Владислав Морозов - БронеМашина времени
Через несколько секунд раздался топот, и камрады со стонами и руганью повалили наверх. Пропустив перед собой человек десять-пятнадцать, я двинулся за ними. Наверху нас уже дожидались: сотни две эсэсовцев пополам с полевой жандармерией, несколько броневиков и куча мотоциклов с пулеметами. Хорош бы я был, сунувшись на прорыв в одиночку! Но теперь все внимание встречающих было отвлечено появившимися до меня любителями кино. Обстановка прояснилась, инцидент признан случайным, раненых уже начали бинтовать… И все это на фоне расцвеченного разрывами неба, где значительно выше зенитного огня плыли силуэты длиннокрылых, кажется, даже шестимоторных, самолетов. Их было всего три. Что-то маловато для массированного налета… И тут из-под фюзеляжа одного из них отделился массивный продолговатый предмет. Через несколько секунд над продолговатой болванкой расцвел купол парашюта… Видя, как самолет после сброса закладывает резкий, почти «истребительский» вираж и, форсируя моторы, уходит, набирая высоту, я задохнулся от ужасной догадки… Один самолет — одна бомба — один город… Это было, только не здесь и не сейчас. На другом конце «шарика» и через год… Или оно еще будет? Почувствовав нарастающий зуд в пятках, я рванул изо всех сил за угол, и в этот момент за спиной что-то со страшной силой взорвалось. Описать это невозможно, кому интересно — смотрите хронику, снятую в Неваде или в Семипалатинске… Главное, что это быстро… Ударная волна сбила меня с ног, куда-то покатила, я ударился плечом с такой силой, что в глазах потемнело…
…А потом я понял, что опять куда-то падаю, на сей раз спиной вперед. Видимо, на этом мой «дебют» был завершен. Все горшки были разбиты, и я опять мог падать куда угодно… Но одновременно я вдруг начал понимать, что к чему и зачем все это… Снова перед глазами пошла хроника, но на сей раз это было что-то вроде отчета или «информации к размышлению».
Плимут был запасной целью. Основной была база новейших бомбардировщиков люфтваффе «Арадо Е-556» (это их я видел в полете над городом) в 82 километрах от него. «Арадо» очень беспокоили американцев с тех пор, как эскадра KG.200 в начале 1944-го начала провокационные разведполеты над побережьем США, используя аэродром подскока на Азорских островах. Американские истребители не могли достать этих реактивных монстров, а бомбежки В-29 с аэродромов в Марокко и Алжире не могли дать должного эффекта, тем более что основная база эскадры была хорошо замаскирована и частично укрыта под землей (ее строили около 40 тысяч евреев и английских военнопленных, которых по окончании работ ликвидировали). Вся надежда американцев была на новейший межконтинентальный бомбардировщик В-36 и атомную бомбу. Правда, бомба была всего одна, первое атомное взрывное устройство янки опробовали в Аламогордо в декабре 1943-го и большего количества зарядов изготовить еще просто не успели. Но соблазн был велик — разведка доносила, что на авиабазе реактивных «Арадо» складированы огромные запасы новейших отравляющих веществ группы Z, причем практически вне укрытий. Их подрыв мог разом покончить чуть ли не со всеми немецкими войсками на территории Англии, а о гражданских в Вашингтоне как-то не думали. К тому же на американскую разведку очень кстати вышел некий «представитель Сопротивления», который гарантировал, что для более точного наведения «специальной бомбы» на цель он в условленный момент доставит на место и включит портативный радиомаяк. И все шло хорошо, до последнего момента, когда маяк так и не включился. Пришлось атаковать запасную цель, а дальше началось самое интересное…
ЦИТАТА ИЗ ЛИТЕРАТУРЫ № 1«…Применение американской стороной ядерной бомбы (эквивалент — 20 тыс. тонн тринитротолуола) 9 августа 1944 года по району Плимута было бесприцельным и не достигло ни одной из поставленных целей. Город был разрушен почти полностью, в атомном пламени сгорели десятки тысяч людей, в том числе крупнейшее в Англии гетто, еще больше было ранено и подвергнуто радиоактивному облучению. При этом не пострадал ни один крупный военный объект гитлеровской Германии, а ее армия не понесла никаких весомых потерь. Президент Рузвельт направил генералу Спаатсу телеграмму, где требовал продолжения атомных бомбардировок оккупированных Германией территорий