Василий Звягинцев - Дальше фронта
Ну, словно бы бьешься, пытаясь собрать пистолет из кучи деталей от разных, пусть и похожих систем. Все вроде бы такое, как надо, а там выступ в паз не входит, там отверстия для винтов не стыкуются, курок по бойку не попадает. Злишься, потеешь, материшься сквозь зубы. И вдруг – раз, два, три – щелкнуло, звякнуло, лязгнуло, сошлось! И вместо груды никчемных железок в руке аккуратная, красивая, а главное – готовая к делу машинка.
В данном случае на свет родился удивительный документ, заслуживающий право сохраниться в анналах, подобно трудам Марка Аврелия или запискам Цезаря о Галльской войне. Изложенная на трех страницах предыстория вопроса, логически неуязвимое обоснование безальтернативности собственного решения и языком боевого приказа сформулированная последовательность действий каждого из своих доверенных лиц.
Ни убавить, ни прибавить!
Олег Константинович решил, что больше он себе голову ломать не будет. Передаст свой меморандум Чекменеву, и пусть верный паладин реализует. Истолковывает и доводит до исполнителей.
А Государю других забот достанет. Вот сейчас к патриарху нужно ехать, обсудить очередную насущную идею. Что, мол, Ваше Святейшество, неплохо бы на возвращаемых в лоно православия землях учредить нечто вроде нашего военно-монашеского ордена. Ну, как ливонский был, католический, или там меченосцев. Очень полезно будет, благо, по его сведениям, чересчур много офицеров, отставных, а то и кадровых, в монастыри повадились уходить. Душу, блин, спасать, как, например, давеча надумал капитан второго ранга Кедров, занимавший немалый пост у «печенегов».
Ну вот и пускай, по патриаршему благословению, в рясе и с автоматом Богу послужат. А для первого обзаведения можно передать церкви замок Мальборк в дельте Вислы, бывшее гнездо крестоносцев. С землями окрестными и соответствующими субсидиями. Красивые там места, и крепость выглядит внушительно. А под это дело, когда все сладится, заодно и ритуал коронации, помазания на престол с первосвященником можно будет обсудить.
Глава восьмая
«Ну, вот и вернулись», – подумал Ляхов, когда вновь распахнулись ворота в пустой параллельный мир, неотличимо схожий с окружающим. Тот же знобящий ветерок, то же низкое серое небо, под которым вторым эшелоном плыли лохматые, напитанные холодной октябрьской водой тучи. Только за спиной – мрачные кирпичные громады казарменных корпусов, а не коттеджи поселка, к которым всего несколько дней назад они вышли, в страстной надежде вернуться в мир людей. И без всякой уверенности, что им это удастся. Каждый в глубине души, не говоря этого вслух, волей-неволей прикидывал, что будет делать, как устраивать дальнейшую жизнь, если с возвращением ничего не выйдет.
А вот о том, чтобы по доброй воле вернуться сюда снова, тогда не думалось совсем. Где-то, конечно, таилась мысль, что (при благоприятном развитии событий) сходить сюда еще придется. Но мысль – из того же разряда, что у фронтовика, получившего отпуск и стоящего на вокзале с вещевым мешком на плече.
Далеко за спиной погромыхивает передовая, но к тебе это отношения уже не имеет. Сейчас все надежды и планы связаны с приближающимся к перрону поездом. Но пролетели дни, туго, как патроны в магазин, забитые самыми разнообразными, казалось бы, взаимоисключающими делами, и – вот он, тот самый фронт, с которого вот только что уезжал.
Честно сказать, Вадим надеялся, что вторая экспедиция состоится несколько позже и придется идти в Израиль для встречи со Шлиманом с научно-этнографическими, если так можно выразиться целями. Ну и дипломатическими тоже.
И видел себя Ляхов в качестве чрезвычайного и полномочного посла людей к некробионтам, поскольку Микаэль определенно заверил, что примет в этом качестве именно и только его. Несомненно, это было бы интересно, только отправляться следовало с многочисленной, хорошо подготовленной в теоретическом и научном плане экспедицией, насчитывающей, может быть, сотни человек. Как в достославном девятнадцатом веке это было принято у исследователей и завоевателей Экваториальной, к примеру, Африки.
В ближайшее же время Вадим собирался заняться работой по верископу и примыкающим темам. Да еще предполагал, что Чекменев, а то и сам князь поручат новоиспеченному флигель-адъютанту какое-нибудь дело по организации полноценного аппарата восстанавливаемой самодержавной власти. Как раз по его профилю занятие.
Но вышло все, как зачастую бывает, совершенно иначе.
