Рядовой. Назад в СССР. Книга 1 (СИ) - Гаусс Максим

Не дай бог плохо отбить свою подушку и одеяло, тогда по инициативе проверяющего сержантского состава, у всего кубрика все летело на пол. Чистота, это вообще чуть ли не основное, чему учат молодого солдата. Каждый день всегда была утренняя уборка, а ее результат проверялся очень просто. Кто-то из сержантского состава брал вафельное полотенце и проводил им прямо по полу под кроватью. Если полотенце грязное, значит, уборка была хреновая и можно начинать сначала. Причем, либо кубриком, либо всей казармой.

В парко-хозяйственный день было примерно то же самое, только в усиленном режиме. Особое значение имеет пенная дискотека, когда весь пол заливают пеной, изготовленной путем натертого на хозяйственной терке мыла и обычной воды. Какой там мистер Пропер⁈ Плохо помыли, начинай сначала. Не только внутри, но и снаружи казармы. Ведь чистота сама себя не наведет, а вот бардак как раз имеет обратные свойства. Вроде его и нет, а потом раз! И появился!

Мы убирались, учились подшиваться, стриглись, маршировали. Одно только изучение устава занимало столько времени, что и подумать страшно. Мелких дел, без которых солдат, не солдат, было очень много. Мне-то оно было не нужно, я и так через все это прошел в свое время. А вот мои сослуживцы реально страдали, не понимая, зачем оно все сдалось и когда же этот дурдом закончится.

Что ни говори, а все-таки было приятно вспомнить, как начиналась моя карьера военнослужащего, ведь за долгие годы многие моменты выветрились из головы. Ничего сложного, когда мозг уже знает, что тебя ждет. Ведь, как известно, голова управляет телом, а самопрограммирование удивительная и очень полезная штука.

Первые две недели прошли напряженно — в основном из-за того, что в роте были очень медлительные от природы личности, которые ничего не успевали и тем самым подставляли остальных. Опаздывали на построения, не тянули спорт, долго кушали, путались в обязанностях… Лечилось это просто — старым добрым бегом. Кто-то накосячил — рота идет бегать. Залет? Рота снова идет бегать. Что-то не сделали или сделали плохо — рота опять бегает.

Метод, конечно, однообразный, зато весьма эффективный. Особенно, после десятого раза. И все же, был в подразделении главный тормоз, Валера Кольский, до которого доходило ну очень тяжело. Он изрядно потрепал нервы не только сержантам и офицерам, но и сослуживцам тоже. Все у него шло туго, получалось не так, как у всех. Впрочем, природная медлительность это так, ерунда — у парня присутствовала иная, очень необычная особенность.

Обычно, когда человеку смотрят в глаза, невольно возникает желание отвести взгляд в сторону. А у Кольского эта функция была отключена с рождения. Так сказать, по умолчанию. Учитывая тот факт, что он еще и красавцем не был, постоянно забывал про гигиену и совершенно не мог ужиться в мужском коллективе, вкупе получался уникальный коктейль.

Как-то стоял он в суточном наряде и вдруг зашел старшина. Лысый, крепкий, с боевым прошлым. Взгляд у него, особенно если прапорщик не в духе, был суровый — такой выдержать сложно. Кактус и тот завянет. Так вот, рядовой Кольский, стоя на тумбочке дневального, прапора конечно же увидел, но затупил и команды не подал. Просто стоял и смотрел на него, а тот отвечал тем же, надеясь, что дневальный все-таки сообразит и подаст голос.

Глазки у Валеры маленькие, похожие на свинячьи, а из-за недосыпа, выражение лица у него было такое, будто он намеревается кого-то замочить.

— Кольский, твою мать! — процедил старшина, буравя его пристальным взглядом. — Приказываю не смотреть на меня!

— Как?

— Вот сам и придумай, как!

Валера взял, да и отвернулся к стене. Старшина только безнадежно рукой махнул и пошел в каптерку. И дальше как в анекдоте, не прошло и двадцати секунд, как в подразделение заходит командир и видит очень странную картину. Дневальный, стоя на тумбочке, почему-то повернут спиной ко входу и никак не реагирует на скрип двери. Только Воронин хотел было узнать, что это за явление такое, как Валера выдает:

— Кто там?

