Гилберт Честертон - Золотая коллекция классического детектива (сборник)
– Сюда приходил Табаре?
– Да, совсем недавно.
– Тогда бежим! – воскликнул Ноэль. – Немедленно бежим! Чудо, что до сих пор за мной еще не пришли.
Он схватил ее за руку и потянул за собой, но Жюльетта вырвалась.
– Погоди, – сказала она. – У меня тут золото, драгоценности, я хочу взять их с собой.
– Не надо, оставь. У меня есть деньги, много денег. Бежим…
Но она уже открыла шифоньерку и бросала без разбору в маленький саквояж все, что представляло ценность.
– Ты погубишь меня, погубишь, – повторял Ноэль.
Он говорил, а сердце его полнила радость. «Какая беззаветная верность! – думал он. – Она по-настоящему любит меня. Ради меня она без колебаний готова отказаться от спокойной, безмятежной жизни, готова пожертвовать собой». Жюльетта уже застегнула саквояж и торопливо надевала шляпку, как вдруг раздался звонок.
– Это они! – вскричал Ноэль, побледнев еще сильнее, если только такое возможно.
Жюльетта и ее любовник напряженно прислушивались, словно окаменев; глаза у них испуганно расширились, на лбу выступил пот. Снова прозвенел звонок, потом еще раз. Вошла на цыпочках Шарлотта и шепотом сообщила:
– Их там много. Я слышала, как они переговариваются.
В дверь уже не звонили, а стучали. С площадки до гостиной долетел мужской голос, и можно было явственно разобрать слово «…закона».
– Все, конец, – пробормотал Ноэль.
– А по черной лестнице? – спросила Жюльетта.
– Будь спокойна, они про нее не забыли.
Жюльетта пошла проверить и вернулась мрачная и удрученная. На площадке она услышала чьи-то осторожные шаги.
– Но должен же быть какой-то выход? – в ярости воскликнула она.
– Да, – отвечал Ноэль. – Нужно только решиться. Я дал слово. Они открывают замок отмычкой. Заприте все двери на засов, и пусть их взламывают, это даст мне время.
Жюльетта и Шарлотта выбежали из гостиной. Ноэль же, прислонясь к камину, вытащил револьвер и приставил к груди. Но в этот момент вернулась Жюльетта; увидев у любовника револьвер, она стремглав бросилась к нему и успела ударить его по руке. Прозвучал выстрел, пуля вошла Ноэлю в живот. Он испустил душераздирающий крик. Он пошатнулся, но ухватился за каминную полку и остался на ногах. Из раны потоком хлынула кровь. Жюльетта вцепилась в него, пытаясь вырвать револьвер.
– Не убивай себя! – умоляла она. – Я не позволю, ты мой, я люблю тебя! Пусть они войдут. Что тебе с этого? Если они тебя посадят в тюрьму, ты убежишь. Я помогу тебе, подкуплю стражу. Мы с тобой будем жить вдвоем где-нибудь далеко, в Америке, нас никто не узнает…
Входная дверь поддалась, теперь ломали дверь прихожей.
– Пусти, – прохрипел Ноэль. – Нельзя, чтобы меня взяли живым.
Сверхъестественным усилием преодолев мучительную боль, он высвободился и оттолкнул Жюльетту, так что она упала на кушетку. Затем, взведя курок, приставил револьвер к груди, туда, где стучало сердце, нажал на спусковой крючок и рухнул на пол.
И тут в комнату ворвались полицейские. Поначалу они решили, что Ноэль, прежде чем покончить с собой, убил любовницу. Известно ведь, есть люди, которые предпочитают покидать эту бренную юдоль в компании. К тому же они слышали два выстрела. Но Жюльетта уже вскочила на ноги, крича:
– Доктора! Доктора! Он еще жив!
Один из полицейских побежал за врачом, а остальные под руководством папаши Табаре перенесли тело адвоката на кровать мадам Жюльетты.
– Попробовал бы он не покончить с собой! – пробурчал старый сыщик, чей гнев не утих даже от такого зрелища. – Я любил его как сына, да и до сих пор он помянут в моем завещании.
Но тут папаша Табаре умолк: Ноэль застонал и открыл глаза.
– Видите! – закричала Жюльетта. – Он будет жить!
Адвокат чуть заметно кивнул, с трудом пошевельнулся и полез правой рукой сперва во внутренний карман сюртука, а потом под подушку. Ему даже удалось повернуться на бок лицом к стене, а потом снова лечь на спину. Он сделал знак, его поняли и подсунули под голову подушку. И тогда прерывающимся, сиплым голосом он произнес:
– Это я убил… Напишите, я поставлю подпись… Альбер будет рад… Я обязан ему…
Пока записывали его признание, он притянул Жюльетту к себе и шепнул ей на ухо:
– Деньги под подушкой, дарю их тебе.
