Эстер Фриснер - Псалмы Ирода
— Ручаюсь, Ленора ни о чем другом и не думала все эти месяцы, — шепнула Дел на ухо Бекке. — Небось всю краску с кроватного столбика стерла, практикуясь.
Эту шпильку Селена оставить без внимания не могла. Ее рука мелькнула в воздухе и тяжело опустилась на розовую щечку Дел.
— Во всяком случае, Ленора знает, что к чему, молодая женщина! А вот когда ты будешь старой и никем не востребованной каргой и придет время Чистки (чего да не допустит Господин наш Царь), тогда, может, ты и пожалеешь, что не уделяла больше внимания своему кроватному столбику!
Потом, уже более спокойно, она обратилась к своему кружку:
— Все, что мы делаем для мужчин, это достойно и прекрасно, но есть много способов и хитростей, как это делать еще лучше. Вам обязательно надо научиться этим способам, благодаря которым мужчина запомнит вас лучше, чем если бы вы были в поре или оказались его первой женщиной. Вы должны стать для него чем-то большим, чем простая забава в темноте праздника Окончания Жатвы. Вы должны заставить мужчину, который вас выберет, потерять сон и тосковать до тех пор, пока он не явится к вашему па и не сделает предложение.
Крышка ящика, лежавшего на коленях Селены, поднималась на ременных петлях. Она вынула из него несколько художественно вырезанных предметов и раздала их девушкам — каждой по одному. Выражение девичьих лиц варьировалось от шока до смертельной скуки, когда они стали вертеть в руках эти деревянные фаллосы. Каждый кровеносный сосудик, каждая складочка, каждая деталь, отличающаяся от других, были тщательно выкрашены и перенумерованы, чтобы выявить все индивидуальные особенности целого.
— Надеюсь, она не станет рассказывать нам байку про девушку, которая думала, что и настоящая штука будет раскрашена и перенумерована так же, как эта? — пробормотала Дел.
— Ну и как с этим работать? — спросила Ленора.
— Этой штуковиной хорошо выбивать пыль из тряпичных кукол, — довольно громко прошептала Марион, так что Бекка ее хорошо услышала. — Размер, конечно, не в натуральную величину, но это не так уж важно. Погляди-ка, как Ленора уставилась на свой! Ты понимаешь, о чем она сейчас думает?
— Внимание! — прикрикнула Селена. Урок начался.
6
Заходится в плаче голодном дочь —
Обеим нам вышел срок.
И я не могу ей ничем помочь —
Истерзан сухой сосок.
Я только молюсь: о сладчайший Исус,
Твоя ль не щедра рука,
Так дай моей дочке испробовать вкус…
Глоток… моего молока.
— А ну убирайся отсюда! — Тали уперла кулаки в бока и закинула голову назад, сверкая на Пола полными ярости глазами. Бекка как раз в эту минуту пробегала через гостиную с корзиной чистого белья и не удержалась перед искушением замедлить шаги, чтобы полюбоваться тем, как эта маленькая женщина спорит с ее па. Бекка усмехнулась, увидев, с каким обескураженным выражением лица взирал отец на самую молодую из своих жен. Он не хуже любого другого знал, что только одна вещь в мире может придать женщине смелость разговаривать с ним в таком резком и повелительном тоне, но тем не-менее был здорово удивлен.
— Я думал, что она в своей комнате, — выдавил он из себя наконец. Его большие руки смущенно мяли широкие поля соломенной шляпы, свивая их в трубочку.
— Ну а у Бога были другие соображения на этот счет, и бедная женщина их разделяет. Ты что, хочешь, чтоб ради твоих удобств ее перевели наверх?
— Да… я хочу сказать, нет… Но тут? — Он кивнул на закрытую дверь. — Ведь в этой комнате нет даже кровати, да и вообще негде повернуться. Будет ли ей там хорошо?
Тали расхохоталась ему прямо в лицо, которое приобрело еще более смущенное и даже глуповатое выражение. У дверей Бекка вообще остановилась, чтоб услышать, как самая юная из жен сказала:
— А с каких это пор мы рожаем на кроватях? Если хочешь быть полезным, иди наружу и дожидайся там приезда мисс Линн. И хотя все знает лишь один Бог, но я не думаю, что мисс Линн появится тут быстрее, чем этот ребенок.
Бекка выскользнула в дверь и тихонько прикрыла ее за собой. Ей вдруг показалось, что она находится совсем в другом мире. Там — в гостиной — все шторы на окнах подняты, чтоб впустить в комнату как можно больше солнечного света. В этой же комнате, скорее похожей на кладовку или большой шкаф, единственное окошко было занавешено сложенной вдвое простыней. Прохладный ветерок с трудом, но все же пробивал себе дорогу сквозь плотную ткань, и в комнате царил приятный полумрак.
