Младший научный сотрудник 6 (СИ) - Тамбовский Сергей

В фойе атриума стояли знаменитые часы с кукушкой, откуда раз в час появлялась кукукующая птичка, а за ней выползали фигурки сказочных персонажей… прямо как в Праге на Староместской ратуше… а рядом еще и ладья с викингами имела место, эта хотя бы без анимации.

И страшная очередь ветвилась прямо от входа, исчезая где-то в глубине атриума… я спросил у одного очередника, что дают? И он ответил мне — чешские ботинки, все размеры, говорят, есть.

За ботинками я, конечно, в очередь не встал (подумал только, что с экономикой дефицита мы далеко не уедем), а просто прошелся вдоль прилавков с игрушками, школьно-письменными приложениями и одеждой. Остановился возле ряда вендинговых аппаратов… пик их развития пришелся в СССР на шестидесятые, когда Никита Сергеич удачно съездил в Америку и увидел там это дело. Автоматы выдавали тетрадки за 2 копейки, ручки за 10 и пеналы за полтинник. О, а это что за чудо? За копейку можно побрызгать на себя одеколоном аж трех разных сортов — Шипр здесь значился в линейке, Гвоздика и Тройной конечно же, король всех советских одеколонов. Вспомнил, как я его однажды употреблял внутрь на сельхозработах, и отказался от брызгания.

Так, стрелки на часах неумолимо приблизились к пол-двенадцатому… точность — вежливость королей и премьер-министров, верно? Поэтому я строевым шагом пересек улицу Дзержинского и зашел в Подъезд номер два дома на площади Дзержинского. Сам бывший лидер этой организации укоризненно смотрел мне в спину, как бы спрашивая — ну и какого ж хрена, Петя?

— На меня пропуск должен тут быть, — сказал я в окошко строгому прапорщику, протягивая ему серпасто-молоткастый паспорт.

Через пару минут сверху спустился молоденький лейтенант, взял мой пропуск, и мы вдвоем прошли через вертушку внутрь этого страшного дома. Каких только людей не повидали эти стены, начиная от товарищей Лациса, Петерса, Бокия и Трилиссера (все, кстати, сгинули без следов в период Большого террора), и заканчивая Солженицыным, Аксеновым и Ростроповичем. Вот бы развесить их портреты по стенам, но нет, не развесят ведь…

Приемная председателя ведомства находилась на третьем этаже в крыле, выходящем на статую Феликса Эдмундовича. Мне пришлось посидеть добрых четверть часа, видимо у Андропова случились неотложные дела. Потом из дверей его кабинета вышли два генерала и один товарищ в штатском, его пристальный взгляд мне, к слову, не очень понравился. Потом секретарь сказал мне заходить, я и зашел…

Кабинет был безразмерным каким-то, метров пятьдесят, не меньше. Наверно в бытность этого здания доходным домом здесь располагался зал для приемов какой-нибудь крупной московской шишки… а может и балы тут устраивали, человек сто здесь спокойно разместились бы. Андропов сидел за своим столом с десятком телефонов сбоку в глубине кабинета, и вид у него был довольно измученный.

— Здравствуй, Петя, — поприветствовал он меня, — садись, поговорим.

Я послушно выполнил его указание и приготовился слушать.

— Поможешь мне? — сразу вот так взял он быка за рога.

— Конечно, Юрий Владимирович, — быстро ответил я, — как не помочь хорошему человеку.

На это Андропов горько усмехнулся и нажал невидимую кнопку на столешнице — входная дверь немедленно распахнулась, и там возник секретарь по стойке смирно.

— Валерий Саныч, — запросто обратился к нему председатель, — организуй нам чайку.

Тот бодро кивнул головой и испарился… чай с конфетками появился почти тут же, мы даже и парой слов с хозяином кабинета не успели перекинуться.

— Как здоровье, Юрий Владимирович? — осведомился я.

— После того, как ты вмешался, — ответил он, — пошло на поправку. Но хотелось бы ускорить этот процесс.

— Так в чем проблема? — сказал я, — давайте ускорим — я весь к вашим услугам.

— Не сейчас и не здесь, — тихо отвечал Андропов, — а послезавтра в санатории «Голубые дали», это рядом с Калининым. С Леонидом Ильичем я договорился.

— Никаких вопросов, Юрий Владимирович… а как туда добираться-то?