Бубнов едва успел ознакомить Вадима со своими последними результатами, продемонстрировать налаженную работу целого отдела спецконтроля, которым он теперь руководил. При этом высказал предположение, что или теперь Ляхова назначат на этот пост, а ему самому дадут возможность обратиться исключительно к теоретическому обеспечению процесса, или же создадут под началом Вадима еще одну структуру, в которую отдел войдет одним из подразделений. Это, пожалуй, было бы разумно. Что-то вроде управления по вопросам кадровой революции, или, еще лучше – «Криптократическое управление»!
И тут последовал экстренный вызов к Тарханову.
Да-да, не приглашение на дружескую беседу или на деловой обед в узкой компании, как издавна повелось, а самый настоящий вызов телефонограммой с полным указанием нынешней должности Сергея, номера кабинета и времени прибытия.
Вадим прибыл в Кремль слегка удивленным. Пусть данная форма диктовалась спецификой службы, но все-таки предварительно старый товарищ мог бы и позвонить, объяснить, что и как. Ну а, с другой стороны, приняв как должное свой нынешний придворные статус и правила игры, стоит ли теперь удивляться, если требуется их исполнение и во всех остальных, пусть лично тебе неудобных, случаях.
В кремлевских апартаментах Тарханова он еще не бывал и впечатление получил сильное. Все же удивительная штука судьба. Захотела – и вознесла вчера еще скромного армейского капитана, недавно видевшего себя максимум командиром полка, да и то в далекой перспективе, до таких чиновных вершин.
В одном этом кабинете, не считая приемной, где восседали «собственный его высокоблагородия адъютант» (как мысленно сострил Ляхов) и девушка-секретарша, поместился бы весь штаб их ближневосточной бригады. Вокруг ковры, мебель, которой в случае необходимости можно целую неделю топить походную печку, кремлевская брусчатка и голубые сосны за окнами. Грандиозно!
Ради такого многие люди душу дьяволу продадут не задумываясь. За куда меньшие блага продавали.
Но, своими глазами увидев не только архитектурные излишества, но и творящуюся в занимаемом Управлением корпусе деловую суету, Вадим в очередной раз отметил, что это не для него.
Вид офицеров, быстро, чуть ли не рысью снующих между кабинетами с папками бумаг, доносящиеся из-за закрытых и полуоткрытых дверей телефонные трели, надсаженные, не всегда понимающие разницу между армейским плацем и присутственным местом голоса; то и дело подъезжающие и отъезжающие от подъездов автомобили – все это внушало Ляхову не почтение и зависть, а томительную, всегда охватывающую его в больших штабах скуку… И мысли о проданной за чечевичную похлебку свободе.
Его отец тоже, в расплату за серебряные эполеты и шинель с красными отворотами, отсутствовал дома сутками и неделями, уезжал на службу, не дождавшись позднего петроградского рассвета, и возвращался за полночь. По три года не ходил в отпуск.
Так что Вадим с Тархановым ни за что не стал бы меняться местами.
«А ведь придется, коли прикажут, – тут же подумалось ему. – Если только в отставку не подать сразу же».
Доложившись адъютанту, Вадим непроизвольно взглянул на напольные часы темного дерева в углу – нет, не опоздал, до назначенного времени еще четыре минуты.
Кроме него, в приемной переминались с ноги на ногу еще около десятка поручиков и штабс-капитанов. Большинство из них явно были знакомы друг с другом, но, по малости чинов и непривычке к столь серьезным кабинетам, свободно общаться они как-то стеснялись. Все больше обменивались отрывочными фразами шепотом, с некоторой опаской оглядываясь на каждого вновь входящего и на преувеличенно усердно перебирающего бумаги порученца.
Все они были в караульной форме, то есть в повседневных мундирах, без наград и шпор, но при ремнях и оружии. Никого из них Ляхов не знал даже в лицо.
С появлением полковника, китель которого украшали планки высших орденов, погоны и аксельбанты флигель-адъютанта, все присутствующие вытянулись и дружно прищелкнули каблуками.
Вадим жестом указал, что «вольно», и начал присматриваться к людям, явно приглашенным сюда по одному с ним делу, но тут порученец Тарханова пригласил собравшихся в кабинет, на обитой шоколадной кожей двери которого значилось коротко: «Начальник управления».
Без всяких преамбул, лишь коротко поздоровавшись, Сергей указал Вадиму место за приставным столиком, остальным предложил занимать стулья вдоль противоположной стены.
![Василий Звягинцев - Андреевское братство [= Право на смерть]](/uploads/posts/books/110177/110177.jpg)
