Евгений Белогорский - Операция "Невозможное" (Лето и осень сорок пятого)
— Мне кажется, вы слишком все усложняете генерал. Бомбу необязательно взрывать прямо на передовой. Её можно взорвать в тылу противника с тем расчетом, чтобы минимизировать потери наших войск от атомного взрыва. Все это можно рассчитать.
— Наши специалисты уже провели эти расчеты, и они не утешительны. Чтобы минимизировать ударные и световые воздействия имеющихся в нашем распоряжении бомб, их следует взрывать далеко за линией фронта, где у противника нет ни войск, ни укреплений. Бомбу можно было бы применить в нынешних условиях без вреда для наших войск, если бы её мощность была бы наполовину меньше.
— Что же, вы предлагаете совсем не использовать ядерное оружие против японцев?! — изумился Нимитц. — Если это так, то в своих рассуждениях вы слишком далеко зашли, генерал. Согласно приказу нашего верховного командующего президента Трумэна, операцией «Даунфол» руководите лично вы, а мы только исполняем ваши приказы. Я не собираюсь оспаривать это решение президента, но оставляю за собой право не согласиться с вами и изложить президенту свою точку зрения, как относительно ядерного оружия, так и на дальнейший ход операции.
Слова, сказанные в запальчивости адмиралом Нимитцем, моментально разожгли тлеющие угли давнего раздора между армией и флотом в борьбе за пальму первенства в вооруженных силах США. Запахло затяжным выяснением отношений, но Макартур нашел в себе силы потушить эти опасные искры.
— Информировать президента — это ваше законное право, господин адмирал, однако делая это, пожалуйста, придерживайтесь истины. Я ни слова не сказал об отказе применить ядерное оружие против врага. Просто у него есть одна особенность. Его применяют либо для устрашения, либо для уничтожения. Здесь, в Японии, устрашение прошло прямо скажем неудачно. После наших ударов японцы только сплотились вокруг своего кумира, и значит, нам остается только уничтожить его, нанеся ядерный удар по Токио.
— Но этого, ни в коем случаи нельзя делать, — настороженно подал голос начальник оперативного отдела штаба Макартура. — В противном случае мы так разворошим этот муравейник, что придется воевать на этих чертовых островах не один год.
— Хорошо, в Японии вы не готовы использовать против наших врагов ядерное оружие. Тогда где её нам следует применить? В Китае, Кореи, Бирме, Индонезии, Маньчжурии или на Сахалине? — саркастически поинтересовался у собеседника адмирал.
— Я не собираюсь делать грязную работу ни за англичанами, ни за голландцев и уж тем более за русских. Все мои действия направлены только на благо моей страны и поэтому, наши бомбы следует применить в Китае — огорошил Нимитца Макартур.
— Да что нам это даст!? — взорвался моряк. — Каким образом применение атомных бомб в Китае поможет нашему положению здесь, в Японии!? Объясните мне это, а то у меня в голове не укладывается.
— Вполне охотно и на самом простом примере. Когда у вас болит голова, то врачи вам делают укол в мягкое место, и хотя эти два объекта находятся друг от друга на приличном расстоянии, эффект от инъекции как правило есть, не так ли?
Слова Макартура раскололи военное собрание. Армейцы откровенно скалили зубы от удачного сравнения своего командующего, моряки натужно делали вид, что не поняли сказанных слов. Сам генерал учтиво дал своему собеседнику несколько секунд оценить нехитрый юмор и затем пустился в объяснения, не дав Нимитцу взорваться.
— Что это нам даст? Во-первых, как вы того и хотели, мы опробуем атомные бомбы в боевых условиях, в районе передовой, но только без какого-либо ущерба для наших солдат. Во-вторых, постараемся максимально изменить всю обстановку в свою пользу, в таком стратегически важном районе как центральный Китай. И наконец, в-третьих, не позволим японцам перебросить ни одного солдата с континента в метрополию и тем самым приближаем момент общей капитуляции врага.
Нимитцу понадобилось меньше минуты, что понять и оценить замыслы своего собеседника, а затем начать высказывать свои контраргументы.
— Ваша мысль относительно испытания бомбы на чужих солдатах мне понятна и если бы это был бы отдельный вопрос, то я согласился бы с вами. Но мне совершенно непонятно все остальное. Предложенная вами концепция стратегии, на мой взгляд, слишком сложна и непонятна. Извините, но по своей сути это напоминает чесание правого уха левой рукой, закинутой за голову. И самое главное непонятно, как быстро это скажется здесь на Кюсю — адмирал с притворным сожалением развел руками и теперь моряки не скрывали своих улыбок, а армейцы хранили гордое молчание. Все за исключением генерала Макартура.
