Гилберт Честертон - Золотая коллекция классического детектива (сборник)
– Так будет лучше, Джек. Так будет лучше, – прошептала его жена.
– Действительно, мистер Дуглас, – сказал Шерлок Холмс. – Я уверен, для вас так будет лучше.
Мужчина стоял неподвижно и поглядывал на нас, щурясь, как человек, внезапно вышедший из темноты на свет. У него было необычное лицо: умные серые глаза, густые коротко стриженные седоватые усы, квадратный выступающий подбородок и добрые пухлые губы. Он внимательно осмотрел всех нас, потом, к моему удивлению, шагнул ко мне и протянул связку бумаг.
– Я слышал о вас, доктор Ватсон, – выговор его не походил ни на английский, ни на американский, но голос у него был спокойный и приятный. – Вы тут вроде историка. Я готов биться об заклад на последний доллар, что такой истории, как эта, в ваши руки еще не попадало. Можете рассказать ее своими словами, только не меняйте факты, и тогда успех у публики будет вам обеспечен. Я два дня просидел взаперти в этой мышеловке и, пока на улице было светло, записывал все, что знаю, на бумагу. Я передаю эти записи вам… и вашим читателям. Это история Долины Ужаса.
– Но все это дело прошлого, мистер Дуглас, – ровным голосом произнес Шерлок Холмс. – Мы хотим услышать от вас рассказ о настоящем.
– Услышите, сэр, – заверил его Дуглас. – Вы позволите мне курить, пока я буду рассказывать? Благодарю вас, мистер Холмс. Насколько я помню, вы и сами курильщик, поэтому поймете, каково это – два дня просидеть с табаком в кармане и не иметь возможности закурить, опасаясь, что запах выдаст тебя. – Он наклонился к камину и с жадностью раскурил сигару, которую дал ему Холмс. – Я о вас слышал, мистер Холмс. Вот уж не думал, что когда-нибудь нам доведется встретиться. Но еще раньше, чем вы разберетесь с этим, – кивнул он на бумаги у меня в руках, – вы поймете, что такого в вашей практике еще не встречалось.
Инспектор Макдональд в величайшем изумлении буравил странного человека глазами.
– Голова идет кругом! – наконец не выдержал и вскричал он. – Если вы – мистер Джон Дуглас из поместья Берлстоун, тогда чье убийство мы расследовали эти два дня? И откуда, объясните, вы сейчас взялись? Мне показалось, вы выпрыгнули просто из пола, как черт из табакерки.
– Эх, мистер Мак, – Холмс погрозил ему пальцем, – вы так и не прочитали ту изумительную брошюру, в которой описывалось, как король Карл скрывался здесь. В те дни люди знали толк в тайниках и потайных комнатах. А то, что использовалось однажды, всегда можно использовать еще раз. Вот я был практически уверен, что мистер Дуглас все еще находится где-то в этом доме.
– И как долго вы от нас это скрывали, мистер Холмс? – с чувством обиды спросил инспектор. – Долго вы наблюдали за тем, как мы тратим все силы на поиски, зная, что это совершенно пустое занятие?
– Что вы, дорогой мистер Мак, я все окончательно понял только вчера. Поскольку мои выводы могли подтвердиться только этим вечером, я и предложил вам с коллегой сегодня устроить выходной. Право же, что еще я мог сделать? Когда я обнаружил тюк с одеждой во рву, у меня тут же зародилось подозрение, что труп, который мы видели, это не мистер Джон Дуглас, а велосипедист из Танбридж-Уэлса. Это был единственный возможный вывод. Следовательно, передо мной встала задача выяснить, где находится сам мистер Дуглас. И, вероятнее всего, он все еще находился в этом доме, который прекрасно оборудован для того, чтобы скрывать здесь беглецов, и дожидался того времени, когда все уляжется и можно будет уйти окончательно. Конечно же, ему помогали жена и друг.
– Да, вы все верно просчитали, – одобрительно кивнул Дуглас. – Я подумал, что мне лучше всего будет исчезнуть, я ведь не понимал, в каком положении нахожусь в глазах вашего британского закона. К тому же я понял, что так раз и навсегда смогу избавиться от этих псов, идущих по моему следу. Я хочу сказать, что не сделал ничего такого, чего мне нужно было бы стыдиться, и ничего такого, чего не сделал бы снова, но вы сами это поймете, когда услышите мой рассказ. Можете не предупреждать, инспектор, я твердо решил рассказать всю правду.
