Фредерик Поол - Торговцы космосом (Операция - Венера)
"Способны ли Вы преуспеть в жизни?
Только Вы сами можете ответить на следующие вопросы:
Являетесь ли Вы умным, дальновидным человеком - мужчиной или женщиной в возрасте от 14 до 50 лет?
Достаточно ли Вы инициативны и честолюбивы, чтобы выполнить по настоящему важную работу, которая Вас ждет?
Можно ли Вам безоговорочно доверить величайшую и самую обнадеживающую из тайн нашего времени?
Если Вы тут же не вскакиваете и не кричите: "Да!" - лучше не трудитесь читать дальше.
Если же Вы сразу ответите "да", то Вы, Ваши родные и друзья заслуживают того, чтобы…" и прочее в том же духе.
Боуэн был потрясен.
– Не кажется ли тебе, что, обращаясь только к умным и образованным, мы несколько сужаем круг?.. - обеспокоенно спросил он.
Я не стал ему объяснять, что разница в пропаганде на высшие и низшие слои потребителя состоит лишь в том, что последним все надо сказать в устной форме, потому что они не умеют читать. Я заверил Боуэна, что его опасения напрасны, и он удовлетворенно закивал головой.
– У тебя природный талант работника рекламы, Гроуби, - торжественно изрек он. - В Америке консервационистов ты бы далеко пошел.
Я скромно промолчал. А он продолжал:
– Я просто не имею права держать тебя здесь и должен передать дальше. Нельзя, чтобы такой талант пропадал. Я уже подал рапорт… - он кивком указал на переговорное устройство, - и думаю, что тебя скоро затребуют. Пожалуй, это будет правильней. Конечно, жаль с тобой расставаться, но я нажал кнопки, машина уже заработала. Вот посмотри справочник клиентов "Хлореллы".
Сердце у меня подскочило от радости. Я знал, что "Хлорелла" поставляет сырье многим фирмам Нью-Йорка.
– Спасибо, - пробормотал я. - Где бы я ни был, что бы ни случилось, буду служить не за страх, а за совесть.
– Знаю, Гроуби, - одобрительно сказал он. - Э-э… но прежде чем ты уйдешь… у меня к тебе просьба, в некотором роде личная, Джордж. Я, видишь ли, сам немного пописываю. Кое-что вот прихватил с собой. Конечно, вашему брату это покажется черновыми набросками, но если бы ты проглядел их на досуге…
Наконец я вырвался от него со справочником и четырнадцатью "набросками" под мышкой. Как я и предполагал, это была грубая стряпня без малейшего проблеска таланта. Боуэн доверительно сообщил мне, что у него есть их еще немало, и мы сможем славно поработать вместе.
Забыв обо всем, я с жадностью набросился на справочник.
Переключение вентилей и кранов не так изматывало к концу дня, как работа черпальщика, а Боуэн не слишком обременял меня заданиями ячейки "консов", чтобы я мог сидеть над его "набросками". В результате у меня впервые появились свободное время и возможность получше изучить обстановку: Херера как-то взял меня с собой в город, и я наконец узнал, как он проводит свои таинственные свободные дни.
То, что я узнал, поразило меня, но, пожалуй, не настроило против Хереры. Просто я лишний раз убедился, что пропасть, отделяющую высокооплачиваемого работника рекламы от рядового потребителя, не преодолеть с помощью такого эфемерного понятия, как "дружба".
Выйдя из старой трубы подземки и очутившись под мелким костариканским дождичком, мы направились в один из захудалых ресторанчиков. Херера потребовал, чтобы каждому из нас дали по настоящей картофелине, и настоял на том, что за все платит он.
– Нет, Жоржи, считай, что у нас праздник. Ты не выдал меня, когда я передал тебе листовку? Не выдал? Вот мы и отметим это.
Во время ужина Херера был великолепен - настоящий фонтан красноречия, каскад шуток на двух языках, низвергавшийся на меня и на официантов. Глаза его блестели, говорил он торопливо и неестественно возбужденным голосом, смеялся к месту и не к месту - точь-в-точь юноша на первом любовном свидании. Да, юноша на первом свидании… Я вспомнил свой первый вечер с Кэти, бесконечно длинный вечер в Центральном парке, когда, взявшись за руки, мы шли по темным коридорам, танцзал и час, равный вечности, когда мы стояли у ее двери…
Херера хлопнул меня по плечу, и, очнувшись, я увидел, что он и официант покатываются со смеху, глядя на меня. Я тоже засмеялся, чтобы как-то выйти из глупого положения, в котором очутился. Они расхохотались еще пуще. Сомнений не было, они потешались надо мной.
– Ничего, Жоржи, - сказал Херера, внезапно посерьезнев. - А теперь пошли. Думаю, тебе понравится то, что ты сейчас увидишь. - Он уплатил по счету. Официант вопросительно поднял брови.
– В заднюю комнату?
– Да, в заднюю. Идем, Жоржи.
