Алекс и Ангелина Змаевы - Туман над тропами
— Марги, для чего ты это делаешь?
— Чтоб вернуться в поселок живой и своими ногами, — отвечаю, растекаясь из "мостика" в "позу трупа". Сучок касается раскрытой ладони пальцами. Я приоткрываю глаза, он делает жест, означающий "весь мир" и поясняет:
— Все вот это. Ты шаманка, тебя уважают. И племя у нас уже есть — твое племя. Для жизни людям не нужна никакая белая глина, не говоря уже про походы с охапками травы к дальнему берегу. Но это зачем-то нужно тебе. Что ты хочешь на самом деле?
— Есть, спать, кувыркаться с мужчиной, родить детей, снова есть, спать… Это круг, Сучок. Ты понимаешь? Хоть для жены, хоть для охотника, и для шаманки тоже, хоть и другой. — Я изобразила невидимый обруч в воздухе и "разомкнула" его в плавную линию. — А я хочу вот так: тропа вдоль бегущей воды, и за каждым поворотом от горных ключей до океана все новое… А потом я хочу связать из ниток белое крыло и лететь на нем над океаном, как эти птицы.
— Ты хочешь перемен, — он не спрашивал, но я подтвердила:
— Да, я хочу перемен, хочу жизни.
— Круг тоже жизнь. Но я понял. Туманная играет тобой.
Пришло время удивиться мне:
— Ты о чем?
— Четверо старейших духов — небесные брат с сестрой, Солнце и Луна, и подземные брат с сестрой, Огненный Змей и Туманная Анаконда. И их вечный спор. Небесные следят за соблюдением традиций, за неизменностью круга жизни, а подземные — хотят изменений. Подземные разрушают и создают. Как было в этот раз: разрушен перешеек, а на горе Огненного Змея поднялась еще одна вершина. И наша жизнь стала другой. Еще со дня гибели старого поселка мне было странно происходящее. Сперва пришла шаманка Туманной и ее слова отделили нас от остального племени. Потом гибнет шаман Белого Броненосца и рушится священная скала. А ведь Белый Броненосец правнук Солнца! А дальше — Туманная заботится о нас как о своих детях, и… подсказывает тебе перемены. Марги, тебе не кажется, что Туман и Огонь гонят нас по какой-то известной только им тропе?
— А если и так, то что из этого? Небесные не вмешиваются и не торопятся нам помогать. И мне не нравится неизменность круга жизни.
— Конечно, тебе как служительнице Туманной такой путь кажется самым естественным. Но я видел еще кое-что, и не могу понять иначе, чем если будто подземные играют нами, а кто-то играет подземными. Кто-то очень древний ведет их руку.
Отец рассказывал мне много историй, но ни в одной из них Туманная не действовала столь странно. Озлобить племя, натравить его на соседей, чтобы в безумии отчаяния соседи были уничтожены, а их женщин отобрать: вот обычная игра подземных. Они подсказывают оружие и указывают врагов. А тропа, по которой гонят нас, какая-то другая, очень длинная и поначалу вообще незаметная. Кто-то думает очень далеко вперед, не как Туманная — выпустила пар и успокоилась.
— И кто бы это мог быть, Сучок? Мягкая Лапка говорила мне, что небесные и подземные — первые из Старейших. Кто может играть ими?
— Не знаю, Марги. О таком я тоже не слышал ничего прямо сказанного. Разве что отец один раз поминал, что Время — тоже дух, и он был раньше Старейших. Может, отец просто так шутил… А может, и нет.
— … а может, и нет. Что ж с того? Я все равно завидую чайкам…
Он заглянул мне в глаза и складка между бровей, сложенных "домиком", слегка разгладилась.
— Значит, я помогу тебе сделать белое крыло. А Туманная… или Время, подскажут, как его сделать. Вот и все.
— Я рада, что ты есть, Сучок, и что ты со мной.
— Я с тобой, Марги. Тем более, что я тоже не люблю натаптывать тропу по кругу.
8 день 11 луны 10901 круга от начала мира, когда я — Крадущаяся Марги, шаманка Туманной Анаконды, берусь за страницы этого дневника. Вчера Копуша преподнес мне в подарок керамическую ванночку с крышкой, для хранения пласта влажной глины. В честь луны, прошедшей с того момента, как я стала шаманкой. Теперь мне есть на чем писать дневник. Писать для себя и будущих учеников. Писать о том, что нужно сделать, но приходится пока откладывать. Мир по ту сторону перехода все больше отдаляется, и я опасаюсь забыть те знания, которые потом очень понадобятся. Возможно, эти записи потом будут казаться ученицам туманными и расплывчатыми, но иначе и не может быть.
Что же до нынешнего дня, то есть лишь одна новость, достойная записи (кроме самого факта начала ведения дневника) — сегодня я официально объявила Подарочка ученицей. Чему буду учить? Посмотрим, начну, наверно, с грамоты.
Канонические комментарии к «Книге туманов».
