Железный гром 2 (СИ) - Янов Алексей Леонидович
Приблизились вплотную к «граду». Нас никто не встречал, лишь за частоколом виднелись вооруженные люди. В дело тут же вступила «артиллерия» Черна. И от поселкового деревянного забора вверх, к небу, устремились жирные клубы чадящего дыма. Послышались паникующие крики, а наше воинство воодушевленно взревело.
За прогорающими участками забора, наконец, стали видны приземистые дома, основания некоторых из них были сложены из камня, что меня удивило и порадовало, впервые вижу в этом времени нечто подобное. Рядом с постройками заполошно метались силуэты людей.
Мы разделились на три отряда, по числу прожженных в частоколе проломов. Градислав возглавил одну из колонн и, вытащив из ножен поблескивающий в свете огня меч, с криком «Перун!» скомандовал атаку на уже обреченное городище. Аналогичные крики слышались в отдалении, еще в двух местах.
Сходу, разбив жидкий заслон защитников вооруженных дубинами, топорами и рогатинами, колонна Градислава ворвалась внутрь. Началась кровавая вакханалия, самая настоящая бойня, что должна была для наших здешних врагов стать наглядным примером ярости драговитов и актом устрашения. Выжившие после этой резни жители будут направлены в другие сорбские поселки, чтобы те не дурковали и переходили мирно и добровольно под тяжелую длань драговитского племени.
Разбившись на отделения, принялись зачищать дома. Горящие головни закидывались на крыши, а в хижины с занесенными мечами и копьями наперевес врывались наши воины. По улицам бегали женщины с детьми на руках. Некоторые мужчины покорно сдавались, часть продолжало буйствовать и сопротивляться, с яростью берсеркеров набрасываясь с топорами на наши расползающиеся по граду отряды. Это были как раз-таки вандалы, как мы позже выясним.
Отвлекся на несколько секунд, глядя как женщина вытаскивает из дома загоревшегося ребенка, пытаясь затушить огонь тряпками. И тут из-за угла соседней хижины, вынырнув из завесы дыма, с уже занесенным топором на меня бросился воин с характерными для гепидов «обмундированием», намереваясь проломить мне голову. Реакция не подвела, наверное, не подвела. Падая больше от неожиданности, чем осознанно, чиркнул вандала острием клинка по животу и тут же перекатом рванул в сторону, дабы не угодить под падающее на меня тело с топором. Когда я поднялся, вандала уже прикончил знакомый копьеносец ударом копья в шею.
— Не зевай, Див, — улыбнувшись мне, прокомментировал он, а затем одним ударом копья перебил орущей женщины позвоночник, походя, закалывая обгоревшего ребенка.
Я встряхнул головой, отгоняя посторонние мысли и вошел во двор, где скрылось мое отделение. Они все стояли напротив конюшни и с любопытством рассматривали коней. И конюшня наличествовала не только в этом дворе. В городище обнаружились телеги и лошади, в которых явственно чувствовалось влияние сарматского племенного коневодства. Этих сарматских красавцев-коней разобрали по рукам моментом.
Попытали выживших вандалов, которые подсказали, где у них хранились драгоценности. Самый богатый приз нас ожидал в сгоревшем доме местного главы гарнизона вандалов. Подполом откопали с чуть ли не килограмм римских монет, а также мешочек золотых и серебряных украшений. Неплохо, это наглядное доказательство того, почему всевозможная немчура «линяет» на юга, поближе к Империи.
Относительно легкая победа вскружила Гремиславу голову, и он решил разделить наше войско надвое, усилив Градислава сотнями Остромира. К тому же вождь боялся не успеть за эту кампанию «освободить» всех карпатских славян притесняемых вандалами. Градислава он направил в Каменьку — в бывшую столицу сорбов, где сейчас находятся одни лишь вандалы-силинги, а сам решил «освободить» племена тиверцев и бужан. В данном случае бужан от ненавистных вандалов-хасдингов. Почему слово освободить в кавычках? Потому как Гремислав решил не ломать уже сложившуюся здесь систему и все три обитавших в этих краях славянских племени оставить все теми же данниками, но уже не вандалов, а данниками драговитов.
