Илья Бриз - Красные полковники
Нашли одно очень уютное кафе и часами сидели в нем, говоря на разные, интересные только им двоим, темы. Танцевали, но, увы, опять на пионерской дистанции. Григорий сам уже не пытался поцеловать, высаживая девушку из машины около ее дома. Хотел, очень хотел, но даже не пытался.
****
– Какого хрена?! – возмущение Гольдштейна описанию не поддавалось. Сеть мигнула на какие-то полсекунды, но очередной эксперимент был сорван.
– На подстанции что-то опять переключают, – констатировал Кононов-старший.
– А если так мигнет, когда мы все запустим и сами через пробой пойдем? – задал вопрос Григорий, ни к кому конкретно не обращаясь. Сомнений, что это время придет рано или поздно, у него не было.
– Надо будет обязательно поставить упээску, – высказался Геннадий, – вон, ведь компьютеры наши даже не заметили этой кратковременной пропажи напряжения.
– На такую мощность? – удивился Виктор. – Миллион ватт?
– Почему нет? Мегаватт – это ведь пиковая мощность только в самый первый момент и во время перемещения очень большой массы через пробой, – как-то меланхолично отреагировал Сахно. Он сегодня не выспался, так как полночи просидел перед мониторами, что-то разыскивая через аппаратуру, – поставить в качестве буферной батареи несколько десятков или сотню автомобильных аккумуляторов большой емкости от грузовиков – на несколько минут работы генераторов пробоя вполне хватит.
– Загромоздим все здесь, и серной кислотой вонять будет, – недовольно сказал Кононов-старший.
– Тоже мне проблема, – усмехнулся Александр Юрьевич, – на первом этаже пустая комната есть. Там и аккумуляторы на стеллажах поставить можно, и преобразователи установить места хватит. Кабель сюда протянуть несложно. Гена, ты распорядись, чтобы Карасев сегодня же занялся.
– Хорошо, Саша, сделаю, – кивнул Геннадий. Потом задумчиво посмотрел на Сахно и спросил: – Так что ты решил?
– В смысле? – не понял вопроса Александр.
– Досье. Выбрал кого-нибудь конкретно?
– Давно. Генерал-майор Полонский Дмитрий Алексеевич. Как мне кажется, он наиболее адекватно воспримет имперскую идею российской государственности.
У Григория округлились глаза:
– А при чем здесь империя?
Судя по вопросительным взглядам Кононова-старшего и Виктора, их эта тема тоже очень сильно заинтересовала.
– Во! А каким еще может быть наднациональное государство, способное вывести человечество в глубокий космос? – Сахно, похоже, считал, что это аксиома, что иначе и быть не может. – Не имеет никакого значения, как оно будет официально называться. По сути это может быть только империя.
– А вот с этого момента, Саша, давай-ка подробно, – Гольдштейн основательно устроился за столом. Геннадий пристроился рядом, а Гриша, посмотрев на все это, отправился к кофейному автомату.
– Как скажете, – усмехнулся Сахно, тоже усаживаясь рядом с друзьями, – Никогда не пробовали посмотреть на политическую историю планеты с точки зрения концентрации власти? Государства как таковые появились на Земле для контроля элитой над территориями и живущими на них нациями. Соответственно, практически все страны в древности были мононациональными. Деление по расовому и религиозному признаку было обязательным. Только технологический рост цивилизации позволил перешагнуть эти барьеры. Вот тогда-то и стали появляться империи. Причем они могут существовать и при рабстве, феодализме, капитализме и, даже, при декларированном социализме, как у нас было во времена почившего в бозе Советского Союза.
– Их появление обязательно? – спросил Григорий, ставя на стол чашки с кофе.
– Империи возникали, когда возросшая мощь государства позволяла ему превзойти свои географические и социальные границы и одна страна начинала подчинять себе другие, населённые людьми другой ментальности, лежащие в отличающейся климатической зоне. Имперская идея отлична от государственной в том, что приходится иметь дело с неустранимым природным и этническим разнообразием, для локального контроля за которым нужны провинции, волости, штаты, губернии и колониальные управления с относительно самостоятельной властью.
– О как! Это тебя, Саша, тоже в военном училище научили? – подколол Кононов-старший.
