Андрей Онищенко - Миссия "Звезда Хазарии" или "Око Кагана"
Увидев свет, черный кам сам лег в колоду. Бедняга спустился с сосны и довез его до нужного места. Хороня его, кам-возница поставил колоду в погребальной яме на бок, поскольку другое положение позволяло мертвому каму восставать из-под земли по ночам и творить свои злые дела. Но и после завершения смертельно опасного ритуала, первые несколько лет, народ боялся ходить возле могилы черного кама, и те, которые ходили мимо, слышали, будто там, в могиле, кто-то плачет, воет и скулит.
Все присутствующие были так увлечены рассказом Айсора, что не заметили, как к костру подошел Кара-Кумуч и встал за спинами слушателей. Он позволил Айсору довести свое повествование до конца, затем обратился к собравшимся:
– Как вам не совестно! Вы, мои славные воины, слушаете россказни какого-то болтуна! Берке давно мертв и его душа, даже если она и где-то поблизости, не сделает вам ничего плохого. Берке при жизни был добр к нам, и после смерти ему незачем нам вредить.
– Так-то оно так, но ваш отец, славный Ата хан, никогда не отдаст свою дочь Ай-наазы за приемного сына Берке. Поэтому еще и неизвестно, чего захочет предпринять душа покойного кама в отношении нашего рода, – хором высказалось несколько воинов.
– Хватит пустых разговоров. Ты, Айсор, ступай в дальний дозор по охране табуна лошадей и там рассказывай кобылам свои небылицы, а если призрак Берке все же дотянется до тебя, хватай первую попавшуюся лошадь и стрелой скачи ко мне, я разберусь, что предпринять по этому поводу. А вы все, ступайте отдыхать по своим сотням, а по прибытии в стойбище отправитесь на дальние пастбища, там дух Берке вас не достанет, он и при жизни не общался с трусами. Все! Теперь оставьте меня наедине с русским витязем, нам нужно поговорить!
Илья Просветов утвердительно кивнул головой, перевел взгляд на угли догорающего костра и приготовился выслушать Кара-Кумуча.
– Ты не говорил никому из воинов о том, о чем тебя просил кам Берке? – ребром с ходу поставил он вопрос.
Илья отрицательно покачал головой:
– Я не хочу ни с кем говорить об этом, прежде чем не разберусь во всем сам, – тихо ответил Илья.
– Это хорошо, но слухи по стану распространились с неимоверной быстротой. Вероятно, один из моих доверенных, по секрету проболтал что-то приятелям. Я сам разберусь с этим.
Кара-Кумуч приподнялся с земли и собрался уходить.
– Поведай мне, хан, что это за нежелательный брак с твоей сестрой и почему ты его так боишься? – обратился Илья к Кара-Кумучу, принуждая его тем самым задержаться у костра.
Глаза Кара-Кумуча полыхнули словно огнем, он гордо посмотрел на Илью и произнес:
– Я ничего не боюсь на этой земле, еще раз запомни это витязь. Ты просто не представляешь то, о чем говоришь, и я прошу тебя молчать об этом. Абаасы – это злой дух и я не хочу, чтобы он был мужем моей сестры. По приданию Берке, от этого брака родится дитя, которого не видала еще наша земля, но этому никогда не бывать, пока я жив. Лучше пусть Ай-наазы станет женой беднейшего из пастухов рода, чем этого демона зла.
Медленно, медленно искры разгоревшейся ярости стали угасать во взгляде Кара-Кумуча, он снова присел на землю рядом с Ильей и начал свое повествование:
– Это случилось сорок зим назад, ровно столько сейчас насчитывает лет отроду Абаасы. Тогда, в землях урусов, за десяток лет до моего рождения, проходило большое торжище, на которое съехалось множество народа. Половецкие ханы спешили продать свой товар купцам из дальних земель, поэтому родовые шатры куманов переплелись друг с другом вокруг большого города урусов. Предки Абаасы не принадлежали нашему роду, и когда он появился на свет, то одно его око оказалось расположено ровно в середине лба. Его родители устрашились подобного уродства, они завернули малыша в свежесодранную коровью шкуру и тайно бросили в кормушку пустого зимнего хлева, расположенного на окраине городского посада, а сами спешно откочевали на летник.
Так Абаасы сразу после рождения оказался в яслях, почти как ваш Иисус Христос, но только отнюдь не в атмосфере всеобщей любви и внимания. Его родители надеялись, что нежеланное дитя там попросту умрет от голода, но проезжавший мимо кам Берке неожиданно услышал детский плач. Заглянув в хлев, он увидел живого мальчика и хотел его взять с собой, но, внимательно посмотрев на него, он передумал: "это точно злой дух" пронеслось в его голове. "Человек просто не смог бы выжить в таких условиях", сделал заключение кам. Терзаясь сомнениями, через некоторое время он снова зашел в хлев и обнаружил, что ребенок уже сидит. Видя в этом волю Тэнгри, Берке решил взять с собой ребенка и усыновить.
