Андрей Величко - Кандидатский минимум
Сразу по возвращении в Москву император собирался подарить ей довольно крупную сумму. И не отступится от своего намерения, не царское это дело, однако теперь у Лизы будет куда меньше возможностей потратить ее на всякие развлечения. Ведь его, Петра Второго, к ней приворожили! И ему теперь неинтересна никакая другая женщина, причем так будет до тех пор, пока не отворожат обратно. Письмо бабке уже отправлено, какую сумму взять за антиворожбу, она знает, так что Елизавете останется всего двадцать процентов от тех денег, что ей даст царь, а восемьдесят на следующий же день вернутся в императорский карман. Поначалу Новицкий вообще хотел оценить ликвидацию последствий приворота во всю сумму, но потом устыдился. В конце концов, за год с лишним Лиза доставила ему немало приятных минут, так что пусть и ей что-нибудь останется.
Глава 13
Почти всю дорогу из Петербурга в Москву Елизавета проделала в карете, в отличие от прошлых вояжей, когда она не упускала случая покрасоваться верхом. В той же карете ехала Елена Татищева, расстроенная тем, что не смогла выполнить просьбу цесаревны. Причем ведь она старалась не по приказу, ей молодой царь сразу понравился… но все было тщетно. И Елизавета в общем-то понимала, отчего так.
Ведь она же сама просила бабку сделать самый сильный приворот, который только можно! Несмотря на то, что он обойдется дороже обычного. Вот старая карга и выполнила ее пожелание, теперь для Пети никаких других женщин просто не существует. Причем он сам, кажется, чувствует неладное, хотя Елизавета изо всех сил старалась вести себя как раньше. Но царь едет какой-то грустный, почти ни с кем не разговаривает, даже с ней, своей Лизой.
Несколько дней назад у цесаревны даже мелькнула мысль нарушить основное условие бабкиного приворота, то есть взять и изменить Пете. Однако сразу стало страшно. Да, заговор действовать перестанет. И что будет, когда император узнает о похождениях свой единственной любовницы, верность которой он хранит с самого начала их отношений? А ведь узнает же, он всегда рано или поздно узнаёт все, что его интересует, в этом Елизавета уже убедилась. Ой, да тогда возвращение в опалу — это еще будет совсем неплохо. Однако цесаревне против воли вспоминался ее Петенька год с небольшим назад. Спокойный, с еще дымящимся ружьем у ног и шляпой в руке, он тогда стоял над телом только что убитого им Михаила Голицына и говорил о том, какой это был замечательный человек и как много они все потеряли из-за того, что он вдруг взял и помер. Так ведь про нее, Лизу, он сможет сказать еще лучше! Нет уж, чем его обманывать, лучше самой пойти и утопиться — наверное, будет не так больно.
В общем, идею с изменой цесаревна отвергла почти сразу, и теперь оставалось только одно — немедленно по приезду в Москву идти к бабке. Вот только возьмет за отворот она, надо думать, уж всяко не меньше, чем за приворот. Но это не страшно, Петя обещал дать денег, как только они вернутся в столицу. Пока же его надо как-то отвлечь от непонятных мыслей. Наверное, просто самой попросить его провести ночевку в Твери в ее постели. А то ведь так и до черт знает чего додуматься можно, несмотря на еще не снятый приворот. Вон, недавно Лиза читала душещипательную пьесу английского писателя Шекспира, там мавр Отелло задушил Дездемону именно из-за большой любви. Так Петя, небось, свою Лизу любит уж никак не меньше того арапа, и руки у него сильные. Эх, знать бы полтора года назад то, что она знает сейчас! Император ведь дарует ей милости вовсе не за постель, а за дружбу да за помощь в делах.
Кое-чем из своих соображений цесаревна даже поделилась с Еленой — разумеется, не всем и далеко не самым главным.
Татищева слушала свою высокопоставленную не то подругу, не то наставницу вполуха, а мысли ее текли сразу по двум направлениям. Первое было — какая жалость, что она не умеет ездить верхом! Сейчас бы подъехала к царю, что скачет в авангарде… впрочем, а дальше-то что?
Потом она оглядывалась на собеседницу и думала — нет, ну почему же эта стерва не ценит привалившего ей счастья? Петр, оказывается, в придачу ко всем своим достоинствам еще и верный, прямо как лебедь. Вдруг он заболеет или, не приведи господь, помрет, когда узнает, что цесаревна хочет его бросить?
Тогда я ее сама придушу, и будь что будет, приняла решение девушка. И ей стало даже как-то легче.
