Константин Костин - Неинтересное время
На огромном открытом пространстве, скомканном зелеными складками холмов, рассыпались маленькие коробки домов: крыши, крытые бурой соломой, как в Козьей Горе, и с непонятной мелкой серой чешуей и стальные, как у Никитича. Все домики смотрелись основательно, как вросшие в землю валуны. Пока на глаза Сергею откровенные развалюхи не попадались. В центре наблюдались даже двухэтажные дома… двухэтажные?? Ничего себе, крестьяне живут! Что-то Сергею не припоминались случаи, чтобы в двухтысячных крестьяне жили в таких доминах. А еще Сталин, Сталин, разорил крестьян… Может, еще не успел?
— А где школа? — вырвалось у Сергея раньше, чем он успел понять, к чему он это спрашивает. Действительно, единственного знакомого ему загорского строения почему-то не было видно.
— Какая школа? — удивленно обернулся Кузьмич, — Отродясь в Загорках школ не было. Зямскую собирались открыть, да так и не собрались, а церковную… так батюшка наш уже в возрасте, не потянул бы…
…К слову, о батюшке. Сергей пропустил мимо ушей непонятный термин «зямская школа» и оглядел панораму Загорок. Ага, вон и церковь: темный купол с крестом торчит в центре поселка.
— Кузьмич, — тронул он за плечо, — ты мимо церкви не поедешь?
— Нет, — мотнул возница бородой, — мне вон туда.
Он указал сторону, совсем в другую.
— А тебе к цему?
— Да Никитич просил батюшке кое-какой товар отвезти?
— Никитич??? Батюшке??? — ошалело развернулся Кузьмич. — А… Это… У них с батюшкой… разве батюшка…
— Свечи, свечи восковые, — Сергей сообразил, что Кузьмич как-то неправильно его понял. Видимо решил, что батюшка связан с Никитичевыми ночными походами.
— А-а-а, свечи. А я-то было… подумал… решил…
Сбившись, Кузьмич хлопнул поводьями, телега медленно поползла вниз по склону, в Загорки. Мерин порывался пуститься вскачь, но бдительный возница его придерживал. Иначе действительно разгонится, а тормоза в телегах не предусмотрены. И себе коняга ноги переломает и пассажиров в канаву вывернет…
Путники спустились по склону, пересекли мостик через медленный ручеек и остановились.
— Тябе в церковь? А мне во-он туда… — Кузьмич указал вправо.
Вправо Сергею не нужно.
Спрыгнув с телеги и попрощавшись с Кузьмичем, Сергей потянулся и огляделся. Длинная, судя по ширине, центральная улица, в начале которой они остановились, круто поднималась на холм и пропадала из глаз. Стоя в начале определить ее длину было нельзя. Не Ленинградский проспект, конечно, но после Козьей горы — практически центральный бульвар столицы. Между двумя стоящими на верхушке домами, как мушка в прицеле, торчал купол церкви. Первый пункт назначения.
Сергей поднялся на холм, улица стекала вниз, пыльная, утоптанная, и разлилась в центральную площадь Загорок. Слева стояла церковь.
Невысокая, дощатая, когда-то выкрашенная тускло-зеленой краской, сейчас изрядно уничтоженной дождями, снегами и временем.
Сергей двинулся к ней, разглядывая первый после Козьей горы населенный пункт двадцать пятого года. В принципе, насколько мог судить городской житель. Загорки немногим отличались от поселков двадцать первого века. Разве что нет столбов с проводами, над домами не торчат телевизионные антенны, не видно ни автомобилей ни тракторов… Кучки людей после малолюдства Козьей горы воспринимались как толпы. Одежда не отличалась от козьегорской: те же сапоги (многие босиком), те же длинные юбки, платья, разноцветные косынки и платки у женщин, те же мешковатые штаны, рубахи-«косоворотки» и кепки-«картузы» у мужчин. Никого, резко отличающегося от общей массы: ни красноармейцев в этих… как их… буденовках и комиссаров в кожанках, ни девчонок в топиках и парней в джинсах.
«Нет, — подумалось Вышинскому, — все-таки это не розыгрыш. Слишком уж много людей должно быть задействовано… Дома опять-таки построены… Нет, не похоже, не розыгрыш…»
В отличие от Козьей горы, где дома были произвольно раскиданы примерно где-то около вдоль улицы, здесь они тянулись вдоль обеих сторон почти по линейке. Кряжистые, массивные, темные даже под солнцем, они смотрели на шагающего Сергея низкими маленькими окнами. Казалось огромные ленивые животные глядят из-под нахмуренных бровей на неизвестного гостя. Заборы возле домов, как и в Козьей горе, были только от «добрых людей» — две жердины, приколоченные к столбам. Кое-где разбитые под окнами «палисадники» — маленькие такие клумбы с цветами — были огорожены низеньким плетнем, высотой чуть выше колена.
Сергей шел по улице, а вокруг протекала обычная жизнь.
…Около одного из заборов играли дети, пищащая команда азартно закручивала маленькими кнутиками деревянный цилиндр с заостренным концом — «кубарь». Тот лихо вертелся волчком, показывая откуда взялось выражение «покатился кубарем»…
…От одного из домов, как из под земли, выскочила кудлатая собачонка и потрусила за Сергеем, иногда хрипло взлаивая. Черная, облезлая, с надсадным хрипом, на одном глазу — мутное бельмо. Чего она привязалась?…
…Вот справа торчит высоченная жердь приколодезного «журавля» — конструкции, похожей на подъемный кран, с помощью которого опускали и поднимали ведра из колодца. Журавль торчал неподвижно, никто воду не доставал, однако возле колодца стояли несколько женщин и что-то обсуждали…
…Собачонка еще раз тявкнула, победно задрала баранку хвоста и отправилась назад. Как же, герой, прогнала врага от родной хаты…
…Мимо бежала маленькая девочка в белой косынке, пискнула «Здравствуйте» и пошлепала босыми пятками дальше…
Уф, вот и церковь. Длинная была улица.
Возле входа торчала группа молодых парней. Они неприязненно покосились на подходившего к крыльцу Сергея.
— А батюшка здесь?
Парни поглядели чуть ли не с ненавистью («Чего это они?»). Наконец один, медно-рыжий, видимо, главарь, нехотя пробурчал «Тама».
Сергей поднялся по ступеням, потянул за ручку и вошел в темное прохладное после летнего тепла помещение…
Церковь… Желтоватые бревенчатые стены, узкие окна… Пахнет ладаном (наверное…) и теми самыми свечами из воска… На стене напротив дверей висят иконы, темные, с еле заметными ликами святых… Никого…
— Есть тут кто? — Сергей спросил так тихо, что сам себя еле расслышал.
Бесшумно открылась дверца справа от… «иконостаса»… кажется, так называется эта стенка. В темном проеме показалась низенькая фигура…
Сергей не представлял, как должен выглядеть деревенский поп, однако здешний его удивил.
Отцу Афанасию было на вид лет сто, ну, восемьдесят точно. Низенький, коренастый, он удивительно походил на мастера Йоду из «Звездных войн». Лысина, светившаяся сквозь редкий пушок седых волос, покрыта коричневыми старческими веснушками. Морщинистые руки, тоже пятнистые, сжимали рукоять палки. Лицо, покрытое морщинами, казалось, тихонько улыбалось. Реденькая седая бородка мелко дрожала от старости. На кнопке носа висели большие круглые очки.
— Э… — не сразу нашелся, как представиться этому чуду Сергей, — добрый день… святой отец.
Священник оперся на трость, став еще больше похожим на Йоду. Казалось, сейчас произнесет: «В дом скромный мой привело тебя что, юный падаван?».
— Бенедикат вос, ми фили, — важно кивнул священник.
… Чего?…
— Э… Э… — ошарашенный непонятным приветствием Сергей растерял весь словарный запас.
— С чем пришел, сын мой? — было ощущение, что священник трясется не от старости, а от сдерживаемого смеха.
А с чем я пришел? Ведьму… в смысле, колдунью, ищу. Ну еще свечи отдать.
Сергей отдал свечи и попытался окольными путями выспросить, где живет бабка Алена. Батюшка хитро жмурился и усмехался чему-то своему. Наконец Сергей мысленно махнул рукой и попросил показать ему, где находится здешняя власть. Батюшка вызвался провести.
Они подошли к выходу. Из открытой двери в тишину и прохладу церкви ворвались теплый воздух летнего дня, яркий солнечный свет, запахи травы и цветущих деревьев, а также противный голос, мерзко заоравший: «Ня надо нам монахов, ня надо нам попов!!!».
Громкий хор вразнобой подхватил: «Мы на небо залезем, разгоним всех богов!!!»
Те самые парни, что так неприязненно смотрели на Сергея, теперь орали болотными лягушками дурацкие лозунги. Чего это они?
Отец Афанасий зажмурился навстречу солнцу и, улыбаясь, начал спуск со ступеней. Сергей шел рядом, не зная, то ли поддержать священника за руку (все-таки старенький) то ли не надо (все-таки спускается он довольно лихо. Для столетнего).
Спустившись, священник двинулся на замолкшую толпу. Парни медленно, нехотя, но расступались. Тут один из них, тот самый рыжий главарь, выскочил наперерез батюшке и заорал чуть не в лицо: «Бога нет!!!». Отец Афанасий остановился и оглядел его с веселым интересом натуралиста, нашедшего в болотной жиже неизвестную, возможно ядовитую, но занимательную тварь.
