Клаус Нойман - Правда об "Орловским инциденте"
– Я в Москву. Там жизнь налажена, – сказал Коля, взял полную кружку ароматного кофе, и сделал глоток. Кстати, неплохой кофе! – Как бы добраться, только… А тебе зачем, собственно?
– Под Мценском, там совсем недалеко, есть деревенька. То есть была. Сейчас заброшена, но я туда наведываюсь регулярно. Там у нас база с третьего ещё. В общем, если кому-то ехать некуда, то там несколько домишек вполне пригодны, чтобы пересидеть, пока здесь порядок не наведут. Вода в колодце, удобства во дворе, баня есть, в общем – идиллия.
– Боюсь, что пересиживать придётся долго, – взял слово Док. – Видите ли, сегодня с утра про эпидемию никто даже не знал. Днём мы с Катюшей встретили двух первых из мёртвых. Буквально за полчаса их стало четверо. А когда мы сюда шли, они десятками по улице шлялись. И в подъезде…
– Девятнадцать, – раздался Машин голос.
– Девятнадцать, – повторил за Машей доктор. – Их количество умножается в геометрической прогрессии. Завтра к вечеру весь Орел будет кишеть мертвецами. И я очень надеюсь, что к тому времени город будет закрыт на карантин. Не дай бог, оно выйдет дальше. Михаил, я, пожалуй, с Вами. Докторов берёте?
– С удовольствием. Врач никогда не помешает.
– А как же клятва Гиппократа? – пролепетала девочка, ходившая за Доком по пятам.
– В клятве Гиппократа, Катюша, нет ни слова о том, что надо помогать мёртвым. Лучше, я буду живой лечить живых, чем мертвяком разносить заразу. А укушенным мы сейчас тоже ничем помочь не можем. Сами видели – пятнадцать минут и всё.
– Но…
– Катюша, без “но”. Вы – врач скорой помощи. Здесь вы вряд ли кому-то будете полезны. Даже если, внезапно, вам попадется пациент с аппендицитом, привезти его в больницу будет равносильно тому, чтобы привезти его на кладбище. Вы же и сами, кажется, не из Орла?
– Из Ливен.
– Ну и отлично. Может, имеет смысл пересидеть самый опасный период под Мценском? Вместе туда добираться будет безопаснее, чем одной в Ливны.
– Хо-хорошо. – согласилась Катюша.
Док для неё непререкаемый авторитет, видимо. Коля хлебнул ещё кофе.
В комнату вошел Ярик в плотном халате поверх рубашки с брюками и, почему-то, сланцах на босу ногу. С волос падали капельки воды.
– Рассказывай! – потребовал он у Витька.
Витёк пару раз по-рыбьи заглотнул воздуха.
– Это… – начал он. – Тут у нас мёртвяки кусаются, а у тебя ж доспехи есть…
– Витёк, кончай пургу нести, говори, чего надо! – довольно резко оборвал его Ярик.
– Я и говорю! На улице мёртвые ходят. Кого укусили, тот тоже умирает и ходит кусаться. А у тебя кольчуги железные, не прокусишь.
– Ты принял чего-то? Осталось? – раздражение Ярика сменилось интересом.
– Разрешите? – у всех, и ни у кого одновременно поинтересовался Миша. – Витёк говорит всё правильно, но немного сумбурно. В городе сейчас идет эпидемия. Болезнь действительно передается через укус. И она действительно смертельна. Вот, доктора подтвердят.
Миша кивнул на Дока и Катюшу. Док с очень серьезным лицом кивнул.
– Мы планируем покинуть город, пока эпидемия не распространилась очень сильно, – продолжил Миша, – И пока не объявили карантин. Я думаю, что за городом будет безопаснее. Однако возникла небольшая проблема, клуб взорвался и все наши машины… В общем, всё взорвалось к чертовой матери. Пока не найдём транспорт, хотелось бы обеспечить хоть какую- то защиту. Витёк говорил, у Вас есть что-то типа доспехов.
– Что-то типа??? – Ярик, похоже, возмутился. – “Что-то типа” продается в “Серебряном эльфе” школьникам, а у меня нормальные доспехи! Кольчуги, шлемы, кирасы, панцири, наручи, да всё! У меня знакомые сами куют, металл отличный.
– Замечательно! Нам бы снарядиться.
Ярик оценивающе посмотрел на Мишу.
– Это довольно дорого.
Настала неловкая пауза. Ну да, конечно, парень только проснулся, и даже не в курсе того, что творится на улице. Для него деньги пока представляют бОльшую ценность, чем возможность быстрого бегства из города, или пара стволов с запасом патронов. Коля сделал еще глоток кофе.
– Ярик, слушай, у тебя же тут обзор нормальный? Есть бинокль какой-нибудь?
– Бинокля нет. Зато… – Ярик протолкнулся к стойке с приборами, пошарил в глубине верхней полки, и вынул пыльный тубус. – Вот!
Он открыл тубус и вынул подзорную трубу.
– На звёзды через неё, конечно, не посмотришь, а на другой берег – пожалуйста! Рублей за сто отдам.
