Лариса Бортникова - Авантюристы
— Четырнадцать лишних дней, Уинсли! Четырнадцать лишних дней в красной Московии! Я, словно какой-нибудь Шерлок Холмс, нанял беспризорника, чтобы тот обклеивал для вас шифровками столбы и следил, чтобы другие отщепенцы не сдирали их на самокрутки. Я завтракаю, обедаю и ужинаю пшеном, как будто я курочка! Я таскаю обноски покойного нотариуса… — Райли, точнее Массино, двумя пальцами уцепился за кармашек жилета, скривившись от омерзения — такое выражение лица случается у молодых отцов, когда они видят испорченные пеленки первенца.
— Сожалею, Сидней. Я не мог быть раньше.
— К тому же хозяйка квартиры глупа, как пожилая левретка! — старый шпион проигнорировал извинения Артура. — Ни слова по-английски, манеры кухарки и придурочный акцент! Но ее услугами пользовался сам Локкард, а рекомендации старины Боба я доверяю безоговорочно. Сусаннушка, вы прелесть!
Сидней Райли… точнее Сидней Массино, отсалютовал хозяйке квартиры двумя пальцами, и та закивала так отчаянно, словно ее только что, как минимум, произвели в фельдмаршалы.
— Смешай нам водки с вермутом! Заодно предложи чаю гостье… Ну же! Представьте же меня, Уинсли! За годы, что мы с вами не виделись, вы превратились в солдафона. Представьте меня барышне, а потом мы переместимся в гостиную, пощебечем там о своем. Ах, боже ж ты мой! Не мучайтесь так, Артур, пытаясь вспомнить мое нынешнее имя, я сам… Массино. Сидней Массино к вашим услугам, красавица! Лучший на сегодня агент Интеллидженс Сервис!
Даша вздрогнула, почувствовав на себе взгляд такой пронзительный и острый, что об него можно было и в самом деле оцарапаться. Девушка вежливо наклонила голову и, подумав, протянула для поцелуя руку. Поцелуй, как она и ожидала, оказался сухим, быстрым и похожим на укус. «Массино» Даше не нравился. К тому же, девушку насторожило, что старый и, очевидно, матерый британский разведчик ничуть не таился ее — Даши. Ну, в самом деле, не считать же то, что он назвался вслух фальшивым именем, достаточной легендой. Кстати, про «легенду» Даша вычитала из шпионских романов, которые предпочитала и обожаемому всеми гимназистками «Задушевному слову», и скучной «Сибирочке» пера госпожи Чарской, и даже бульварным романчикам про «это самое», за которые, проведай дядя Миша, ей пришлось бы минимум пять часов торчать в углу совести. Так вот, отсутствие у Райли «легенды» Даше совершенно не понравилось. Видите ли, можно сколько угодно быть кисейной барышней, можно догадываться о настоящей, большой жизни только по книжкам и синематографу, можно быть уставшей и от этого ничего толком не соображать, но дважды два — всегда четыре. Поэтому агент британской разведки, не считающий нужным скрывать свою к этой разведке принадлежность, либо врет… либо намерен от тебя в ближайшее время избавиться!
Даша пыталась сосредоточиться, хотя бы кое-как слепить мозаику событий воедино и понять, что же происходит. «Так… Пожалуй, с майором, то есть с Артуром, все ясно — он и пришел-то к нам в дом, ничуть не скрываясь. Смысла скрываться у него не было — его появления давно ждали. Да и матушка Феврония предупреждала, что однажды появится курьер. Стоит признать, что майор, то есть Артур, действительно меня спас, хотя мог бы и бросить. Зачем человеку в его ситуации лишние хлопоты? Он ведь знать не знал, что я прихватила из тайника его драгоценные предметы. Или знал? Или ему достаточно было одной Жужелицы? Догадывался ли он, что, вытаскивая меня, вытаскивает и Жужелицу? Стоп! Я же тогда ему соврала — сказала, что оставила Жужелку тете Лиде… Но он мог ее заметить, или не мог? Господи! Не соображаю от усталости ничегошеньки! Надо срочно выпить кипятку! Лучше сладкого! А вот если… А если Артур… — Даша едва не вскрикнула, напугавшись собственной догадки: — Точно! Все же ясно, как на ладони! Майор же сам утром признался, что не может забрать предметы силой. Но что мешает господину Массино их забрать? Убрать помеху, убить никчемную девицу… и забрать. А дальше просто-напросто передать предметы майору. Дважды два — четыре! Почему? Почему она все это время была настолько доверчивой! Почему позволила майору затащить ее сюда? Ох, не права была Нянюра, называя Дашу полудурьей. Какая же она полу? Она самая что ни на есть дурья! Даже дурья в квадрате. Доверилась английскому шпиону! Да еще и замуж за него напрашивалась»!
Даша сцепила зубы, чтобы ненароком не выпалить этим насквозь пропитанным ложью «господам» в лицо всю правду.
— Так как ваше имя, голубушка? — убийца (а в том, что перед ней стоит ее будущий убийца, Даша почти не сомневалась) все еще держал ее похолодевшую ладошку в своей ухоженной ладони.
