Олег Зоин - Кремляндия
— Поняла. Будьте готовы к разговору!
Присутствующие откинулись в креслах и расслабились, полагая, что президент оставит их в покое на время разговора с Обамой, но он не дал им такой возможности.
— Игорь Иванович и Сергей Евгеньевич! — Обратился он к Шувалову и Нарышкину. — Полагаю, надо объявить недельный национальный траур, возьмите на контроль и исполнение.
Нарышкин пробурчал что-то вроде:
— Вечно у нас, то Хромая Лошадь, то засуха с пожарами, то морозы совершенно неожиданно, то ещё какой инцидент. Покоя нет!..
— Ну, да, сравнили, Сергей Евгеньевич! — Услышал бормотание президент и тотчас вернул мяч. — В Хромой Лошади сгорели блядуны и шлюхи, и то мы не постеснялись нацтраур объявить, а здесь, чувствуется, не одна сотня тысяч сгинула, не меньше, чем на Гаити, и что же, экономить на флагах и траурных лентах? Объявляем траур с завтрашнего дня. Всё!
— Хэлоу! Хиа из Москоу. Миста Медведев он лайн. Йес. Миста Обама? — Прощебетала на другой конец света Дарья Алексеевна.
ДАМ снял трубку Правительственной связи.
— Хай, Барри! Хау д ю ду? Я рад. Какие у тебя возможности завершить дезактивацию района катастрофы?.. Мы, Россия, согласны и с благодарностью принимаем вашу помощь. Куда примем самолёты? Сейчас уточню. — Президент повернулся к коллегам. — Куда мы можем принять их тяжёлые самолёты? Ближайший подходящий аэродром в Казани? Понял. Барри, мы тут посоветовались. Ближайший к зоне поражения путный аэродром в Казани. Мы его готовили к Универсиаде, там могут садиться любые самолёты. И до Кизнера оттуда всего двести — триста километров. Сколько миль? Дарья Алексеевна, скажи ему сколько это миль. Сто пятьдесят — двести миль. Окей! Завтра уточним. Бай!
— Ну, что, ребята, гоните команду в Казань, наводите там глянец, охрану аэропорта и гостиницу для экипажей и химиков готовьте на совесть. Не забудьте о заправке. В Казань введите спецподразделения Нургалиева или ваших, Сергей Кужугетович, рейнджеров. Шучу! Я в хорошем смысле… И разыщите, наконец, Минниханова. Не могу и мысли допустить, что такой блестящий менеджер, как Минниханов, сбежал подобно некоторым московским спринтерам-бюрократам…
Да, и вот какой вопрос проработайте до завтра. Как учесть потери гражданского населения, как идентифицировать погибших, при которых нет документов, как, в конце концов, их хоронить. Вероятно, придётся большую часть кремировать, потому что хотя и холодное время года, но раньше, чем через неделю к захоронениям приступить не сможем.
Ну, я ведь вам не завхоз. Сообразите, должно быть, сами, что хотя большинство окажется без документов и их можно будет кремировать или похоронить в братских могилах, тем не менее, десятки тысяч, кто будет идентифицирован, надо похоронить по-человечески, в гробах… Не забудьте распорядиться кто, сколько делает, кто доставляет гробы, кто хоронит и ведёт учёт этих скорбных дел. Вот так-то! Горе наше тяжкое! За какие грехи на нас свалилось?..
— Дмитрий Анатольевич! — Решился прервать президента Шувалов. — Вы уж не влезайте в эту страшную конкретику, держите главный штурвал страны, а мы всё понимаем и свои обязанности выполним, можете не сомневаться. Предлагаю создать комиссию по устранению последствий кизнерской катастрофы. Её вполне может возглавить Кожин. Владимир Игоревич владеет необходимым опытом и потянет.
Президент едва заметно усмехнулся. Жизнь его научила быстро анализировать поведение подчинённых и вычислять их мотивацию и намерения, чтобы вернуть на путь истинный…
— Хорошо. Комиссия так комиссия. Но возглавить такое большое дело, связанное с приёмом международной помощи, должен максимально ответственный человек. Это будете вы, Игорь Иванович, как председатель Правительства. А вот на роль вашего зама по повседневной конкретике Кожин вполне подходит. Указ будет готов через час. Все свободны…
— Ну, кажется, я начинаю уставать от таких совещаний, — вздохнул ДАМ, ища сочувствия у Дарьи Алексеевны.
Она только улыбнулась. Не первый год варясь в кремлёвской бюрократической кастрюле, Дарья Алексеевна постигла высший пилотаж искусства сочувствия и сострадания к руководителям самого разного уровня, вплоть до Президента…
— Дмитрий Анатольевич, прошу отложить все дела и пообедать, потому что я уже не в состоянии отказывать всему миру в стремлении поговорить с Вами и выразить поддержку и понимание нашего горя…
— Да, пожалуй, ты права, Алексеевна, пошли обедать, перерыв!..