Карл Фридрих Гогенцоллерн, наследный принц Пруссии, тоже ехал в Москву в составе императорской свиты. Разумеется, ему было любопытно посмотреть на бескрайние и, по сравнению с его родной Пруссией, почти безлюдные просторы России, но все же наибольший интерес у него вызывал молодой император этой огромной и дикой страны.
Перед отъездом сюда многие пугали его, говоря, что Петр Второй — жестокий и сумасбродный мальчишка, однако еще тогда Фридрих усомнился — то, что ему было известно про русского царя, входило в противоречие с подобными утверждениями. Подозрения, что на самом деле все обстоит совсем не так, получили пищу через несколько дней по прибытии в Санкт-Петербург и превратились в уверенность после первой же встречи с императором. Тогда Фридрих еще не мог говорить по-русски, так что общаться пришлось через переводчика, в роли которого выступал лейтенант Леман.
Петр Второй выглядел немного старше своих пятнадцати лет, но к этому принц был уже готов. И сразу постарался понять — кого так напоминает ему юный император России? Разумеется, они никогда до этого не встречались. Может, какого-нибудь исторического или литературного героя — но кого же именно? С Александром Македонским никакого сходства ни внешне, ни в поведении. На Людовика Четырнадцатого в молодые годы Петр тоже вроде не похож.
И лишь за месяц до отъезда в столицу Фридрих понял, кого напоминает молодой царь. Того человека, каким хотел стать он сам, но только пока не очень-то получалось!
С первого взгляда простоватый и ничем особым не выделяющийся. Флегматичный. Фридрих ни разу не слышал, чтобы Петр повышал голос, и все, кого он расспрашивал про царя, это подтверждали. Однако это только маска, о чем на самом деле думает император, ни по лицу, ни по поведению догадаться невозможно, пока он сам того не пожелает. И маска у него явно не одна, раньше он действительно притворялся взбалмошным мальчишкой. Наверняка таким его считал Меншиков, в результате чего решил женить на свой дочери, невзирая на возраст императора и то, что она ему совершенно не нравилась. И что? Он и понять ничего не успел, как оказался в ссылке, где вскоре помер. А царя, что интересно, продолжали считать мальчишкой.
Потом он выразил Совету неудовольствие малым размером денежного содержания свой персоны. Тот не прореагировал, и теперь из восьми его членов двое мертвы, двое в Сибири, двое в ссылках по дальним имениям. И только Остерман с Головкиным избежали подобной участи — видимо, потому, что поняли — молодому императору лучше не перечить. Ныне Петр, несмотря на возраст, правит самодержавно, и, значит, маска мальчишки больше не годится. Вот он и надел другую. Причем, что интересно, молодой царь вроде бы ничего не делал сам — никого не отправлял в ссылку, не убивал и даже не грозил, но получалось почему-то всегда так, как он хотел. Эх, если бы Фридрих так умел! Тогда его отец, этот тиран…
Продолжить принц не посмел даже мысленно. Однако теперь он уже не воспринимал свое путешествие в Россию как наказание. У императора этой страны есть чему поучиться. Правда, сие не так просто, но все-таки возможно. И, кстати, до чего же милая и обаятельная тетка у Петра! Шепотом говорят, что Елизавета еще и царская любовница. Если бы точно не знал, кто она такая, принял бы ее за француженку — ее манеры и язык безукоризненны. Правда, похоже, сейчас между ними с Петром что-то произошло, хоть оба и стараются не показывать вида.
Принц вздохнул с легкой завистью — он в свои неполные двадцать лет был еще девственником.
Если бы кто-нибудь знающий математику, пусть и не так хорошо, как Эйлер или Мятный, вздумал бы графически изобразить зависимость настроения Платона Воскобойникова от оставшегося расстояния до Москвы, то у него получилась бы нечто вроде гауссовой кривой. То есть весьма похожей на колокол — в самом начале совсем низко, ближе к середине поднимается, а в конце снова падает. Именно в таком порядке и происходила эволюция душевного состояния Платона Семеновича по мере продвижения от Петербурга к столице.
Выехал он полуживым от страха, причиной которого был состоявшийся перед отъездом разговор с царем. И ведь чувствовал же, что делает что-то не то! Но все же решил, что так будет лучше, и рассказал царю правду. Но, к сожалению, не всю, за что и поплатился.
Воскобойникову было поручено определить, как относится к женщинам прусский принц. Так вот, рассказанная часть правды состояла в том, что он им не доверяет, побаивается и вообще не способен на хоть сколько-нибудь глубокое чувство. А то, о чем Платон Семенович решил умолчать — из этого правила было одно исключение. Но оно звалось Елизаветой Петровной и являлось любовницей молодого императора, что и объяснило нерешительность Воскобойникова. Однако император как-то разобрался сам, и тут такое началось…
