Избранные циклы фантастических романов. Компиляция, Книги 1-17 (СИ) - Юрин Денис Юрьевич
Вилы исчезли из-под носа так же быстро, как и появились. Путь был свободен, и Пархавиэль с опаской засеменил сквозь толпу. Он боялся настороженных взглядов, пронизывающих его со всех сторон, вздрагивал при каждом резком движении и неожиданном шорохе. Люди могли в любой момент изменить решение и напасть. Сердце гнома чуть не разорвалось от страха, когда за спиной раздался звучный бас предводителя оружейников.
– Анофий, Непий, возьмите десяток парней и проводите дедушку Мисла с гостями до дому! И смотрите, чтоб там ни одна зараза не вспухла! Флейта нервничала, воровато озиралась по сторонам и не убирала ни на миг руки с пояса, надеясь в случае опасности успеть выхватить меч. Пархавиэля, наоборот, забавляло молчаливое шествие в окружении вооруженных людей. Гном чувствовал себя важной, значительной персоной, к которой боятся подступиться и даже заговорить, не то чтобы бросить булыжник вслед или прокричать оскорбление. К сожалению, улицы были пусты, и Зингершульцо не мог насладиться видом растерянных рож горожан, пугливо таращившихся на помпезное шествие маленького человечка.
Коль реальность не совсем такова, как хотелось бы, можно сетовать на горькую судьбу или просто закрыть глаза и дать возможность воображению, добавить несколько легких штрихов, исправляющих положение. Так и поступил Пархавиэль. Улица мгновенно преобразилась, заполнившись толпой зачарованно глазеющих на него зевак. Топот охраны и их перешептывание между собой создавали необходимый звуковой фон для полноты палитры и сочности красок иллюзорной картинки. Богатое одеяние и новые башмаки, закованная в латы стража и дюжина обнаженных наложниц с опахалами из павлиньих перьев – вот что было крайне необходимо для выхода уважаемого гнома в город.
Резкая боль пронзила печень, гном крякнул и схватился рукою за ушибленный бок. Пархавиэль уже успел опробовать на своих ключицах силу девичьих кулаков, но не мог предположить, что у Флейты такие острые и больно бьющие коленки.
«За что?!» – мысленно простонал гном, растирая ушиб.
– Мне плевать на девиц, их безумное количество и дурацкие опахала, но если ты меня еще раз разденешь и заставишь так непотребно вилять ягодицами, то будешь шамкать, как твой беззубый дед! – пригрозила Флейта и, скорчив недовольную мину, отошла в сторону.
До самого дома Мисла Зингершульцо они не разговаривали: Флейта обиделась на гнома, Пархавиэль, в свою очередь, не считал себя виноватым. Он же не пытался воплотить свою мечту в жизнь, не заставлял спутницу обмахивать его опахалом и не умолял призывно вилять бедрами. Мечта есть мечта, вторгаться в чужой мир вольных фантазий неприлично, тем более когда и там пытаешься навязывать какие-то глупые правила.
Эскорт проводил путников до самой двери. Мисл снова заставил девушку отвернуться, но на этот раз скинул не левый, а правый сапог. На крыльцо со звоном упали кошель и большой амбарный ключ.
«Какой предусмотрительный у меня дед, все при себе: и деньги, и ключ. Надо бы тоже деньжата за голенищем прятать», – подумал Пархавиэль, наблюдая, как его предок долго возился с висячим замком.
– Откуда у тебя деньги, бродяжка махаканский? – язвительно заметила Флейта и с чувством морального превосходства шмыгнула носом.
Пархавиэль крепко сжал кулаки и зубы, гном злился. Разбойница опять копалась у него в голове, а он снова потерял бдительность и не смог вовремя спрятать свои мысли в дальнем закутке сознания.
– Прошу, внушок, и ты, девонька, заходи! – Мисл переступил порог и замахал обеими руками, приглашая спутников зайти. – Да не штойте, не штойте, как неродные, милошти прошу!
Флейта вошла в дом, за ней поплелся Пархавиэль. Старик провел их по темному коридору и открыл скрипучую дверь в комнату.
– Вот шдешь я и шиву, не хоромы, конечно, но…
Договорить Мисл не успел, в погруженном в темноту помещении возникло едва уловимое глазом движение. Чья-то тень быстро отделилась от стены и схватила Флейту сзади за обе руки. Пархавиэль рванулся вперед, но холодное и острое лезвие ножа прижалось к его горлу. Сильная рука нахально ощупала его, сняла с пояса кошель и вытащила утреннюю звезду.