– В том числе, – улыбнулся Сахно, – у нас был очень хороший преподаватель военной истории. Но ведь история без политики и экономики не бывает. Последняя же… Экономика имеет опосредованное отношение к территории и культуре и может запросто преодолевать любые границы и идеологические различия, но в первую очередь оперирует в поле обмена материальных ценностей. Та или иная форма товарно-денежных отношений в экономической плоскости ведёт себя с точки зрения теории систем так же, как государство в территориальной плоскости, а религиозная формация – в идеологической. То есть стремиться к устойчивому расширению и победе в конкуренции с другими аналогичными структурами. Сегодня наднациональным корпорациям плевать на границы. Им лишь бы бабки состричь.
С усложнением процедур ресурсного обмена, начиная от введения золота как универсальной товарной меры до сложных финансовых систем современности, эти отношения и сам смысл экономической деятельности всё больше отдалялись от натурального ресурса в пространство спекулятивных операций, оперирующих потенциалами другой природы. Эта эволюция в некоторый момент времени привела к тому, что денежные потоки и экономические процессы перестали контролироваться государством просто в силу недостаточной ёмкости территориально ограниченной экономики как рычага управления в этом поле. Природные, государственные и культурные границы не являются для спекулятивных операций существенным барьером; спекулятивная экономика создала свою собственную трансконтинентальную, транскультурную и надгосударственную жизненную среду. Кстати сказать, если вы помните наш разговор на даче тем летом, эта глобализация, в том числе, резко уменьшает так необходимое для развития человечества разнообразие наций.
– Дядь Саша, да ты ведь можешь лекции в любом институте читать! – восхитился Гришка.
– А куда денешься? Если не смотреть в корень процессов, то хрен что заработаешь сегодня. Как ты думаешь, я смог не только подняться после распада Союза, не имея доступа ни к природным ресурсам, ни к государственной кормушке, но и удержаться на плаву во время этого чертового кризиса? – Сахно закурил, сделал глоток кофе и продолжил: – Сухой остаток из сказанного таков: высшая концентрация управления в настоящее время поднялась над уровнем самых крупных государственных структур. Транснациональные корпорации. И они же загоняют нас как в экономический кризис, так и в надвигающийся кризис природных ресурсов. Если мы хотим победить их, то нам необходима многонациональная государственная структура, способная бороться с корпорациями как минимум на равных. Именно поэтому запад сделал все возможное, чтобы развалить Советский Союз. Увы, у них это получилось.
– Будем восстанавливать социализм? – с заметным сомнением спросил Гольдштейн.
– Упаси боже! – Сахно чуть ли не в ужасе взмахнул рукой в отрицании. – Такой, каким он был, начиная с шестидесятых и позже до распада, нам на хрен не нужен. Хотя и в те времена в нем были вполне нормальные черты. Нас даже шведский вариант никак не устроит. Это я вам как нынешний капиталист говорю, – Александр Юрьевич усмехнулся, на глазах успокаиваясь, – необходимо будет национализировать только тяжелую промышленность, высокотехнологичные отрасли и все, что связано с добычей природных ресурсов. Ну и энергетику, конечно.
– А транспорт? – не унимался Гришка.
– В зависимости от уровня. Авиация и железные дороги – только с контрольным пакетом государства.
– Неосталинизм? – дошло до нахмурившегося Гольдштейна.
– Почти. Но под нашим контролем.
– Диктатура? – это уже Кононов-старший.
– Ты, Гена, можешь назвать другой период в нашей истории, когда держава промышленно, культурно и научно развивалась такими громадными темпами? – Сахно почти победным взглядом оглядел друзей. Возражений ни у кого пока не нашлось.
«Они наверняка еще появятся, – думал Александр, – не просто так сломать собственные стереотипы мышления, которые последние годы вдалбливаются всему населению России с подачи запада».
– А почему все-таки этот Полонский? – спросил Григорий. – Только из-за того, что империалист?
– Не только. Понимаешь, – Сахно чуть задумался, – я, кажется, заметил то, что или упустили, или просто не пожелали отметить в своем отчете фээсбэшные аналитики. Он очень талантлив в оценке материала, пропущенного через свое собственное понимание реальных исторических событий того или иного периода существования нашего государства.
– Даже так? – удивился Геннадий. – И как, Саша, ты это определил?
