Михаил Валерин - Если судьба выбирает нас…
— Понятно… А сам-то ты где был, рядовой Мышкин?
— К каптеру бегал, вашбродь! Насчет воды сговорился!
— Ну раз сговорился, давай, польешь мне…
Умывшись, я ради приличия подождал явления Казимирского народу. Однако, убедившись, что народу придется подождать еще не меньше часа, отправился на поиски Лиходеева.
Кузьма Акимыч обнаружился в хозяйстве Копейкина, где разбирался с трофейным оружием.
— Утро доброе!
Фельдфебель вскочил, вытянулся и, козырнув, затараторил:
— Здравия желаю, вашбродь! Рота расквартирована в резерве, происшествий нет!
— Вольно! Чем ты тут занимаешься?
— Учитываю трофейное имущество!
— И это правильно! — Неожиданно меня осенило: — Скажи-ка, сколько мы у немцев пулеметов взяли?
— Пять, вашбродь!
— Так вот, три сдашь по команде оружейникам, два оставишь, чтобы были! Мы их в ротную книгу писать не будем. (Имеется в виду ротный гроссбух, в который шел весь приход-расход подразделения по всем статьям — от личного состава и вооружения до запасов еды и прочего.)
— Удумали чего, вашбродь? — прищурился Лиходеев.
— Не без того… Я как рассуждаю? На войне-то лишних пулеметов не бывает, правильно? Да и запас карман не тянет.
— Так-то оно так… — нерешительно промолвил Кузьма Акимыч. — Токмо чего мы с ними делать будем?
— Как чего? Два себе оставим — один про запас, а другой сейчас поставим вот сюда и будем изучать устройство! По уму — это тот же самый «максим». Разберемся как-нибудь. А если поломаем чего — не беда! На разборку пойдет, чтоб запас для наших пулеметов был. Понятно?
— Понятно! Отчего ж не понять-то?
— Сейчас прямо и займемся! Савка, ну-ка зови сюда наших пулеметчиков. Если кого из пулеметной роты встретишь, тоже сюда тащи — вместе покумекаем. Быстро! Одна нога здесь, другая там!
— Слушаюсь, вашбродь! — Мой ординарец сорвался с места и рысью умчался по ходам сообщения.
Я присел на патронный ящик и прислушался — звуки боя со стороны Штрасбурга усиливались. Интересно — что же там происходит? Теоретически это может быть одна из ушедших в прорыв наших частей, которая обошла городишко с севера.
Если так, то грядут перемены…
Как я и предполагал, принципиально пулемет МГ-08 от нашего «максима» образца 1910 года отличался несильно. Та же конструкция Хайрема Максима в немецком исполнении, с незначительными вариациями.
Все это мы узнали во время лекции, проведенной командиром 1-го пулеметного взвода подпоручиком Спириным.
Худой, низкорослый, совершенно не гренадерских статей, Спирин оказался прекрасным преподавателем. Помахивая пальцем перед своим длинным носом, он очень просто и творчески объяснил устройство пулемета и предложил задавать вопросы, на которые отвечал внятно и полно.
Успех лекции был несомненным.
Надо сказать, что процесс квалифицированного обучения организовался совершенно случайно. Быстроногий Савка, отыскав всех наших пулеметчиков, шастал по окопам в поисках кого-нибудь из унтеров пулеметной роты, а нарвался на командира этой самой роты — штабс-капитана Затравина.
Лично мне до этого момента не пришлось напрямую общаться с нашим пулеметным воеводой, но по отзывам мужик он был отличный, хоть и шибко хитрый. Помимо полагавшихся нам по штату двух дюжин «максимов» у него обретались несколько неучтенных МГ-08 и «льюисов».
Явившись лично для разъяснения возникшей ситуации, Затравин внимательно меня выслушал и, хитро прищурившись, поинтересовался:
— А для чего вам, господин прапорщик, лишние пулеметы, если пулеметчиков к ним нет?
— Пулеметчика, господин штабс-капитан, воспитаем в своем подразделении. А не воспитаем — так родим!
— А не надорветесь — рожать?
— Прикажут — мы и ежика против шерсти родим! А тут, для собственной пользы, — сам бог велел!
Затравин смеялся так, что аж слезы выступили.
А отсмеявшись, принялся торговаться.
Сговорились на том, что нам и одного сверхштатного пулемета хватит. Другой неучтенный ствол мы пожертвуем славной пулеметной роте в обмен на добротное и анонимное обучение.
Приятно иметь дело с понимающими людьми.
13
Проследив, чтобы качественное огневое усиление нашей роты было тщательно запрятано в одной из ротных повозок вместе с двумя ящиками «тяжелых»[54] пулеметных патронов германского образца, я направился к своему блиндажу в сопровождении Лиходеева.