— Не волнуйся, тебя довезут до места, — успокоил он меня, — выезд послезавтра от Кутузовского-26 в восемь утра.

— Договорились, — улыбнулся я, а затем позволил себе некоторую ремарку, — но об этом можно было бы и по телефону договориться… наверно, у вас есть еще какие-то вопросы ко мне? Которые по телефону не решаются?

— Ты умный мальчик, — усмехнулся он, — все правильно понял. Вопросы… а точнее вопрос есть — слушай.

— Жалуются на тебя мои подчиненные, — огласил он, наконец, второй вопрос, — излишнюю активность проявляешь, встречаешься с ненужными людьми, позволяешь себе незрелые высказывания…

— Насчет активности я бы с вами поспорил, — ухватился я за первую часть его обвинения, — у нас же повсеместно лозунги развешаны «Да здравствует советский народ — активный строитель коммунизма». А молодежь это самая мобильная и активная часть советского народа, верно? Так кому же проявлять активность, как не нам…

— Знаю, — усмехнулся Андропов. — язык у тебя хорошо подвешен. Насчет двух других пунктов, я так понял, у тебя возражений нет?

— По этим двум пунктам можно немного поконкретнее, Юрий Владимирович? — попросил я, — а то на такие абстрактные высказывания могут быть только такие же расплывчатые ответы…

— Хорошо, — улыбнулся он, — можно и поконкретнее… 16 и 17 октября зафиксированы два твоих контакта с индийским предпринимателем Азимом эээ… Премджи, сложные у них фамилии. 16-го же октября ты встречался в ресторане «Арбат» с немецким промышленником Гюнтером Шульце. 18 октября в 23 часа на железнодорожном вокзале Нижнереченска ты долго общался с Михаилом Шифманом, ранее осужденным по уголовной статье.

— Выпустили же Шифмана вчистую, — не мог не возразить я, — нет у него судимости.

— Это ты заблуждаешься, Петя, — мягко осадил меня Андропов, — условный срок он все же получил.

— Ну оступился человек, — продолжил я, — с кем не бывает — что же, теперь он в касту неприкасаемых переходит что ли? Как в Индии?

— Кстати, насчет Индии… — не стал он отвечать на мой риторический вопрос, — расскажи уже, какие у тебя могут быть общие дела с индийскими миллиардерами?

— Милллионерами, Юрий Владимирович, — на автомате поправил я его, — миллиардов он пока не заработал.

— Ладно, — махнул он рукой, — не будем придираться к частностям… так что за дела у тебя с ним?

— Обычные дела, — решил расколоться я, — его компанию заинтересовала моя электронная разработка, хотят купить права на нее.

— Ты же, если не ошибаюсь, в режимном институте трудишься? Подписки разные давал, допуск тебе, наверно, выписали минимум по второй форме. Значит, все, что ты разработал в рамках своего института автоматически становится его собственностью, и никаких переговоров по переуступке этой собственности ты вести не можешь… без одобрения руководства института и первого отдела, конечно.

— Получается, что так, — глубоко вздохнул я.

— Опять же этот Гюнтер, он же из компании Сименс, верно?

— Все так, Юрий Владимирович.

— А там шпион на шпионе сидит в этом Сименсе и шпионом погоняет… ладно бы ты был простым инженером из этого своего… Нижнереченска, но с недавних пор ты же ведь как бы приближен к высшим эшелонам власти. А это накладывает на тебя особые обязанности…

— Сами посудите, Юрий Владимирович, — пошел я в атаку, — ну придумал я эту игрушку, ну сделал игровую консоль…

— Кстати, — перебил он меня, — дай посмотреть хоть, что ты там сделал.

— Обязательно, два экземпляра у меня на Кутузовском лежат — сразу и передам, как вернусь. Так вот, — продолжил я свою мысль, — наша промышленность три месяца динамит вопрос о выпуске этого устройства… и если я правильно понимаю нашу бюрократию, будет динамить до бесконечности, а куратор из Внешторга, которого ко мне приставили, сидит сейчас в СИЗО, как я понял. Почему я не могу ускорить ее выпуск доступными для меня средствами? Индиец этот, Азим, входил в делегацию Индиры Ганди. Во время визита Леонида Ильича мы и познакомились с ним на официальном приеме. Что тут криминального?