Начну я не с самого начала. Это вы прочитаете там, – показал он на бумаги, которые я держал в руках. – И голову даю на отсечение, что такого вы еще не читали. Если в двух словах, то есть люди, у которых имеются причины ненавидеть меня, и они готовы на все, чтобы отправить меня на тот свет. До тех пор, пока жив я и живы они, спокойной жизни у меня не будет. Они преследовали меня в Чикаго и выследили в Калифорнии. Из-за них мне пришлось уехать из Америки. Но, когда я женился и осел здесь, в этом тихом месте, у меня появилась надежда, что хоть остаток жизни я проведу спокойно. Жену я в свои дела не посвящал, не хотел втягивать ее во все это. Зачем – она бы после этого не смогла жить спокойно, ей бы всюду стала мерещиться опасность. Она, конечно же, о чем-то таком догадывалась, пару раз у меня слетали с языка неосторожные слова, но до вчерашнего дня, до разговора с вами, джентльмены, она не знала, что происходит на самом деле. Она действительно рассказала вам все, что знала, и Баркер, кстати, тоже, ведь в ту ночь, когда это произошло, времени на объяснения не было. Сейчас она знает все, и я жалею, что не доверился ей раньше. Поверь, решиться рассказать тебе все мне было очень трудно, дорогая. – Он на миг сжал ее ладонь. – Я думал, что поступаю правильно.
Так вот, джентльмены, за день до того, что произошло, я ездил в Танбридж-Уэлс, и там на улице случайно увидел одного человека. Я заметил его лишь мельком, краешком глаза, но и этого мне хватило, чтобы узнать его. Это был мой злейший враг, тот, кто все эти годы преследовал меня, как голодный волк карибу. Я понял, что опасность не за горами, поэтому вернулся домой и стал готовиться к встрече. Знаете, я ведь надеялся только на свою удачу, которая меня никогда не подводила. В середине семидесятых в Штатах ходили легенды о том, какой я счастливчик… Ну, в общем, весь следующий день я был начеку. В парк не выходил, потому что понимал, что там он уложит меня из своего дробовика, так что я пикнуть не успею. Когда подняли мост (мне всегда становилось чуточку спокойнее, когда его поднимали на ночь), я успокоился. Мне и в голову не приходило, что он уже как-то проник в дом и поджидает меня внутри. Но когда я в халате стал, как обычно, обходить комнаты, то перед тем, как войти в кабинет, меня как будто кольнуло что-то внутри. Наверное, когда человеку много раз приходилось сталкиваться с опасностью (а я, уж поверьте, как никто знаю, что это такое), у него вырабатывается какое-то шестое чувство. Не знаю как, но я ясно почувствовал, что в кабинете кто-то есть. В ту же секунду я увидел под шторой ботинок, и мне все сразу стало понятно.
У меня в руке была только одна свеча, но в холле ярко горела лампа, так что в кабинете было достаточно светло. Я поставил свечу и бросился к камину за молотком, который лежал на полке. И почти одновременно с этим он выскочил из-за шторы и кинулся на меня. Я заметил, что в его руке блеснул нож, я отмахнулся молотком и, наверное, попал в него, потому что нож со звоном упал на пол. Он, как угорь, скользнул за стол и выхватил свое ружье. Я услышал, как он взвел курки, но, к счастью, успел вцепиться в него до того, как он выстрелил. Я держался за стволы, он – за приклад. С минуту мы боролись, пытаясь вырвать друг у друга оружие.
Он его так и не выпустил, но на какой-то миг опустил приклад вниз. Не знаю, может, это и я спустил курок, может быть, ружье выстрелило само, мы ведь выкручивали его друг у друга из рук, как бы то ни было, он получил двойной заряд прямо в лицо. То, что осталось от Теда Болдуина, рухнуло на пол к моим ногам. Это его я видел в городе и узнал сейчас, когда он выпрыгивал из-за шторы. Правда, теперь его не узнала бы даже родная мать. Я повидал на своем веку многое, но, когда я увидел, во что он превратился, меня чуть не стошнило.
Я все еще стоял над ним, опираясь о стол, когда в кабинет ворвался Баркер. Потом на лестнице раздались шаги жены, и я подбежал к двери, чтобы не дать ей войти. Не годится женщине такое видеть. Я сказал ей, что скоро поднимусь. Когда она ушла, я что-то начал объяснять Баркеру, но он и сам сразу понял, что произошло. Мы уже начали думать, что говорить слугам, которые должны были сбежаться на шум, но никто не шел. Тут-то мы и поняли, что они не могли ничего услышать, и о том, что произошло, кроме нас, никто не знает. И вот именно тогда мне в голову и пришла эта мысль. Я, честно говоря, сам удивился, насколько все удачно сложилось. У трупа один рукав сбился наверх, и на руке его я увидел знак ложи. Такой же, как у меня, смотрите.
Человек, которого мы узнали под именем Дуглас, расстегнул манжету, закатил рукав и показал нам на своем предплечье коричневый треугольник, вписанный в круг, точно такой же, какой мы видели на руке мертвеца.
– Это и натолкнуло меня на эту мысль. Я вмиг понял, как все можно обустроить. Рост у него такой же, как у меня, волосы, фигура – все совпадало. Лица у этого несчастного почти не осталось. Тогда я принес свою одежду, мы с Баркером за пятнадцать минут переодели его и положили так, как вы видели. Его вещи мы скрутили в узел, я сунул в него единственный тяжелый предмет, который нашелся под рукой, и швырнул сверток за окно в воду. Карточка, которую он собирался оставить рядом с моим телом, осталась лежать рядом с ним.