Изо рта у него хлынула кровь, и все решили, что он уже отходит. Однако у него хватило сил подписать свои показания и даже поддеть папашу Табаре.
– А папенька, оказывается, путается с полицией, – прохрипел он. – Что, приятно охотиться на друзей? Эх, затеял я хорошую игру, но, когда в ней участвуют три женщины, проигрыш обеспечен.
Началась агония, и, когда прибыл врач, ему осталось лишь констатировать смерть сьера Ноэля Жерди, адвоката.
XVIII
Как-то вечером спустя несколько месяцев помолодевшая лет на десять маркиза д’Арланж рассказывала у мадемуазель де Гоэлло небольшому кружку приятельниц про свадьбу своей внучки Клер, которая только что вышла за виконта Альбера де Коммарена:
– Бракосочетание, очень скромное, состоялось в наших владениях в Нормандии. Так захотел зять, хотя я была решительно против. Шум вокруг ошибки, жертвой которой он стал, следовало бы заглушить блистательной свадьбой. Таково мое мнение, и я его не скрывала. Но что поделать, этот юноша упрям, как его отец, а что это такое, вы знаете. Он уперся. А моя бесстыдница внучка, глядевшая будущему мужу в рот, тоже пошла против меня. Впрочем, какое это имеет значение! Хотелось бы мне встретить человека, который сейчас набрался бы храбрости признаться, что он хоть на миг да усомнился в невинности Альбера. Я оставила новобрачных, которые воркуют, словно голубки, предаваться радостям медового месяца. Надо признать, они дорогой ценой заплатили за свое блаженство. Ну, дай им Бог счастья и кучу детишек – у них есть на что их вырастить и обеспечить приданым; господин де Коммарен в первый и, вне всяких сомнений, последний раз в жизни вел себя как ангел. Поверите ли, он передал свое состояние, все целиком, сыну. А сам намерен уединенно жить в одном из своих поместий. Думаю, бедняга недолго протянет. Не стану даже ручаться, все ли у него в порядке с головой после удара… Ладно, внучка моя пристроена и неплохо. Одна я знаю, чего это стоило, и теперь мне придется жить очень экономно. Но я всегда презирала родителей, которые не желают идти на денежные жертвы, когда от этого зависит счастье их ребенка.
Маркиза умолчала лишь об одном – о том, что за неделю до свадьбы Альбер выручил ее в крайне затруднительных обстоятельствах, уплатив крупный долг. Правда, после свадьбы она позаимствовала у него всего лишь девять тысяч франков, но зато в ближайшие дни собирается признаться, как ей докучают обойщик, портниха, три хозяина модных лавок и еще с пяток поставщиков. Ну да Бог с ней, она достойная женщина и не говорит худо про зятя.
Г-н Дабюрон, получив отставку, уехал в Пуату и там обрел спокойствие, а забвение придет в свой черед. Местные маменьки и папеньки не отчаиваются и надеются, что он не минует брачных уз.
Мадам Жюльетта совершенно утешилась. Восемьдесят тысяч франков, спрятанных Ноэлем под подушку, не пропали. Остались от них, правда, жалкие крохи. Со дня на день будет объявлено о распродаже богатой обстановки.
Один лишь папаша Табаре ничего не забыл. Он долго верил в непогрешимость правосудия, зато теперь повсюду видит одни судебные ошибки. Бывший сыщик-любитель усомнился даже в самом существовании преступления и, кроме того, утверждает, что свидетельство органов чувств ничего не доказывает. Он собирает подписи под петицией об отмене смертной казни и организует общество помощи невинно обвиняемым.
Примечания
1
Уильям Берк и Уильям Хей в 1827–1828 гг. в Эдинбурге, Великобритания, убили 16 человек с целью продать их тела для анатомирования.
2
Пригород Мельбурна.
3
Данидин – город на юге Новой Зеландии.
4
Организация линчевателей.
5
В Австралии бушем называют дикие пустынные равнины, поросшие редким кустарником.
6
Нельсон – город и порт в Новой Зеландии.
7
Казуарина – австралийское дерево.
8
Портовый город на юге Великобритании.
9
Английское название пролива Ла-Манш.
10
Порт на Темзе.
11
Город и порт на юге Великобритании.
12
Псевдоним (фр.).
13
«Юная дева с ягненком» (фр.).
14
Гений места (лат.).
15
Тупик (фр.).
16
Друг мой (фр.).
17
Марк Порций Катон Старший (234 до н. э. – 149 до н. э.) – римский политический деятель и писатель, известен своей враждой ко всяким новшествам; непреклонный враг Карфагена. Был защитником староримских начал в идеологии, выступал против распространения греческой образованности.