по мере готовности ядерного оружия. Однако готовых ядерных устройств не имелось в наличии. Кроме того, американская военщина не была поставлена в известность о возможности ответных мер противника. Несомненно, правящие круги гитлеровской Германии не могли не принимать во внимание наличие у противника данного мощнейшего оружия и должно было учитывать этот факт в своих дальнейших действиях. Но в итоге предпринятый 15 августа 1944 года ответный ракетный удар гитлеровской Германии по территории США стал полной неожиданностью для правительства Соединенных Штатов и стал главной причиной, по которой США были вынуждены заключить перемирие на германских условиях, а затем и капитулировать. Два германских ядерных заряда (крылатые ракеты V-4, запущенные с подводных лодок), примененные 15 августа, минуя полигонные испытания, имели суммарную мощность около 26 тыс. тонн тринитротолуола. В результате германской атомной бомбардировки были полностью разрушены Нью-Йорк и Портленд, погибли около 200 тыс. человек, пострадали более 750 тыс. мирных жителей. Применение атомной бомбы США и ответное применение двух атомных бомб гитлеровской Германией преследовало скорее политические, а не военные цели. Демонстрацией нового оружия огромной разрушительной силы правящие круги США намеревались укрепить свои военные и политические позиции, запугав противника. Но ответный удар гитлеровской Германии показал воротилам Уоллстрит эфемерность их намерений — установить свое господство в мире, опираясь на монопольное применение нового страшного оружия. Политические и военные круги США наконец поняли, что война проиграна. Свертывание военной и экономической помощи американским марионеткам по всему миру предопределило дальнейший военный и политический крах США… Крах американской плутократии и окончание войны в Евразии поставили перед Коммунистической партией СССР ряд новых больших и сложных задач. Необходимо было, опираясь на союзный договор с гитлеровской Германией 1941 года и преимущества социалистического способа производства, восстановить и развивать далее основные отрасли народного хозяйства и воссоздать военную мощь СССР, не пренебрегая экономической и технической помощью извне. Уже в 1945 году стало ясно, что союз с Германией, вынужденно заключенный в 1941 году, — явление временное, и уже очень скоро последует новое столкновение двух геополитических систем. Как сказал И. В. Сталин на январском 1946 года пленуме ЦК ВКП(б), „необходимо держать порох сухим, поскольку любые военные и политические союзы недолговечны, как показывает опыт…“».
ИСТОРИЯ ТРЕТЬЕЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ. 1952–1959. Том Первый. Введение. Стр. 6–8. Москва. Ордена Трудового Красного Знамени Военное Издательство Министерства обороны СССР. Москва — 1989 г.ГЛАВА 5
Это что — учения?! Нет, старичок, это война!
Из телепередачиНа сей раз мне не было так больно. Поэтому, когда я очнулся, головная боль была вполне терпимой. Может быть, я к ней уже привык? Правда, тошнило сильно. Но блевать было нечем — пустыня была, что во рту, что в желудке… И зрение долго не фокусировалось, отчего я долго смотрел как сквозь туман. Потом «картинка» восстановилась, и мне осталось только удивиться. В очередной раз…
Вокруг была зима. После плимутской теплой сырости меня подобная смена декораций оскорбила до глубины души. Собственно, кому и зачем была вообще нужна эта псевдоанглийская эскапада, а? Мне-то точно не нужна — только разлад в мозгах после нее, и все… Я протер слезящиеся глаза и огляделся. Вокруг обнаружился пошловато-знакомый пейзаж — кривые деревья с преобладанием берез и прочих возбуждающих начинающих поэтов лиственных пород. Плюс к этому — снег по колено, в котором я сидел, кусты, пригорки и торчащий из снега прошлогодний бурьян с чертополохом. В общем, типичный реденький лес или лесопосадка средней полосы милой сердцу родины. Вот только раздававшаяся со всех сторон канонада подсказывала, что мне среди этих березок предстоит что угодно, только не влюбляться. Опять явные задворки… Оно, конечно, прогулки по задворкам и темным углам подразумевают наличие неких тайн и возможных открытий, но… Если сказать попроще, на неведомых дорожках новейшего времени могут запросто накидать звиздюлей, как не фиг делать… Это-то меня и не