Все против всех (СИ) - Романов Герман Иванович
— Хотя в их окружении могут быть «стукачи», куда без этого. Просто наступает такое момент, когда происходит «обвал», а информация начинает расходиться как волны от камня, брошенного в пруд.
Иван посмотрел на возок, где ехали монашки — вроде никчемные в походе, одна обуза, но нет, великая польза от сестры и царевны быть может, если карта правильно ляжет.
«Пока война идет между двумя царями, причем оба относительно легитимны. „Димитрий Углицкий“, даром, что второй по счету самозванец, имеет право на трон по „рождению“. А вот Василий Шуйский выкрикнут боярами на царство, то есть не Земским Собором, а лишь Боярской Думой. А потому в глазах всей страны права у него сомнительные. Потому и потерпит поражение в конечном итоге, несмотря на то, что к помощи шведов прибегнет. А тут палка о двух концах — „тушинский царь“ на поляков опирается, а „боярский царь“ на шведов. Вот потому междоусобица и затянулась еще на десять лет, и страна полностью разорилась».
Князев старался не заснуть, сон накатывал мутной волной. А потому постарался собраться, и хотел взмахом руки подозвать Лукьяна, что ехал чуть в стороне, но остановил движение. Увидел, как тот подъехал к возку с «сестрицей» и царевной, и стал о чем-то переговариваться. Потому оглядел «караван», оказавшийся под его началом. На четыре возка приходилось только десять всадников — шесть стрельцов, если молчуна Угрюма с ними посчитать, два мечника и он с Малым — немощно. Есть еще шесть нанятых мужиков, возчиков, и пять пароконных повозок, да дюжина запасных лошадок. Это и есть все его княжество, передвижное на колесах, своего рода цыганский табор, а так «княжеский поезд» по названию.
Знатная добыча кому-то попадется, отбиться будет трудно — снаряженных патронов меньше половины осталось, два десятка. Необходимо остановиться для короткого отдыха, снарядить стрелянные гильзы, но времени нет, уходить нужно. Лавра далеко позади, впереди город Дмитров — вотчина Старицких, вот только за сорок лет после казни Владимира Андреевича много воды утекло. Возможно, там остались приверженцы, но таковых найти нужно время, а вот воеводы, Шуйским поставленные, могут ратных людей двинуть, и побьют его отрядец.
— Партизанить только и остается. Пока лето — хорошо, но как осень начнется, все погибнем, — пробормотал Иван, но тут за спиной послышался негромкий голос Лукьяна:
— Сестра ваша говорит, что царевна предлагает остановиться в усадьбе дворянина московского Никиты Вельяминова-Зернова, что рындой и чашником был у царя Бориса Федоровича. Он царевне в монастырь недавно «поминки» прислал, и отписал, что хочет ее посетить. Он воевода в Ядрине, но сюда сам приехал, а до того в Москве был, в Приказе Разрядном.
— Далеко отсюда? Дорогу знаешь?
Вопрос был непраздный — Иван уже сам запутался в бесконечных проселках. Хорошо, что Лукьян, и особенно Кузьма, что помотался с купеческими обозами по здешним местам, уверенно вели отряд.
— Тут неподалеку — верст семь осталось.
Иван задумался — многие из дворян получили места от царя Бориса Годунова, и сейчас не могли определиться, какому из царей им служить — и тот и другой были для них отвратны. Лжедмитрий понятно почему, а при Шуйском их просто «затирали» родовитые. Хотя Вельяминовы из московских тысяцких, боярский род знатный.
— Хорошо, веди нас туда, — отозвался Князев, понимая, что риск оправдан. Осмотреться и отдохнуть нужно, прощупать настроение дворянства тоже важно, тогда станет ясно, как действовать дальше…
Боярская усадьба впечатляла размерами — небольшая крепость с валами, тыном и бревенчатыми башнями, хоть татарский набег встречай. На помостах стояли даже несколько пушек, а боевых холопов в гарнизоне до полусотни имелось. И встретили их всадники еще на подходе — дворянин в доспехах, и ратники в тегиляях — похожих на длиннополые халаты, набитых шерстью и волосом и стеганых проволокой. Удар саблей такая защита выдержит, хотя от тычка копьем не спасет. Верховые были с луками, на головах железные шлемы-мисюрки. Узнав кто прибыл — один конник стремительно унесся, остальные продолжили дозорную службу.
