатого числа у царевича был приступ падучей. А вот пошла запись так называемого «несчастного случая»!