– Зажгите свет, балбесы! – раздался из дальнего угла незнакомый хриплый голос.
Пару раз чиркнуло старенькое огниво, и начало светлеть. По мере зажигания свечей прорисовывалось не совсем уж и бедное убранство жилища одинокого гнома: камин, стол, кровать, широкое кресло и много-много звериных шкур и оружия, развешенных по стенам. Незваных гостей было четверо, все они оказались гномами: один заломил руки за спину Флейте, второй обшаривал Пархавиэля, а третий весьма почтительно и с уважением к старческим сединам прижал Мисла к стене и просто не давал ему прийти на помощь своим. Четвертого можно было не воспринимать всерьез. Он был тяжело ранен и лежал на полу, закутанный в теплые медвежьи шкуры. Седая голова гнома тряслась, а на аккуратно стриженной бороде виднелись засохшие ручейки сгустков крови.
– Ну, вот и свиделись, караванщик, – прошептали бледные губы умирающего, – не хотел я этой встречи, не хотел…
Раненый закашлял и немного повернул голову. Уродливый шрам на правой щеке напомнил Пархавиэлю, где он видел это волевое лицо и бесцветные, завораживающие глаза. Перед ним был Карл, предводитель гномьей банды. Удерживающий Мисла гном ненадолго покинул боевой пост и кинулся поправлять съехавшую набок шкуру. Когда он нагнулся над главарем, разорванная рубашка съехала с плеча и обнажила зловещую татуировку сегилевского отребья: горняцкая кирка, разбивающая человеческий череп.
– Странных гостей, старик, ты у себя привечаешь, очень странных, – с трудом прохрипел Карл, отталкивая заботливого телохранителя. – Караванщик – оно понятно, все-таки гном, а вот девица! – Не юродствуй, Карл, ты не в том состоянии, чтобы шутить, – спокойно произнесла Флейта, окинув взглядом умирающего врага. – Не боишься, что не доживешь до конца шутки?
Стоявший позади девушки гном резко заломил ей руку. Лицо Флейты исказилось от боли, но гордая разбойница сдержала рвущийся из груди крик.
– Доживу, милая, доживу, я точно знаю, сколько мне осталось. Мы оба с тобой меченые, а значит, жизнью ученые, считать и рассчитывать умеем, поэтому и главари. – Карл откашлялся и осторожно перевернулся на бок, чтобы видеть лицо застывшего у стены Мисла. – Старина, ты уж не обижайся, что ребята затащили в твою халупу мои потроха. Ты с людьми дружишь, здесь тихо, тебя человеки не трогают. А мне помереть где б спокойно, чтоб не под забором…
– Я долго шдешь шиву и в помоши никогда не откашивал, ни людям, ни гномам. Не откашу и тебе, но гошти хошяевам ноши к глоткам не подштавляют!
– Их не тронут, если рыпаться не будут, – прошептал Карл и подал знак отпустить пленников.
Бандиты нехотя послушались и, не снимая ладоней с рукоятей топоров, встали у Флейты с Пархавиэлем за спинами.
– Не серчай, старик, – примирительно прохрипел Карл. – Слово даю, ничего им мои сорванцы не сделают, мы же гномы, не люди, хозяев уважаем!
Флейта открыла рот и хотела было вставить острое словцо, но вовремя одумалась и сдержалась.
– Вон видишь, старик, даже на полу себе постелить попросил, чтоб кровью тебе постель не марать. Ты уж извини за беспокойство, выхода у меня другого не было…
Речь Карла часто прерывалась и становилась все менее связной, каждое слово давалось с трудом. Гном медленно умирал и, как показалось Пархавиэлю, много говорил только ради того, чтобы как-то отвлечься от томительного ожидания неминуемой, но и не спешившей к нему смерти.
– А ты, Флейта, чего тут забыла?! Неужто гордая «Пунцовая роза» на чужой беде поживиться решила, крохи после погрома подобрать? – тихо рассмеялся Карл.
– Нет больше «Пунцовой розы», перебили всех. – Флейта опустила голову, невольное напоминание о гибели друзей причинило ей боль.
– Вот как, – опечалился Карл. – Были наемники, были гномы, все воевали-воевали между собой и от чужой руки погибли, не стало ни наемников, ни гномов, ушла эпоха! А если бы не воевали, что тогда?