Не успели ДАМ и Вроде Дарья вернуться в кабинет после торопливого обеда, как позвонил Лукашенко.
— Дмитрий Анатольевич, будете говорить с Александром Григорьевичем?
— Да-да, конечно. Привет, Александр Григорьевич, что нового?
— Приветствую! Дмитрий Анатольевич, у нас всё более или менее, главное сейчас у вас. Если не секрет, что удалось сделать по нормализации жизни после катастрофы? До нас химические дожди не дойдут? Да-да! Я слышал, что удалось основное — погасить облако и устранить угрозу гибели Европы. Спасибо! Да и Обама показал себя порядочным человеком. Чем мы, Беларусь, могли бы оказать помощь? Ха-ха-ха! Молоком? Понятно. Молочко у нас отличное, только Онищенко у вас тот ещё жук. Понимаю… Сам такой… Мы уже готовим автоколонну МАЗов-рефрижераторов с диетическими продуктами в зону бедствия. Надеюсь, твои церберы не перегадят в пути, как всегда?..
— Александр Григорьевич, дорогой! Как мне дороги твои братская поддержка и оптимизм! Немного раскручусь, полагаю, что до конца месяца, непременно встретимся, есть о чём поговорить… Будь здоров!
Президент удовлетворённо потёр руки и подошёл к окну, чтобы обдумать итоги первой половины дня. За окном беззвучно сыпал нудный осенний дождик, здания и деревья поблекли и потеряли свой обычный празднично-плакатный вид. Нервная нагрузка последних дней ощущалась даже таким бывалым и привыкшим к самым причудливым и невероятным ситуациям человеком, как ДАМ.
Система власти в России очень инертна, её маховик, запущенный тысячу лет тому назад, пусть медленно, со скрипом, но неумолимо крутится, перемалывая время, обстоятельства и, конечно, людей, вечно не понимающих, что и к чему, и попадающих из любопытства или с подзатыльника в бункер перед маховиком. Кости и прах перемолотых бездушным маховиком российской власти людей столетие за столетием власть укладывает в основание широкого прочного тракта в светлое будущее человечества, куда его, радостное человечество, приведёт богоизбранная Россия. Колымага империи едет по фатальному тракту, направляемая безумными кучерами, но пассажирам колымаги неведом финиш, они, беспечные, уверены лишь, что завтра будет лучше…
И вот невероятный случай даёт возможность остановить безумный маховик, прекратить торить тракт на костях, начать строить автострады и магистрали не на костях и прахе, а из бетона и стали, как в нормальных странах, и не только изменить направление колымаги, а вообще, заменить её саму на современный экспресс, указать осмысленный маршрут и затянуть песню повеселее…
Несколько лет ДАМ провёл в Интернете, яростно сражаясь в сообществах и блогах за расчистку исторического пути России, за сменяемую цивилизованную власть, за то, чтобы каждый из нас чувствовал себя достойным человеком.
Интернет, как коллективный супермозг, давно уже дал оценки и прогнозы, вынес приговоры и наметил пути очеловечивания России. Но те, кто настроились править пожизненно, ни при каком раскладе не собираются уходить или что-либо менять…
Наш ДАМ — хладнокровный реалист, умеющий не только хватать шанс за оба уха, но и вытряхивать из шанса результат.
Опорами неэффективной, погрязшей в коррупции власти, является выжившая и прекрасно приспособившаяся к новым реалиям совковая партхозноменклатура, единственным средством от которой может быть только люстрация, полное и бесповоротное отстранение хищников от государственной кормушки.
В любой момент кто-нибудь из основных деятелей правящей корпорации может засомневаться в соответствии действий президента интересам их класса. Тогда сначала будет тупой протест, саботаж исполнения обязанностей и поручений, а потом и прямой бой с президентом-отступником.
Но неумолимая логика невероятного стечения обстоятельств уже повела президента на продолжение азартной игры с судьбой…
Размышления президента прервала Дарья Алексеевна.
— Дмитрий Анатольевич, звонит его Святейшество патриарх. Будете говорить?..
— Да-да, конечно. Ваше Святейшество, день добрый! Да, сегодня немного полегчало. Облако уничтожено, завтра начинаем окончательную зачистку очага поражения…
— Дмитрий Анатольевич! Храни Вас Господь! Три дня и три ночи в храмах России идут службы и возносятся молитвы за упокой мученически погибших и во славу России. Да, наверное, Вы видели на главных телеканалах, что Церковь делает всё для успокоения и духовной поддержки народа в тяжком испытании, выпавшем на нашу долю. Хочу встретиться с Вами, если ситуация позволяет, обменяться мыслями, как поднимать народ на возрождение из хаоса и печали.