Хэтти лежала на тощем матрасике, принесенном женщинами из чьей-то спальни. Бекка бросила испуганный взгляд на бледное лицо матери. Поставив корзину на пол, вынула из нее сложенную чистую тряпочку, смяла ее, чтоб удобнее было вытереть пот, проступивший на лбу Хэтти.
— Оставь, как есть, — раздался из темноты голос Бабы Филы. Он скрипел, как скрипит под ногами ледок на замерзшей луже. Баба сидела на единственном стуле, который с трудом поместился в этом крохотном закутке, а ее безымянная прислужница расположилась, скрестив ноги, прямо на полу. — Для нее уже сделано все, на что она имеет право. В муках должны мы рожать детей, так повелел Господь. А потому — оставь все, как было.
— Да свершится! — прозвучал, как эхо, чей-то голос. Это была Рэй, сидевшая на подушке рядом с кувшином и тазом, поставленными слева от Хэтти; к ней присоединились и Селена, прислонившаяся к родильной стойке, чтобы проверить на прочность соединение ее частей, и девчонка Бабы Филы, чьи глаза, казалось, видели все, а может, и ничего.
Губы Бекки что-то шепнули, но это было отнюдь не «Да свершится». За несколько часов она получила столько знаний, заплатив за них тяжким трудом, сколько ей вряд ли еще когда-нибудь захочется получить. Когда у ее матери начались первые схватки, Бекка и маленькая Сьюзен были единственными, кто оказался в гостиной. Все остальные девушки и дети помогали на кухне. Время жатвы — время заготовки пищи на долгие месяцы, что ждут впереди, а потому каждая пара рук на счету. Вообще-то и Бекке полагалось бы быть там, но Кэйти сказала, что в настоящую минуту ее помощь не требуется и будет лучше, если она займется со Сьюзен чтением. Они сидели, склонив головы над книжкой, когда Хэтти вдруг со стоном поднялась с кресла, а у ее ног неожиданно появилась лужа.
Селена тут же взяла на себя руководство, приказав юной Сьюзен бежать в поле… к черту те мужские дела… и послать одного из мужчин за мисс Линн.
— Я боюсь, — хныкала Сьюзен, и подбородок у нее дрожал.
— Чего ты боишься?
— Нам нельзя находиться в поле во время уборки…
— Но у нас роды! Ты еще слишком мала, чтоб понимать, что это такое! Мужчины должны уж совсем спятить, чтоб настаивать на каких-то дурацких церемониях, когда речь идет о родах!
— Селена, не посылай эту девчонку, — сказала Хэтти. — С мужчинами надо поосторожнее. Да и у меня это не первые роды. Ты и Баба Фила, и…
— А кому захочется объясняться с Полом, если выяснится, что тебе именно в этот раз понадобилась помощь травницы? Такие вещи ведь бывают… да охранит тебя Господь… а потом уж ничего не поделаешь — поздно. Конечно, может случиться, что я окажусь единственной, кто сможет принять твоего ребенка, но по крайней мере мы сможем сказать, что за мисс Линн было послано. И никто нас упрекнуть не посмеет. А ну, беги, девчонка, — приказала Селена Сьюзен. — Если что случится, я тебя прикрою.
— Я могу сходить вместо Сьюзен, — вмешалась Бекка. Она умолчала о том, как была бы рада, если б ее отпустили. С той самой минуты, как ее мать поднялась с кресла с промокшими сзади от хлынувших вод юбками, у Бекки было одно желание — удрать отсюда куда угодно.
— Нет, ты останешься, — приказала Селена. — Нам нужен кто-то, кто может быстро отыскать и принести вещи, которые понадобятся, а остальные женщины и девчонки заняты по горло консервированием. И вообще — скоро ты сама выйдешь замуж, уедешь отсюда и окажешься в таком же положении. Так что для тебя все это будет хорошим уроком.
Так Бекка и осталась. Помогла Тали принести для Хэтти матрас, притащила свежей воды и сбегала в одну из кухонь поставить на огонь котел с водой. Та жена Пола, которая там командовала, заявила, что Бекка им мешает готовить запасы на зиму, так что ей пришлось разъяснять причины спешки. Бекке пообещали дать столько кипятку, сколько понадобится, и отправили обратно помогать Хэтти. Потом Бекка поднялась на чердак сказать Бабе Филе, что она нужна внизу. Помогла безымянной девчонке спустить Бабу Филу по лестнице, помогла Селене приготовить родильную стойку, помогла Рэй занавесить окно двойной простыней, делала все, что ей приказывали, и все, что считала нужным.
И делая все это, старалась не видеть и не слышать самой Хэтти. Затрудненное дыхание и стоны, еле слышный голос, молящий о глотке воды, шлепанье босых ног, спешащих туда-сюда по крошечному пространству пола душной каморки, все это существовало как бы отдельно от ее мамы. Когда схватки участились и Хэтти попросила, чтоб ее посадили на родильную стойку, Бекка встала у окна, пряча лицо за чуть приподнятым краем простыни. Она объяснила это тем, что смотрит, не подъезжает ли мисс Линн.
