Майкл Муркок - Повелитель Воздуха
Когда я добрался до мачты № 14, то выяснил, что «Скитальца» отогнали в другое место, освобождая эту мачту для русского сухогруза со скоропортящимся товаром, который необходимо выгрузить как можно скорее. При этом никто не знал, где стоит теперь «Скиталец».
Наконец, после того как я полчаса потерял без всякого толку, мне посоветовали отправиться к мачте № 38 – она находилась точнехонько на противоположной стороне аэропарка. Я помчался туда, пробегая под большими гондолами пассажирских и торговых кораблей, пригибаясь под качающимися канатами и огибая по широкой дуге стальные распорки мачт, пока в конце концов не оказался возле мачты № 38 и не увидел свой новый корабль.
«Скиталец» был довольно потасканным и нуждался в свежей покраске, но его отличали такие же стройные пропорции, что и лучшие пассажирские суда. У него была жесткая камера, вероятно, перестроенная вместо мягкой матерчатой старого типа. Корабль немного покачивался у мачты и, судя по тому, как натянулись его тросы, был тяжело нагружен. Четыре больших мотора старого образца были вынесены наружу и открыты всем стихиям. Я чувствовал себя человеком, которого с океанского лайнера вдруг пересадили на прогулочный пароходик. И поскольку происходил я из той эпохи, где воздушный корабль еще не был известен в качестве широко применяемого транспортного средства, то «Скиталец» представлял для меня почти исторический интерес. Разумеется, он был довольно ветхим. Кое-где серебряная краска облезла, и номер (806), порт приписки (Лондон) были не очень хорошо читаемы. Поскольку подобное было недопустимо, то два матроса с подъемника подправляли буквы черным креозотом. «Скиталец» был даже старше, чем мой первый корабль, «Лох Несс», и намного примитивнее, так что смахивал чуть ли не на пиратскую шхуну. Я сомневался в том, чтобы на борту имелись такие приборы, как компьютеры, температурные регуляторы или что-нибудь превосходящее по техническому уровню проволочный телефон, а максимальная скорость вряд ли превышала восемьдесят миль.
Я пережил мгновение страха, пока стоял внизу и наблюдал, как корабль лениво повернулся, покачиваясь на своих тросах, чтобы потом нехотя вернуться в прежнюю позицию. В длину корабль достигал примерно шестисот футов, и ни одним дюймом он не производил впечатления, будто способен держаться в воздухе. Я начал подниматься по мачте, надеясь, что кораблю не пришлось задержаться только лишь из-за моего опоздания.
Достигнув верхушки причальной мачты, я вышел на посадочную площадку. Узкая доска с веревочными перилами была переброшена на корабль. Когда я ступил на нее, она прогнулась. Никаких тебе закрытых сходней, никаких толстых пластиковых стен, чтобы пассажирам не приходилось смотреть на землю с высоты в сто футов. Во мне зародилось и начало крепнуть странное чувство удовлетворения. После первоначального шока мне постепенно начинала нравиться мысль о том, что я буду бороздить небесные дороги вместе с этим старым, покрытым шрамами бродягой. У «Скитальца» был свой собственный стиль. Инвентарь был прост. В нем было что-то от старых кораблей-пионеров, о которых мне часто и мечтательно рассказывал капитан Хардинг.
Когда я вышел на круглую посадочную площадку, меня приветствовал один из матросов в грязном свитере. Он ткнул большим пальцем в сторону короткой алюминиевой лестницы, ведущей с центра площадки наверх.
– Вы – новый второй помощник, сэр? Капитан уже ждет вас в рубке.
Я поблагодарил и вскарабкался по ступеням наверх. В рубке никого не было, кроме невысокого коренастого человека в поношенной, но хорошо отутюженной форме капитана воздушного торгового флота. Он обернулся. Взгляд его серо-голубых глаз был так же задумчив и тверд, как вчера, во рту торчала неизменная черная сигара. Стальная клиновидная бородка выставилась вперед, когда он подошел ко мне и встряхнул мою руку.
– Рад видеть вас на борту, мистер Бастэйбл.
– Спасибо, сэр. Я тоже рад быть на борту. Простите за опоздание, но…
– Знаю. Нас перегнали сюда из-за этого проклятого русского сухогруза. Вы не застали нас на месте. Нам нужно еще какое-то время, чтобы подправить буквы на борту, да и пассажиры еще не прибыли, – он указал в конец рубки, где была еще одна лестница и за ней дверь. – Ваша каюта там. На эту поездку вам придется делить ее с мистером Барри, но как только мы высадим пассажиров, вам будет предоставлена отдельная каюта. Мы редко берем людей. Правда, у нас будет несколько палубных пассажиров, они сядут в Сайгоне. Ваша каюта была единственно приемлемой. Не возражаете?