— Это все от того, что в своих рассуждениях вы не учитываете главного, особенности характера нашего врага. Мы сбросили на японцев две атомные бомбы, высадились на Кюсю, вот-вот вновь нанесем новый ядерный удар, возможно даже и по столице. Положение критическое, а они и не думают складывать оружие. И знаете почему? Что придает им твердость и упорство в борьбе с нами? — требовательно спросил собеседника Макартур и, не дожидаясь ответа, продолжил.
— Пленные японские офицеры на допросах довольно откровенно называют причины своего упорства. Это две большие армии, находящиеся на континенте, в Маньчжурии и центральном Китае. Пока они не разгромлены у японцев есть надежда на заключение почетного мира, а не позорной капитуляции. Если бы русские честно исполнили свой союзнический долг и в августе разгромили Квантунскую армию, то нам бы не пришлось высаживаться на Кюсю и принуждать микадо к капитуляции! Но они только и делают, что нагло торгуются с нами, ища свою выгоду и корысть, позабыв про свои обещания. Поэтому нам самим придется разгромить японцев в центральном Китае и уничтожить всякую надежду у них всякую надежду на почетный мир. Как быстро скажется это здесь на Кюсю я не сказать, но одно я знаю точно. Чем сильнее мы ударим там, тем скорее они сломаются здесь — Макартур говорил громко, горячо и никто из собравшихся офицеров не посмел ему возразить.
— Мне понятна ваша позиция. Сколько бомб вы предлагаете использовать в Китай? Одну, две, три? — спросил быстро перестроившийся Нимитц.
— В этом вопросе я полностью согласен с вами, адмирал. Думаю, что одной малышки будет вполне достаточно для прорыва фронта, ещё одной для полной деморализации войск противника, а третья пусть будет в запасе для устрашения микадо.
Подобный поворот дела вполне устраивал Нимитца, ибо каждая из сторон внесла свою лепту в общий план.
— Хорошо, попробуем ударить японцев с тыла, но что мы ответим на телеграмму мистера президента? На мой взгляд, будет откровенным неуважением к нему, если в своем послании мы попросим его подождать, из-за упрямства японцев и того, что русские опять перешли нам дорогу. Думаю, что будет неплохо, если бы мы смогли соединить наши главные силы на острове с войсками сектора «Кадиллак». А для того, чтобы это наступило как можно скорее, то мы применим снаряды с напалмом. Знаю, что применение этого оружия может показаться некоторым излишней жестокостью, но у нас нет время на всякие сантименты! — воскликнул Нимитц ожидая услышать упреки в свой адрес, но ошибся, Макартур полностью его поддержал.
— На войне не может быть сантиментов, а в особенности на такой как эта. Ничего не имею против любой здравой мысли, если она позволит получить тактическое преимущество над японцами. Думаю, что мы только выиграем, если добавим к вашим снарядам с напалмом химические бомбы марки «Черный крест». Они давно находятся на наших гавайских складах, все не было необходимости их применения, и вот этот момент настал. Противогазы у наших солдат есть, предупреждение они получат заблаговременно, и значит, мы с чистой совестью можем опробовать их на противнике — подытожил заседание генерал и все с ним согласились.
Время очень сильно поджимало звезднополосатых демократизаторов. Уже через несколько часов был отдан приказ о переброске двух малышек в Китай и вскоре, огромный Б-29 по имени «Гордон Пим» отправился в свой исторический полет.
Важность этого полета заключалась не только в том, что одним своим ударом «Гордон Пим» должен был кардинально изменить положение дел на китайско-японском фронте в центральном Китае. Главным было то, что ему предстояло нанести новый вид ядерного бомбометания в американской армии.
Все предыдущие сбросы атомных бомб имели одну особенность. Американские пилоты не производили прямое бомбометание атомных бомб, а сбрасывали их на парашюте. В результате этой хитрости, бомбардировщики имели хорошую фору во времени, чтобы покинуть опасную для них зону.
При бомбежке такого большого объекта как многотысячный город, точность попадания бомбы не имела значения. Промахнуться было невозможно, иное дело бомбежка оборонительных укреплений противника. Здесь неточность попадания в цель могла привести к срыву наступления, ибо могло оказаться так, что наступать будет некому.