— Интересно, нас сегодня обедом будут кормить или как? Атаки вроде не предвидится, значит, по идее и обед будет.
— Приказа не было, — на ходу пожал плечами фельдфебель. — Но ежели воевать сегодня не будем, то куда ж без обеда-то?
Казимирского на месте не оказалось. Сидевшие у нашего блиндажа вестовые сообщили, что ротный ушел в штаб полка, и когда будет — неизвестно.
М-да… «Mon cher chef»[55] в своем репертуаре…
Прямо-таки Неуловимый Джо польского происхождения…
— О! Гляди-ка!!! — Вестовые повскакали с земли, тыкая пальцами куда-то мне за спину. — Чаго творится-то!
Обернувшись, я увидел резко идущий со снижением биплан. Он летел с немецкой стороны с креном на левый борт, как-то странно покачиваясь на курсе. Двухместная машина с «радужными» кругами русских ВВС на крыльях явно была повреждена.
Пройдя над нашими головами, этажерка снизилась еще больше и пошла на посадку на оставленное под паром поле в полуверсте от нас.
Резко потеряв высоту, аэроплан (ну не могу я, даже про себя, назвать «это» — самолетом) неловко плюхнулся в траву и, пробежав несколько десятков метров, завалился на крыло и уткнулся носом в землю.
Отлетался сокол ясный…
К месту вынужденной посадки со всех сторон бежали наши солдаты.
Я схватил бинокль, дабы разглядеть все последствия летного происшествия: откуда-то из-под крыла выбрался летчик в кожаном костюме и стал помогать другому покорителю неба выбраться из передней кабины.
Судя по всему, пострадали они несильно.
Ого! Извлеченный из останков этажерки напарник пилота оказался в лохматой казачьей папахе.
Очень интересно! Что бы это значило?
Разъяснения я получил спустя час в штабе батальона.
— Части нашей Пятнадцатой кавалерийской дивизии обошли Штрасбург с севера, перерезав железную дорогу на Грауденц. Сам Штрасбург частично захвачен. Казаки Второго Уральского полка ведут бои на улицах. Германский гарнизон местами рассеян, местами упорно обороняется. Захвачены артиллерийские парки в орденском замке и штаб Шестой бригады ландвера, — бегло зачитывал нам оперативную обстановку капитан Берг. — Наша задача: под прикрытием дымовой завесы приблизиться к предмостным позициям противника на южном берегу Дрвецы и атаковать их силами второго и третьего батальонов.
— Веселый разговор! — хмыкнул штабс-капитан Ильин. — Средь бела дня?
— Штаб дивизии, учитывая обстановку, не ожидает значительного противодействия со стороны немцев. Они лишились почти всей своей артиллерии. На этом берегу осталась только полевая семидесятисемимиллиметровая батарея. Но ее орудия отвлечены боем в городе — противник упорно обороняется в районе ратуши.
— Ну конечно! Из штаба-то дивизии видно гораздо лучше, — буркнул из-за спины Ильина Казимирский.
— Поручик, извольте держать свое мнение при себе! — одернул моего ротного Берг.
— Слушаюсь, господин капитан!
— Итак! Батальону поставлена задача атаковать правый фланг предмостных укреплений. Артподготовка силами нашей полковой артиллерии начнется через два часа. Последние три залпа будут дымовыми. Атакуем следующим порядком: в авангарде двенадцатая рота строем ударных групп, за ними — одиннадцатая рота, цепью. Десятая и девятая роты в арьергарде поддерживают атаку. Вопросы?
— Нет вопросов! — Видя, что комбат не в духе, никто не решился продолжать прения.
— Отлично! Господа офицеры, у вас полчаса на рекогносцировку и час на подготовку к атаке. Не смею вас более задерживать!
Мы гурьбой повалили из блиндажа штаба батальона.
— Закурим, господа? — предложил Ильин, оказавшись на свежем воздухе.
— Вы курите, а я в роту, — отмахнулся поручик Павлов. — Мне сегодня открывать бал! — И командир двенадцатой роты в сопровождении вестовых исчез в ходе сообщения.
— Да уж, чую, попляшем мы сегодня! — ухмыльнулся Казимирский, закуривая сам и давая прикурить Ильину.
— Вздор, Казимир Казимирович! — Ильин назидательно поднял палец. — Это пусть немцы пляшут, а мы им подыграем! — Обернувшись на нас с Литусом, стоявших в ожидании дальнейших приказаний, он с важным видом изрек: — Запомните, господа будущие генералы, простую истину! В танце главное — понимать, кто ведет, а кто — следует!
![Алексей Рюриков - 10 июня 1941 года [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