– Благодарю, сэр.
– Хорошо.
Я поднял сумку.
– Каюта справа, – пояснил Корженёвский. – Моя прямо, а та, где пассажиры (которая потом будет вашей), – слева. Думаю, Барри ждет вас. Встречаемся через пятнадцать минут. Надеюсь, тогда мы сможем отчалить.
Я взобрался по трапу и открыл дверь, за которой был короткий коридор, куда выходили три двери. Стены, выкрашенные простой серой краской, были довольно обшарпанными и исцарапанными. Я постучал.
– Входите!
В каюте на разобранной койке сидел высокий тощий человек с дикой копной рыжих волос. На нем было только нижнее белье. Большими глотками он тянул неразбавленный джин. Когда я вошел, он глянул на меня и дружески кивнул:
– Бастэйбл? Я – Барри. Хотите выпить?
Он протянул мне бутылку, но потом, словно вспомнив о хороших манерах, подал стакан.
Я улыбнулся:
– Для меня немного рановато. Моя койка наверху, не так ли?
– Боюсь, что так. Вероятно, не вполне то, к чему вы привыкли на «Лох Этив».
– Мне вполне подходит.
– В шкафу найдете несколько мундиров. Марло, по счастью, был вашего сложения. Там же внизу можете свалить пожитки. Слыхал о вашей великой битве. Говорит только в вашу пользу. Весь наш проклятый корабль набит чудаками. Мы не очень-то сильны в том, что называют формальной дисциплиной, но работаем на износ, а капитан – один из лучших.
– Мне он понравился, – сказал я.
Я уже начал размещать в шкафу свои брюки и вытащил мятую форму. Барри натянул штаны и вязаную кофту.
– Один из лучших, – повторил он, осушил стакан и заботливо убрал его вместе с бутылкой. – Ага, кажется, наши пассажиры наконец прибыли. Можем отправляться. До скорого в рубке, когда отчалим.
Когда Барри открыл дверь, я успел мимолетно заметить спину одного из пассажиров, входящего в каюту напротив. Женщина. Женщина в темном дорожном пальто. Было что-то странное в том, что капитан Корженёвский взял пассажиров. Он не был похож на человека, которому по душе сухопутные крысы. Но, возможно, «Скиталец» никогда не отказывался получить что-нибудь сверх обычной прибыли, если предоставлялась возможность. Такие корабли, как этот, обычно приносят довольно мало дохода.
Вскоре я присоединился в рубке к капитану и мистеру Барри. Оба штурмана были на постах, радист засел в своем отделении и держал связь с главной диспетчерской, чтобы знать, когда дадут разрешение стартовать.
Через круглое окно рубки я разглядывал близлежащие корабли. Наш маленький сухогруз выглядел среди них настолько не на своем месте, что я был бы очень рад, если бы мы стартовали побыстрее.
Капитан Корженёвский взял телефонную трубку:
– Капитан машинному отделению. Приготовиться к старту.
Несколькими секундами позднее я услышал рычанье дизельных моторов, когда машинисты включили их, чтобы прогреть. Потом пришел приказ из диспетчерской аэропарка. Мы могли подниматься.
Капитан занял свое место на носу и посмотрел вниз, где были причальные канаты и сходни. Барри подошел к аппарату связи и стоял с трубкой наготове. Боцман остановился посреди лестницы, ведущей на посадочную площадку, так что из рубки была видна только верхняя часть его туловища.
– Принять трап! – сказал капитан. – Закрыть наружные двери, заложить засовы, боцман!
Боцман передал приказ дальше человеку, стоящему внизу, – его вообще не было видно. Громкий шум, грохот и крики заполнили корабль. Затем боцман вновь показался на лестнице.
– Все готово к взлету, сэр.
– Отпустить тросы! – капитан выпрямился и сунул руки в карманы; в зубах неизменная сигара.
– Отпустить тросы! – крикнул Барри в трубку. Ощутимый толчок – мы отходили от мачты.
– Все кабели отдать!
– Все кабели отдать! – повторил Барри.
Якорный канат упал, и мы повисли в воздухе.
– Полный назад!
Барри повернул выключатель.
– Полный назад!
Он говорил теперь с машинистами, которые находились снаружи в моторном отделении.
Корабль качался из сторону в сторону, вверх-вниз, моторы отогнали его от мачты.
– Высота двести пятьдесят футов, – распорядился капитан, который все еще осматривался, глядя в застекленное окно рубки.
– Есть двести пятьдесят футов, сэр, – штурман повернул огромный металлический штурвал.
Медленно поползли мы наверх, палуба слегка накренилась, пока штурман контролировал показания прибора и юстировал хвостовые стабилизаторы.