В первой же табличке основательница указывает нам на туман, скрывающий смысл священного текста, и одновременно на важность его. Однако этот туман постепенно рассеивается, как и было предсказано. Так, недавно нам стала понятна запись о волокне из древесины — "вискозном", содержащаяся на 218-ой табличке. Мы поняли слова пророчицы, только научившись сами получать это волокно. Однако священный текст помог нам сразу понять значение этого открытия, так что будет верным сказать, что основательница все еще ведет нас.
Так же далеко не случайна и запись на первой табличке о начале ученической традиции, той самой, что и по сей день лежит в основе нашего общества и нашей веры.
"Переход", упомянутый здесь основательницей, пока еще не имеет однозначного толкования. В настоящий момент официальной версией Храма является следующая: "Основательница, будучи родной дочерью Времени, придя в мир как шаманка своей племянницы — Туманной Анаконды, постепенно стала забывать то, что видела в доме своего отца. По-видимому, приход в мир людей и воплощение в человеческом теле наложили человеческие границы на ее память и возможности."
Марги Четвертая, старшая жрица Храма Воды Времени.
Часть вторая
Марги
20 день 6 луны 10903 круга от н.м.
Я передвинула фигурку вождя на две клетки и кивнула Подарочку. Ее ход. Мысли текли плавно и неторопливо. Два года в этом мире отучили меня спешить. Суета городов двадцатого века стала вспоминаться как нечто чуждое и неуютное. Она осталась там, за "переходом". А здесь за стенами грота шумит ливень и завывает ветер — прощальное напоминание уходящего урагана, на которые так богаты смены сезонов. Скоро дожди уйдут и сухой сезон вступит в свои права, а пока мы с Подарочком сидим здесь в гроте-укрытии перед начерченной на большом плоском камне шахматной "доской". Ученица думает, а я не тороплю. Зачем? Воспоминания затягивают и не хотят отпускать.
К изготовлению шахмат я пришла неожиданно даже для себя. Началось все с письменности. Или, точнее, с того, что я решила обучить грамоте Подарочка. До этого я уже пару лун вела дневник на глиняных табличках, используя русские буквы для записи местного языка. Над огласовкой некоторых слов пришлось серьезно задуматься, но в целом получалось неплохо. То есть мне так казалось, пока я не начала занятий с ученицей. И вот тут возникло неожиданное препятствие: Подарочек ни в какую не понимала, что такое "буква".
-Буква — запись звука? Это как? "Ш" в "шуме дождя" и в "шерсти" — это же совсем разное? Одно в уши лезет, другое — руками трогаю?
Тогда я впервые столь явно увидела разницу в способах думать. Все мысли Подарочка были сугубо конкретным, касались отдельного предмета, звука, и не содержали никаких "вообще". С буквами я тогда вывернулась, "приземлив" задачу.
— Вот представь, бежит по лесу тапир с раненой лапой, тут капля крови упала на лист, а там — он потревожил рану веткой. Лист и ветка разные, но капли крови и там и там — следы от раны. Ведь именно так их прочтет охотник…
— То есть буквы — это следы, которые оставляют раненые слова?
— Записанные, да, — я улыбнулась, вспомнив "мысль изреченная есть ложь".
— И по ним, как по следам, можно узнать, какие слова были сказаны?
— Да.
— И ты научишь меня этому колдовству?
Начиная с этого разговора обучение сдвинулось с мертвой точки. Тем более, что рвения к учебе у Подарочка было столько, что оно порой начинало всерьез утомлять. Видимо, это был необходимый этап, когда сознание еще не может свободно оперировать абстрактными знаками. Не случайно же скандинавским рунам приписывалась волшебная сила. Но мне хотелось двигаться дальше, не погружая ученицу глубоко в мистику знаков, а для этого требовалось постоянно тренировать работу с абстракциями. И тогда я вспомнила про шахматы. Все необходимое у нас оказалось "под рукой", только фигуры пришлось заменить. Ну кто знает здесь "слона"? Даже "белые люди" еще не появились, чтобы припрятать "самых хвостатых зверей" [6]. А потому "слоны" стали "кайманом" и "ревуном" — один в болоте, другой на ветках и друг с другом не пересекаются. "Болото" и "лес" — именно так я объяснила Подарочку белые и черные клетки "доски". Да и не были они "белыми и черными" — светло-серый гранит и буро-зеленые квадраты, закрашенные соком лиан, как нельзя более соответствовали этим образам. "Ладьи" стали "тапирами", а "кони" — "марги". Ну а кто еще, кроме марги, может изменить направление прыжка в полете, на то ей и хвост дан. "Ферзь" стал "вождем", а "король" — "шаманом". Эта мысль показалась мне забавной — шамана надо защищать, ну какое без него племя? А вождь? Если пешка-охотник доберется до последней линии противника, сам вождем стать может, за геройство. Запросто. И никто не возразит. Вот так и получились "шахматы для Нового света". В сезон дождей, отсиживаясь в укрытии, к игре подключились Сучок и Гремучка, и шахматный камень стал занят большую часть времени. На следующий круг Копуша изготовил еще два комплекта, отлив "доски" и слепив фигуры из глины. Их уволокли в поселок. Сейчас я бы уже затруднилась сказать, сколько у нас в племени игроков.