— Чего-о? — заорал офицер. — Дежурный! Кто этого оленя на тумбочку поставил⁈

Точнее, не так. Если убрать весь мат из его слов, то получалось, что он ничего не сказал.

В общем, Валеру с наряда все-таки сняли. И вообще запретили ставить на тумбочку, так он потом еще несколько месяцев драил очки, независимо от статуса. Да собственно, его все и так устраивало…

Глава 9

Электричество кончилось!

А помимо нарядов по роте, было еще и дежурство по автопарку.

Хоть парк служебных машин и насчитывал всего-то восемь единиц техники, дежурство все равно было организовано. Этот вид наряда я сразу невзлюбил — слишком нудно и однообразно. Помещение дежурного по парку было небольшим, сложенным из камня. С двух сторон размещалось огромное толстое стекло, отчего создавалось впечатление, будто сидишь в аквариуме. Даже внешний звук был приглушен.

Казалось бы, ну и что? А проблема крылась в том, что стекла находились на солнечной стороне, в результате большую часть дня внутри помещения была натуральная парилка. Дышать нечем. И дежурный должен был там сидеть, в основном отвечая на телефон и заполняя путевые листы выезжающей техники.

Дневальному чуть проще — то сидишь на посту вместе с дежурным, то часами бродишь среди машин осматривая печати боксов и крышек топливных баков, пока их караул под охрану не примет. Ну и всякая мелкая ерунда: то ведро принеси, то бокс подмети, то ворота открой, то сбегай туда, не знаю, куда и принеси то, что старшему вдруг приспичило. Вот и все обязанности — скукотища лютая. И все это по жаре — хоть бы одна зараза додумалась какую-нибудь елку посадить, чтобы тень была.

Впрочем, привыкнуть можно ко всему. Есть негласное правило, что за двадцать один день человек привыкает ко всему, а солдату сам бог велел…

Да, возможно тут сыграл тот факт, что ранее я постоянно был среди дыма, огня и пуль, где ежеминутно что-то происходило, а все это казалось мне полной ерундой. Безусловно, я это прекрасно понимал, но легче почему-то не становилось. Хотелось чего-то особого.

Что ни говори, а терапия «бегом» потихоньку приносила свои плоды.

Уже к концу второй недели, все успевали окончить рыльно-мыльные процедуры, подшиться, почистить сапоги и прочее. Даже в норматив надевания противогаза укладывались.

Кстати, выданные на сборном пункте ботинки у нас изъяли уже на второй день, а вместо них выдали старые кирзовые сапоги. Младший сержант Петров объяснил, что ботинки выдавались только для полевых выходов и больших марш-бросков, которые, к счастью, случались крайне редко. Ходить по территории части можно было и в сапогах. А вот по камням — только в ботинках.

Так как командир части, подполковник Каменев был ярым поклонником спорта, то по его указанию за офицерским общежитием еще пару лет назад силами солдат и сержантов, был построен спортивный городок, где было все самое необходимое — турники, брусья, рукоходы, лесенки и прочее. Само собой, мотивация у личного состава была на высшем уровне. Теперь там занимались даже те, для кого спорт ранее был всего лишь словом из пяти букв.

Увольнений здесь не было. Оно и понятно, куда тут идти? Вокруг только холмы, да степи. Ну и с юга горы. А ближайший населенный пункт был аж в шестидесяти километрах. Смотреть не на что — почта, один гастроном, железнодорожный вокзал, да четыре десятка домов. Там и жителей-то, раз-два и обчелся. А единственная дорога, что вела к поселку, асфальта не знала от слова совсем, потому что, судя по цвету, была выкатана из верблюжьих экскрементов. Единственный хлипко-деревянный мост, через глубокую балку, наверное, не разваливался только потому, что его птицы засрали.

Ротный уже на третий день объявил на всеуслышание, чтобы об увольнениях забыли до самого дембеля. Вроде все поняли.

Из офицерского состава в нашем подразделении был командир взвода, лейтенант Лавров. Полный и довольно неуклюжий человек. Я бы даже сказал, странноватый, на своей волне, но зато всегда в хорошем настроении. Он чем-то смахивал на большую веселую панду. Казалось, если ему поставить пару фингалов в нужных местах, то сходство с китайским медведем станет еще больше.