Зато ворота были настежь открыты, а сам боярин встречал их поклонами вместе со всем своим семейством. Все почести достались монашкам, их тут знали в лицо — Марию и Ксению бережно сопроводили в терем. А вот его пока приняли за сопровождавшего боярина, ибо Никита Дмитриевич подошел к нему и вопросительно посмотрел, после короткого приветствия. Пришлось ответить честно, прекрасно понимая, что любое умолчание или увертка вызовет подозрения. И лицо хозяина приняло неописуемое выражение от негромко сказанных слов:
— Боярин Никита, я Иван Владимирович — последний из рода удельных князей Старицких…
Глава 30
— Да она влюблена в тебя как кошка, всю дорогу о тебе токмо разговоры и были у нее, — фыркнула Мария Владимировна, и, ухватив его за руки, горячечно зашептала, проникновенно смотря в глаза:
— Иди к ней, не мешкая, братик, время терять нельзя. И сорому не опасайся — ты что думаешь, боярин Вельяминов просто так всех людишек своих убрал, а наши только стоят на охране, будто она и нужна?! Иди, ждет тебя, к каждому шороху прислушивается, и сердечко у нее бьется-бьется, сама баба и хорошо знаю, как оно бывает.
— А что люди скажут, коли прознают, грех это с монашкой…
— Грех сладок, — глаза бывшей королевы хищно сверкнули, — но куда греховней под страхом смерти, особенно когда твоим деткам грозят ее, в монастырь, под черный клобук прятать. Где о том в священном писании сказано?! Освободи нас о доли горемычной, мы ведь тебе обе служить будем верно, я брату, Ксения мужу. Что очи свои вытаращил?! Она потому и в бега подалась, что сказала ей, как ты скоро найдешь возможность ее обратно к мирской жизни вернуть, как и меня, горемычную. Чтобы постриг с нас сняли, а то патриарх сделать сможет, ибо мы обе даже слов не произносили — за царевну то сделал князь Васька Рубец Мосальский, вот пусть и монахом по правде становится, раз обеты на себя принимал!
— Так-так, постой, Маша, — так царевна замуж за меня хочет?!
— Вы мужи порой такими глупыми бываете, что диву даешься. Конечно, хочет, даже дрожит вся. А ты думаешь, что дорога ее умотала, что уединилась в горенке? Да мы бабы трехжильные, а когда влюблены, то сил много прибавляется, вам такого не понять. Так что иди — ждет тебя, чтобы любовь и покорность тебе показать, плата такова. А когда постриг снимет, лучше жены ты не найдешь, потому что за нее все дворянство станет, что прежде ее отца власти держались. Они сейчас как дерьмо в проруби, не знают, к какому им царю пристать, оба непотребные, что Васька, что самозванец окаянный. А тут вы с царицей — оба законные и царских кровей — как ты думаешь, сколько людей под вашу руку сразу станет?!
Иван был ошеломлен напором «сестрицы», та как бульдозер наехала, громыхая траками. Не ожидал, что такие перспективы очерчены перед ним будут столь решительно и цинично. А ведь действительно, если так, то самый лучший расклад получается, другого просто не сыщешь — если постриг с Ксении снять, и женой взять, то все проблемы сняты будут. Дворянство моментально выбор сделает, как и податные слои населения. И даже если бояре иного мнения будут, то их заставят под страхом лишения вотчин и «живота». И «царькам» туго придется, ибо сейчас их главная опора в этих «неприкаянных», про которых сестра так презрительно сказала. А ведь умная баба, столько лет тосковала, а теперь добралась до деятельности — хорошим помощником стала, умным и надежным.
Так глядишь, на шею потихоньку залезет и понукать станет — тут Князев мысленно усмехнулся, оценив перспективы. Но если отбросить шутки в сторону, то предложение сестры было резонным — такой альянс Старицких и Годуновых станет непреодолимой силой. К тому можно правильно обыграть с точки зрения пиара — Ксения страдалица, за грехи отца, которые искупила, про Старицких и говорить не приходится. Если грамотно агитацию поставить, то города сами присягать начнут.