радовало. Сумрак вокруг постепенно светлел, из чего я сделал вывод, что на дворе раннее-раннее зимнее-зимнее утро. Хоть что-то разъяснилось… Здесь я глянул на себя и чуть не упал в обморок. Оказалось, что провал в моей памяти был значительно мощнее, чем можно было предположить. Представьте себе — очнулись вы в неком месте и вдруг понимаете, что на вас совершенно новая, незнакомая одежда и обувь. Это кто же меня переодел столь быстро и качественно, вплоть до белья?! Так-так… На мне обнаружился хорошо подогнанный по росту грязно-белый армейский полушубок старинного образца, на ногах — сапоги и полушерстяные галифе защитного цвета. Я стянул с себя головной убор — обычная армейская ушанка с тускло-красной звездочкой, образца последней мировой войны. Весело… Здесь мой взгляд упал на кисть правой руки, и я обомлел — шрама от химического ожога ипритом (как-то прохудилась перчатка от ЗК, мелочь, а больно) как не бывало. Более того, потерянный в рукопашке третий слева зуб верхней челюсти обнаружился на своем прежнем месте… Ну ни фига себе! Я ощупал себя. На поясе обнаружился ремень с пистолетной кобурой, на шее — серый, казенной вязки шарф, а за плечами тощий вещмешок типа «сидор». Я сдернул шарф и скосил взгляд за ворот полушубка. Там обнаружились черные петлицы с тремя малиновыми треугольниками и эмблемой в виде стилизованного танка БТ. Как говорится, поздравим себя… Опять старший сержант и опять танкист. А петлицы цветные, довоенные. Выходит, это не сорок третий год, а гораздо раньше. Если это, конечно, та самая война — слова о множественности возможных вариантов прочно засели в мою дурную голову… Итак, осталось понять — где я, за каким я и какая сволочь это опять учинила? Ответить на это могло продолжение личного самодосмотра. И что мы имеем с гуся? В вещмешке обнаружился «малый набор заключенного», включавший пару белья, запасные носки, жратву в виде двух банок тушенки, сухарей и пачки пшенного концентрата, пачку патронов к пистолету ТТ (50 штучек), бритвенные и письменные принадлежности. Я осмотрел себя в маленькое бритвенное зеркальце. Физиономия оказалась вполне моя, даже бритая, только глаза красные, словно не спал пару ночей. Меня заинтересовало — почему вместо запасных портянок в мешке оказались носки? Присев на снег, стянул один сапог — и там носки вместо портянок… И сапоги какие-то странные, никогда таких не видел. Вроде тонкие и легкие (хром? шевро?), и в то же время ногам в них тепло, как в валенках. Стоп. Я же раньше никогда не носил сапог и прочих кителей-гимнастерок! По призыву в ряды нас сразу обрядили в защитные «афганки» (так эту форму называли, например, в ГСВГ, а в Афгане ее отчего-то именовали «варшавкой», а еще «мобутой») и ботинки с высокими берцами. А потом мы и вовсе ходили кто в чем, наполовину в гражданском — «самооборона», что с нас взять… Выходит, что те, кто меня экипировал, на этот раз знали мою биографию? И даже детали, вроде отсутствия навыков в наматывании портянок?! А лишние зубы и отсутствие шрамов при чем? Кстати, о шрамах — я не поленился расстегнуть полушубок и ворот гимнастерки, несмотря на холод. Точно, меня переодели до трусов, по стандартам этого времени, включая нательную рубаху и кальсоны. А вот под рубахой обнаружилось самое интересное — не было пулевой отметины на правом предплечье, осколочной борозды на левом боку, и, главное, исчезли нанесенные под мышкой слева идентификационный штрих-код и номер Г197206110. Нам эту дрянь накололи еще в первый раз в фильтрационном лагере, предварительно опоив чем-то снотворным, — в СССР все про всех должны знать, и каждой твари положено иметь личный номер… Выходит, я — не я? Как в детской считалочке: «Мы не рабы. Рабы не мы, а кто?» …В этой связи извлеченный из кобуры ТТ вызвал у меня какой-то нездоровый интерес. С чего бы это — пистолет как пистолет, вроде в порядке и с запасной обоймой в комплекте… И тут я хлопнул себя по лбу — а документы посмотреть? Не догадался, идиот… Хотя вдруг их опять нету, а? Да нет. В левом кармане гимнастерки обнаружились две «ксивы» — зеленая красноармейская книжка и красный комсомольский билет с буквами «КИМ» на обложке. Из красноармейской книжки торчали две свернутые бумажки. Я вытянул на свет божий ту, что была тоньше и чище. Развернул и обомлел. Это была записка:
