Александр Башибузук - Страна Арманьяк. Дракон Золотого Руна
Над самой целью ракета разлетелась на множество пламенеющих шаров, которые в свою очередь разорвавшись, вспухли сплошной стеной огня.
– Ну ни хрена себе!!! Обер-лейтенант-инженер, ко мне!
– Господин… – Фен пытался скрыть довольное выражение узкоглазой мордочки.
– Как ты устанавливаешь дистанционную трубку?
– Господин?..
М-да… право дело, я слишком много от него хочу…
– Как ты устроил, что снаряд взорвался прямо над целью?
– Э-э-э… господин… – смешался китаец. – Измерил расстояние… а потом под него соорудил запал…
– То есть если потребуется выстрелить на половину туаза, то придется строить новую ракету?
– Да господин. Я вымерял заряд в запале под расстояние в шесть сотен шагов. Как раз столько до берега моря. Но могу рассчитать и на большее. Можно устроить боекомплект из ракет, приспособленных на разные расстояния.
– Понятно. А теперь яви мне расходы на постройку сего чуда и стоимость каждой ракеты…
А сам уже решил построить три таких установки. С собой, на службу, я их, конечно, не потащу: нехрен естественному развитию военного дела пинки давать. Может так аукнуться, что всю историю с ног на голову перевернет. А вот на стенах моего замка девайсы вполне органично будут смотреться. Ежели кто полезет, то – ух…
– …а вечером чертежи – ко мне в кабинет: подумаем, как можно улучшить эту хрень…
Следующим номером испытаний шел бомбический единорог.
Завтрак закончил, здоровье немного поправилось, соответственно и настроение тоже. Инженеры, разглядев улыбку, значительно воспрянули духом. Им отчего-то мнилось, что я по приезде посажу их на кол за растраты. А растраты оказались действительно значительные. Но не посажу: хрен с ними, растратами этими. Даже наоборот, буду пылинки сдувать. Красавцы, однако…
Итак, вот он – знаменитый единорог графа Шувалова образца примерно середины восемнадцатого века. Все честь по чести, вот только испохабили его всякой затейливой лепниной механикусы. Но это мелочи. Я проектировал его исходя из калибра шестьдесят четыре фута, то есть примерно двести пятнадцать миллиметров, но так как метрической линейки у меня под рукой нет, заданный калибр примерно условен. На глазок, значица.
– На каком составе литья остановились?
– Одиннадцать частей олова на сто частей меди, – с поклоном ответил Фиораванти. – Пробовали разное, даже серебро добавляли, но остановились на этом.
– Что скажете, мэтр Рафаэлло? – поинтересовался я у своего мэтра артиллерии, которого ради такого случая взял с собой в баронию.
– Не знаю даже, что сказать, капитан… – Ломбардец засунул руку в дуло и что-то там проверял. – Надо пробовать…
– Попробуем? – Я катнул ногой полое чугунное ядро. – Сколько таких уже есть?
– На это орудие – пять десятков полых и столько же пробивных… да сотня обычных круглых. Да четыре десятка зажигательных… – Фен сверился с записями в блокноте и продолжил: – А в общей сложности, на все наши орудия, около пятисот снарядов разного вида. Но на этом пока все, печи мои уже не работают. Сырья нет. Если на то будет ваш приказ, то можем заказать руду…
– Повременим пока. Заряжай, что ли?..
В ядро специальным совочком засыпали порох, чуток уплотнили и забили деревянную брандтрубку. Затем его увязали на картуз, то есть пыж с выемкой. И осторожненько поместили на пороховой заряд в дуло. Все согласно статье в журнале, которую я, к счастью, запомнил. Дурень, знал бы, чем дело обернется – в библиотеке так бы и поселился…
Из орудия уже палили, но обычными ядрами, а вот бомбой еще не пробовали…
Вспышка пламени, оглушающий грохот, единорог резво прыгнул назад, а бомба, оставляя за собой едва заметный дымный след, по дуге полетела к деревянному срубу, который ради такого случая возвели на берегу… Но не долетела, лопнув черным комочком дыма где-то метров за десять.
– Твою же мать! Она таки взорвалась! – заорал я, не веря своим глазам, и, плюнув на дворянскую гордость, побежал к мишени. Пошарил взглядом и, торжествующе матерясь, выколупал кинжалом из бревна здоровенный чугунный осколок.
После тщательных поисков нашли еще три кусочка и почти ровную половинку бомбы.
Зараза! Как же ее заставить разлетаться на кучу мелких осколков?..