– Вот и отлично. – сказал Коля. – Только, можешь в окна посмотреть? Сначала туда, где Гак-клуб стоял, и церквушка неподалёку. Потом, вообще, по окрестностям. А потом можно в подъезд выйти, там девятнадцать трупов. Это еще не конец света, но, поверь, деньги скоро совсем неактуальны станут.
– Да вы сговорились все что ли? – взорвался Ярик. – Ладно, этих я вообще не знаю, но ты-то, Степаныч!
– Соловей, они правду говорят, – подтвердил Степаныч. – Мертвяки точно нападают. Выгляни, сам всё увидишь.
Ярик раздвинул трубу и подошёл к окну. Взглянул через окуляр.
– Ну и что я сейчас увижу??? Темень на дворе… А, фонари кое-где светят. Вон церковь. Верующие пасутся. И что? – он чуть повернулся – О! Кабак в Рядах горит. Фигасе!!! А что с Гаком-то???
– Нету больше Гака, – грустно произнёс Миша. – Взорвался.
– Кстати, Миш, можно тебя на пару слов? – мысль, пришедшая в голову Коле, требовала обсуждения.
Вдвоем с Мишей они вышли на кухню.
– Тебе надо брать управление в свои руки, – Коля сразу перешел к делу. – Чем больше времени тратится на разговоры, тем меньше шансов, что выберемся без проблем.
– Сам уже об этом подумал. – Миша, похоже, и не удивился поднятой теме, – По мне, конечно, лучше не всех за собой тащить, а кто согласится. Народ нормальный. Почти весь. Военный, правда, какой-то мутный.
– Да плевать на военного. Я вообще не понимаю, что он за нами таскается. Искал бы себе сына, и искал. Меня больше блондинка пугает.
– Да уж… Маша удивила. Чего-чего, а ган-кату я ожидал в последнюю очередь.
Ган-кату изобрёл после второй мировой какой-то сумасшедший инструктор-морпех из Северо-Американских Соединённых Штатов, проторчавший несколько лет в японском плену. Смертельное искусство было достоянием одиночек, несмотря на то, что существенную его часть составляли навыки группового боя. Ган-катой владели очень немногие избранные. В основном, представители секретных служб разных стран, правительственные агенты, обладавшие лицензией на убийство.
Среди сопротивленцев ходили слухи о хорошо экипированных, подготовленных группах, которые были полностью уничтожены, даже не успев дать бой противнику.
Предполагалось, что это было дело рук мастера, а может быть, и нескольких мастеров ган-каты.
Коля ган-катой не владел. И не знал никого, кто владел бы. Хотя… уже знал.
Но, чтобы эта девчонка??? Ей же тогда было лет пятнадцать-шестнадцать… Однако, то, что она творила в подъезде, могло быть только ган-катой, и ничем иным.
– Ты б спросил у неё… – начал Коля.
– Поинтересуюсь, конечно, – понял его с полуслова Миша. – А глобально… Сейчас решаем с доспехами, и что бы там не решили, ноги в руки и сваливаем. Я вот думаю, где бы автобус найти какой-нибудь, чтоб все вошли. Да и денег не помешает. Еду во Мценске по-любому надо будет закупать. Ладно, будем решать проблемы по мере возникновения… Кстати, ты в Москву собирался.
– Ага. Но до Мценска я с вами. Я не идиот.
– А семья там?
– Нет у меня семьи, – отрезал Коля.
Миша, сам не зная того, ударил по больному месту.
Родителей Коля не видел уже десять лет, с 2002-го. Вернувшись в Орёл на каникулы после окончания первого учебного года, он застал свою квартиру пустой и опечатанной. Соседи рассказали, что за две недели до Колиного приезда, к его родителям вломились военные, и арестовали. В институте Коля уже слышал о методах ООП – отрядов обеспечения правопорядка. Они формировались из солдат, и были основной “ударной силой” в поисках и арестах инакомыслящих. Коля знал и то, что большинство из тех, кто шел в комендатуры и к ООПовцам с расспросами об арестованных родственниках, назад не возвращались. Поэтому он поменял замки на дверях, закрыл квартиру, сел на первый поезд до Москвы, и вернулся в общагу Бауманки. Там он первым делом нашел координатора Сопротивления, и сказал, что согласен. Следующие два с половиной года Коля провел, занимаясь учебой и подпольной работой в равной степени, мечтая лишь выспаться. Крайне напряженный график просто не давал ему времени думать и переживать случившееся.
Когда режим “черных полковников” пал, Коля, как и многие другие, стал разыскивать родителей. Запросы в архивы комендатуры, транспортную милицию, комиссариат внутренних дел, и прочие инстанции не дали результатов. Политические аресты ООПовцы проводили с минимальным количеством документов, а то и без документов вовсе, чтобы не оставлять следов своей деятельности. А в четвертом, перед падением режима, уничтожали все бумаги, какие могли. Колины поиски продолжались до сих пор. Он еще лелеял маленький огонек надежды, что его родители работают в каком-нибудь закрытом КБ, “шарашке”, хотя понимал, что вероятность этого стремится к нулю.