Абаасы рано стал проявлять особые способности, а когда подрос, стал камом, как и Берке. Глаз его так и остался на лбу, а на шее у него огромное родимое пятно. Живет он со своими людьми отдельно от нашего стойбища, иногда помогает нам, а иногда…
Кара-Кумуч тяжело вздохнул.
– И этот человек должен стать мужем твоей сестры? – с негодованием в голосе спросил Илья.
– Не обязательно, но перед смертью кам Берке поведал моему отцу, что с рождением ребенка от этого брака, мир для нашего рода переменится, правда, он не уточнил в какую сторону. Абаасы злобен и вреден и я могу себе представить, какой родится от этого чудовища ребенок. Этот брак будет позором для нашего рода.
– А нельзя ли его просто убить? Нет человека, нет и проблем, – спросил Илья.
– Я уже думал по этому поводу. Ужас, который внушает людям Абаасы, останавливает мою руку, к тому же он неплохо стреляет из лука и владеет мечем. Для нас, куманов, кам фигура священная. Если его убить, то его душа будет мстить всему роду и после его смерти.
– Если он так мерзок и злобен, как ты говоришь, Кара-Кумуч, тогда я сам с радостью вышибу из его тела его злобный дух. Я не боюсь ваших камов, хотя уважаю ваших богов. Я не из вашего рода, пусть, если сможет, его душа после смерти мстит мне, – рассмеявшись, произнес Илья. – Я не верю, в россказни, которые травил здесь до твоего прихода Айсор, я православный христианин и русский воин.
– Твоими устами, да только кумыс пить, – рассмеялся в ответ Кара-Кумуч, – время покажет, а сейчас давай отдыхать, завтра последний переход до родного кочевья.
ГЛАВА 7.
Вдали, в розовом тумане стремящегося к закату солнца, среди перегретой от зноя за день степи, виднелось что-то неясное, огромное, не то синеющий лес, не то застывшее над землей на линии горизонта облако.
– Яхсай, – как-то безразлично произнес Кара-Кумуч.
– Что ты сказал? – устало переспросил Илья.
– Я говорю Яхсай, это наше главное родовое стойбище, – вновь невозмутимо произнес Кара-Кумуч.
Илья повнимательней сосредоточил взор и действительно это был не лес и не облако.
– Елай, – обратился хан к одному из воинов, – скачи вперед и передай отцу, чтобы готовили встречу.
Воин, бок, обок, ехавший рядом с ханом, подстегнул своего коня и стрелой умчался в степь, выполняя наказ Кара-Кумуча. Через некоторое время вдали, обозначились юрты, много юрт, с круглыми остроконечными крышами над которыми зависали белые клубы дыма. Илья почувствовал, как заколотилось в груди сердце.
– Интересно началось мое путешествие во времени, – подумал он, – что ждет меня там впереди, все сразу с самого начала пошло как-то не по запланированному сценарию.
Когда до стойбища оставалось каких-то версты три и можно уже было разглядеть людей, занимавшихся подготовкой к торжественной встречи воинов рода, Кара-Кумуч обращаясь к Илье произнес:
– Поскакали вперед. Хочу представить тебя отцу.
Илья рванул повод и устремился за молодым ханом.
******
В половецком стане вовсю кипела работа. Рабы и рабыни, под руководством женщин рода, чистили котлы, таскали хворост и кизяки, разделывали свежее мясо, которое тут же варили на огне в больших чанах. Кара-Кумуч осадил коня у юрты Ата хана, спешился и привязал его к коновязи. Илья последовал его примеру. Старый половецкий хан уже с нетерпением поджидал сына. Кара-Кумуч низко поклонился отцу, и они крепко обнялись. Слезинка радости за окончание успешного для его рода похода едва навернулась на глазах у сурового старого хана, но гордый Ата хан подавил в себе это чувство и, стараясь быть, как можно прямолинейней, усадил сына и гостя на дорогой персидский ковер.
Кара-Кумуч долго рассказывал отцу во всех подробностях о прошедшем сражении и походе. В конце его повествования очередь дошла и до Ильи. Внимательно выслушав его, старый половецкий хан помрачнел, задумался, ушел в свои мысли. Кара-Кумуч и Илья переглянулись. Они не решились мешать думать мудрому хану, но и уйти без его разрешения тоже не могли. Томительная пауза уже тянулась с десяток минут, за которые Ата хан не проронил ни слова. В конце концов, Кара-Кумуч не выдержал и обратился к отцу:
– Почему ты молчишь, отец? Что будем делать дальше? Как поступим?
Ата хан оторвался от своих мыслей и с печалью посмотрел на сына.