Пришлось вынужденно помалкивать, потому как понял, что спорить с вождем бесполезно. Когда я от пленных гепидов узнал, что присоединенные к нам висляне и вольняне, точнее говоря, их земля фактически является полуанклавом между идентичными немецкими племенами, теперь живущими к северу и к югу от них, лезть в Карпаты, мягко говоря, не совсем своевременная идея. Разделять уже слегка потрепанное и не такое уж многочисленное войско — тоже мысль не из лучших.
Но делать нечего, как в той песни поется? «Дан приказ: ему — на запад Ей — в другую сторону»
Конники одно из замов Нерева дружинника Волка заранее предупредили нас с Градиславом об обнаружении крупных сил неприятеля стоящего лагерем на нашем пути. Вскоре вандалов смогли и сами увидеть. Мы поднялись на вершину очередного холма и встали. В нескольких сот метров напротив нас высился такой же брат-близнец холм, или лучше сказать протяженная гряда. И по данным разведки за ним должны стоять немцы.
Здесь решили передохнуть и подумать, что делать дальше. Прошло не менее получаса, как с противоположного холма начал доноситься шум, но вандалов пока видно не было. Не прошло и нескольких минут и вот мы уже лицезреем их во всей их дикой, первозданной красе. На вершину холма с улюлюканьем, завываниями и диким гвалтом полезли до боли знакомые по гепидам лохматые фигуры.
Полуденное солнце то проглядывало, то вновь пряталось за серыми кучевыми облаками. Нас разделяла долина с редкими деревцами и такими же редкими желтыми листьями на них. Склоны обоих холмов были достаточно пологими, поэтому, что нам, что вандалам взобраться к друг к другу с технической точки зрения, если исключить вооруженный до зубов человеческий фактор, не представляло особого труда.
Градислав хмурился, разглядывая вандалов, их там было чуть ли не вдвое больше, чем нас, более трех тысяч. Наверное, то же самое делали и вожди вандалов, теперь уже оценивая нашу численность. И главный вопрос, который мучил и одну и другую сторону, нет ли за склоном холма, с невидимой для противника стороны, дополнительных резервов. Не знаю, как у вандалов, но у нас он был в лице сотен Остромысла.
А тем временем вандалы продолжали буйствовать, потрясая своим оружием, стучали щитами, короче говоря, оказывали на нас психологическое давление.
— Будем строиться в боевые порядки? — с сомнением в голосе спросил у меня брат, в задумчивости поглаживая свой бородатый подбородок.
— Успеем. В любом случае мы их атаковать первыми не будем.
— Так что же нам, здесь до зимы стоять?
— Нам надо в любом случае знать их численность. А ну как за холмом еще столько же немцев?
— Да…
Ядро нашего войска состояло из двух сотен подготовленных, хорошо экипированных и вооруженных луговских дружинников. Остальная часть это другие драговитские рода, даннические балты и отряды из новых присоединенных земель. Особенно со стороны выделялись балты, висляне и вольняне, похожие на стадо бомжей. Какие-то все неуклюжие, с разнородным вооружением и обмундированием.
Поэтому выстраивать нормально функционирующее каре мы не могли (кроме луговчан), зато воевать куда как менее простой в плане построения фалангой, как показал опыт боя Гремислава с гепидами, нам было вполне по силам.
За прошедшие шесть лет, после нашей победы над балтами, в драговитские рода из Лугово присылалось новое вооружение, доспехи по типу бригантина, шлемы и полушлемы. Также засылались туда луговские инструкторы, обучающие их новым боевым построениям. Но как показала практика перед этим сбором, в каре провинциальные драговиты строиться умели, но передвигаться по местности могли только прямо, команды для маневрирования или какой-то иной боевой работы помнили через одного, что создавало лишнюю сумятицу и неразбериху. А с учетом балтов, которых мы вообще не обучали и нового пополнения из новых земель, получались только фаланговые шеренги, да и то, плохо организованные и кривоватые при движении.