— Чадова Дарья… Дмитриевна, — Даша уцепилась за отчество, как за соломинку. Ей нужно было напомнить себе, что хоть она и одна-одинешенька перед лицом смертельной опасности, хоть нет у нее ни дома, ни семьи, ни даже кошки (кстати, куда же скрылась Манон — надо потом, если получится, выйти к подъезду поискать, вдруг она еще здесь), она не просто так Дашка-дурашка без роду и племени. Она — Чадова Дарья Дмитриевна!
— Рад знакомству, Дарья Дмитриевна. Рад. Настоятельно рекомендую, пока мы с майором беседуем, умыться, покушать, а потом часок-другой отдохнуть. Как это? «Ляг, опочинься, да ни о чем не кручинься». Сусаннушка, выдайте барышне мыла и свежего белья. И… — он наморщил нос — тонкая щеточка усов забавно съежилась, — платье. Поскромнее.
С майором похожий на волка старик говорил по-английски, но, обращаясь к Даше, настолько непринужденно и с удовольствием перешел на русский, что стало понятно сразу — русский для него родной. Происхождение легкого, певучего акцента Даша определила со стопроцентной точностью. Именно так, характерно выпячивая ударные слоги, тараторила Ляля Собак — бывшая тетьлидина портниха, что еще до революции приехала в Москву из Одессы вместе с дочкой Фимочкой — вертлявой глупой козой. Тут бы Даше обрадоваться, броситься выяснять у Массино, не на Дерибасовской ли случайно проживает его родня и не знает ли он Лялю Собак, но вместо этого подозрения только усилились. Одессит на службе Его Величества Короля Англии, да еще и в разведке — не слишком ли много несуразностей?
Осторожно осмотревшись и сообразив, что немедленно сбежать не выйдет, Даша направилась сперва в гардеробную, а затем и в буфетную вслед за Сусанной, скинув наконец-то ненавистный полушубок с платком, но наотрез отказавшись переобуться. Про себя Даша решила, что с предметов нужно глаз не спускать, быть внимательной, но выглядеть уставшей, сонной и безобидной, чтобы расположить к себе хозяйку и, может быть, даже выведать про черный ход. А какие могут возникнуть сложности с тем, чтобы выглядеть уставшей, сонной, голодной, напуганной, если это рядом с истиной!
***— Какой интересный господин, этот Массино! А давно ли вы с ним знакомы? А здесь проживаете давно? Отличное жилье! Странно, что обошлись без подселенцев… А черный ход здесь имеется? — вопросов в лоб Даша старалась не задавать, ходила вокруг да около, но за целых пять минут ничего добиться так и не смогла.
— Давно, давно… Знаю давно, проживайю давно. Пэйте ваш чай! Кашу катэгорически не хотитэ? — Сусанна постукивала ложечкой о край бокала и думала о чем-то своем. — Платьэ не туго в груди? Ну и славно! Другого, увы, не нашлось.
— Благодарю, я не голодна, — Даша подумала, что в пшенку та же Сусанна запросто могла положить снотворного, а то и чего похуже, зато чай Даша сама себе наливала и заваривала тоже сама, и со вздохом от каши отказалась. Девушка то и дело косилась на свое отражение в стеклянной двери буфетной и никак не могла определиться, похожа ли она в этом платье на Филиппка, которого для потехи нарядили в кружева, или на сенную девку, стащившую у сумасшедшего барина исподнюю рубашку и нацепившую ее поверх сарафана.
— Мммм… Дарья Дмитриевна, да вы просто вдвое похорошели. Фасон чрезвычайно вам к лицу, — прилизанная шевелюра «Массино» появилась в буфетном окошке. — Где же наш вермут, Сусаннушка?
«Массино» укоризненно глядел на госпожу Борщ, которая, словно по мановению волшебной палочки, снова преобразилась в «левретку» и зашелестела ресницами с усердием листающего молитвослов дьячка.
— Нэсу — нэсу, еще полсэкунды, — Сусанна повернулась к Даше, подмигнула ей и продолжила громко, так, чтобы в коридоре и, может даже, гостиной было слышно: — Ах! Мужчины, дорогая моя, — как хлопушки с конфэтти. Пять минут фэйерверка и праздника, а потом один бэспорядок да мигрэни! Я вам это как жэнщина с большим опытом говорю… Но Сидней Массино! Он такая дуся!
— Я каску-то псенну малехо снизу подпалил! Лугаца будес? Бить будес?
Из кухни выскочил мальчишка, прислонив к пузу закоптевшую кастрюльку, от которой явственно пахло пшенкой. Пусть чуть подгорелой, но все же настоящей пшенной кашей, заправленной не рапсовым, а самым взаправдашним сливочным маслом. У Даши перехватило дыхание. Сладкий аромат пшенки дразнил, сводил с ума и заставлял желудок предательски урчать. Урчание живота, звяканье ложечки о край стакана, болтовня Сусанны и неразборчивый гул мужских голосов в гостиной — все это вдруг накрыло Дашу с головой, как ватное одеяло, она почувствовала слабость, уцепилась за край буфета и начала потихонечку сползать на пол.