Мы протиснулись мимо стойки вслед за официантом. В конце зала он открыл дверь и свистящим шепотом что-то сказал Херере по-испански.
– Не беспокойся, - ответил Херера. - Мы не надолго.
"Задняя комната", к моему великому удивлению, оказалась библиотекой.
Я почувствовал на себе взгляд Хереры, но, мне кажется, ничем себя не выдал. В библиотеке пришлось просидеть около часу, пока Херера с жадностью читал какую-то изъеденную червями книгу под названием "Моби Дик". За это время я успел пролистать около дюжины старинных журналов. Мне немного полегчало, когда среди этой почтенной классики, которую я с трудом переваривал, я наткнулся на нечто вроде раннего варианта наших нынешних обращений к потребителю, например: "А вы тоже делаете такие ошибки в английском?" Такой плакат недурно выглядел бы в моем собственном кабинете в агентстве Шокена. Но все же мне было не по себе от такого количества книг без единого рекламного объявления. Я не ханжа и не против уединенных развлечений, если от них бывает толк. Но всякому терпению есть предел.
Я пожаловался на головную боль, но, кажется, Херера не поверил мне. А когда вечером, спотыкаясь, он ввалился в спальню, я отвернулся к стене. После этого мы почти не разговаривали.
Неделю спустя, когда в столовой чуть было не вспыхнул бунт, вызванный слухами о том, что в тесто для оладий подсыпают древесные опилки, меня вызвали в главную контору.
Прождав час, я наконец был принят управляющим Отделом перемещений.
– Гроуби?
– Да, мистер Мило.
– Неплохие успехи ты сделал за это время. Очень неплохие. Я вижу, ты здорово продвинулся.
Это было делом рук Боуэна. Он давал сведения. Ему понадобилось пять лет, чтобы пробраться на эту должность.
– Благодарю вас, мистер Мило.
– Очень приятно. У нас, гм-м, открывается вакансия. Надо заменить одного из наших на Севере. Факты подтверждают, что он больше не справляется с работой.
Подтасованные факты, фиктивные сведения, состряпанные Боуэном. Я наконец оценил неограниченную власть, которой обладали "консы".
– Тебя могла бы заинтересовать работа по продаже товаров, Гроуби?
– Как странно, что вы спросили именно об этом, мистер Мило, - сказал я скромно. - Меня всегда привлекала эта работа. Мне кажется, я бы с этим делом справился.
Он скептически оглядел меня, мой ответ показался ему чересчур обыкновенным. - Но, может, придется делать работу и погрязнее, - предупредил он и начал бомбардировать меня вопросами, а я почтительно выдавливал из себя ответы, почерпнутые в справочнике компании "Хлорелла". Он изучал все это лет двадцать назад, а я всего неделю. Куда ему было тягаться со мной. Через час он уже был уверен, что Джордж Гроуби - единственная надежда компании "Хлорелла Протеин" и немедленно должен заполнить образовавшуюся в ее кадрах брешь.
В тот же вечер я рассказал обо всем в ячейке.
– Значит, переведут в Нью-Йорк, - уверенно заявил Боуэн.
Я едва не выдал своей радости. Прежде всего я подумал о Кэти.
Боуэн оживленно продолжал:
– Теперь тебя следует посвятить в некоторые детали. Прежде всего условные сигналы.
Я выучил их. На близком расстоянии сигнал подавался условным пожатием руки. Для средних расстояний существовал сигнал "опасность!" - громкий оклик. Для связи на дальних расстояниях пользовались газетным кодом, весьма хитроумным. Боуэн заставил меня попрактиковаться в подаче сигналов и выучить на память код. Мы просидели с ним до самого утра. Когда мы уходили, как обычно, через Малую Наседку, я вдруг вспомнил, что в этот день не видел Хереру. Я спросил, где он.
– Херера не выдержал, - просто ответил Боуэн.
Я промолчал. Это был условный язык "консов": "такой то не выдержал" означало, что "такой то работая много лет на пользу ВАК, отдавая свои гроши, отказывая себе в тех скромных удовольствиях, которые мог бы на них купить. Он не женился и не спал с женщинами, ибо прежде всего думал о конспирации. Его начали одолевать сомнения, столь тайные и смутные, что он сам боялся себе в них признаться. Но сомнения и страхи росли. Они терзали и мучили его, и он наложил на себя руки".
– Херера не выдержал, - тупо повторил я.
– Не думай об этом, - резко сказал Боуэн. - Ты едешь в Нью-Йорк. Тебя ждут большие и важные дела.
Да, это было верно. Меня ждали важные дела.
10
Я отправился в Нью-Йорк почти в респектабельном виде: недорогой костюм служащего, четвертый класс туристской ракеты. Надо мной в верхнем ярусе абсолютно респектабельные костариканские туристы ахали, восторгаясь видами, мелькавшими в призматических иллюминаторах, или с тревогой пересчитывали свои гроши, гадая, надолго ли их хватит, если оплачивать удовольствия, которые сулит Северный колосс.