Бомбы по итогу выпалили все, развалив сруб до основания. Устойчивой осыпи осколков так и не получилось. Бомбы рвались, как им самим вздумается, причем треть так и вообще не взорвались. И как с этим бороться, хрен его знает. Разве что опять с чугуном экспериментировать? Хотя по пехоте я ими работать не собираюсь, а по кораблям и фугасного действия хватит. Зато выяснилось, что «Бабай», как я назвал единорог, может закидывать бомбы на полторы тысячи шагов. А бронзовые пробивные снаряды, за основу которых я взял обычную охотничью пулю Блондо и назвал «катушками», так и на все две с половиной. Причем вполне сохраняют некоторую устойчивость на всем протяжении полета. Нет, я все-таки красавчик. Так и не терпится испытать на ком-то. И испытаю, но для начала «Бабай» надо переставить на морской лафет.
Обедал уже в бухте, вернее – на борту своей «Победы», сиречь «Виктории». Рыбачки расстарались свежайшей осетринкой, которую и запекли на решетке со всем почтением и старательностью. Добавим легонькое винцо, горячий хлеб, чуток приличествующих заедок – и большего не надо. Вкуснотища, однако.
В бухте ударными темпами возводили бастион и основательный каменный причал. Причем последний был уже в завершающей стадии готовности. За что архитекторы и были удостоены величайшей похвалы. Особенно меня обрадовал небольшой двухэтажный домик на берегу. Такой аккуратненький, с настоящей китайской беседкой, запрудой и садиком. Угодили, черти! Будет мне за дачу. Да и деткам на свежем воздухе пользительно.
Облазил шебеку от носа до кормы. Особых изменений не произошло, разве что казнозарядные фальконеты сменили «примерно» стопятидесятимиллиметровые дульнозарядные пушки с длиной ствола пятнадцать калибров. Да, еще восемь мелкокалиберных фальконетов на вертлюгах появились. Словом, работы с судном еще остается, как говорится – начать и закончить. Первым делом надо средства на посеребренные баки для воды выгадать, а то в бочках она уже через неделю пованивать начинает. Да с парусным вооружением требуется пошаманить. Латинские паруса – это, конечно, хорошо, но…
Эх… так бы и остался на корабле, но надо успеть везде. Пивоварни, сыроварни, солильни, коптильни, пушечный цех и плавильня, да новую деревню надо проинспектировать, да на сегодня назначен приемный день, придется суд сеньора чинить. Сервы мириться между собой не хотят, требуют рассудить. Опять же четырех браконьеров поймали в моем леске; прежде чем им правые руки отрубят, надо рассмотреть дело по существу. Суета, однако, но мне нравится и уже не пугает перспектива завязнуть в бытовухе.
Проинспектировал склады, забитые добром, награбленным моими морскими разбойничками, и приказал Веренвену:
– Тиль, строй команду в полной выкладке. Посмотрим, чем вы тут занимались. Да живее!
– Как прикажете, ваша милость.
Короткая суматоха – и на верхней палубе выстроилась неровная двойная шеренга.
– Мэтр Пелегрини – вы сразу забирайте канониров и проверьте хорошенько. как они справляются. Если требуется, выйдем в море на стрельбы.
Прошелся вдоль строя и остановился возле здоровенного бородатого детины:
– Кто такой есть? Ответствуй.
– Шеф абордажной команды Юпп Зельвегер! – браво рявкнул бородач и преданно вперился мне в глаза.
Преданно – это хорошо. Придирчиво осмотрел детину… Опрятен, вид здоровый, примерно бодрый. Зубы хоть и чернющие, но все на месте. А что? Здоровые зубы в первую очередь – признак здоровья общефизического. Обмундирован в справную кирасу, под которой длинная кольчуга двойного плетения. На башке начищенный шапель с наушниками. Длинный фальшион на поясе и круглый щит. На плече висит арбалет-кракинен. Прямо скажу: смотрится браво и угрожающе.
– Сколько под твоим началом людей, Юпп Зельвегер?
– Тридцать душ, из них чистых абордажников – половина, остальные – матросы, по боевому расписанию приданные моей команде!
– Рассказывай, как действуешь при абордаже…
Детина рассказал, а по требованию и показал, организовав абордаж гукера, пришвартованного рядом с шебекой.
Ну что же… по сути – учить их и учить, но пока сойдет. Дойдут руки – вымуштрую, тем более что я Тилю строго-настрого запретил разбойничать. Пока поостережемся, а дальше посмотрим.
В замок вернулся, уже когда смеркалось, и сразу отправился в главный зал чинить суд. Такими вещами пренебрегать нельзя: народишко всегда должен чувствовать над собой справедливо карающую длань сеньора. Да и накопилось делишек, требующих личного вмешательства: феодальный строй, однако – без разрешения сеньора даже пукнуть боятся. Но сразу начать судилище не получилось, был перехвачен на полпути Матильдой.
